Лиана расстегнула молнию комбинезона. Медленно, почти лениво, но в этом жесте не было намеренного соблазна – только желание освободиться. Ткань легко скользнула вниз, открывая плечи, обнажая ключицы. Её кожа была чуть покрасневшей в местах, где скафандр сдавливал тело. Тонкая футболка подчёркивала линии её фигуры, мягко облегая грудь, рёбра, изгиб талии.
Она опустилась на кровать, вытянув ноги и опершись ладонями о покрывало позади себя, словно ища в нём опору. Иван остался стоять у стены, не двигаясь. Но его взгляд задержался на ней, изучая каждую деталь её позы, дыхания, едва заметное движение груди при вдохе.
Его взгляд задержался на ней дольше, чем следовало бы, но в этом не было ни желания обладать, ни грубого влечения. Скорее, что-то более глубокое.
Молчание становилось всё более ощутимым, наполняясь мыслями, воспоминаниями, неизбежным осознанием их новой реальности.
Всё, что они пережили, висело в воздухе – всё, что они видели, что чувствовали, что оставили за пределами этой каюты. Это было словно тень, которая больше не угрожала, но ещё не исчезла.
– Я больше не чувствую себя прежней, – наконец произнесла Лиана.
Она не смотрела на него. Говорила спокойно, ровно, но в глубине её голоса звучала какая-то новая нотка – чужая, непривычная даже для неё самой.
Иван сжал пальцы на предплечье, но не сразу ответил. Он просто смотрел, вглядывался: в её профиль, в лёгкий наклон головы, в полуопущенные веки и тёмные линии ресниц.
– Я тоже, – сказал он, и его голос был тихим, но наполненным чем-то, что не требовало пояснений.
Лиана подняла взгляд, и их глаза встретились. В этом взгляде было больше слов, чем они могли бы произнести – принятие, понимание. Что-то сжигало воздух между ними, превращая молчание в нечто осязаемое.
Лиана сидела на кровати, склонив голову набок, пока её руки покоились на коленях, а пальцы лениво перебирали складки ткани. В полумраке каюты её лицо казалось мягче, тени сглаживали привычную резкость черт, но взгляд был по-прежнему острым и пристальным. Она неотрывно смотрела на Ивана, словно пыталась понять что-то, что всегда ускользало, не поддавалось осознанию.
Он же стоял напротив: его плечи касались стены, но теперь в его позе не было напряжённости, будто невидимое давление, державшее его до этого момента, растворилось в воздухе. Он не скрещивал рук, не хмурился, не отводил взгляда. Всё это было новым, непривычным, но странно естественным.
Секунды текли медленно, вязко. Их разделяло всего несколько шагов, но это расстояние казалось наполненным чем-то осязаемым – прошлым, которое всегда стояло между ними, непониманием, раздражением, тем, что они называли ненавистью.
Лиана вдруг нахмурилась, словно внутри неё оформилась мысль, требующая ответа.
– Почему ты меня бесил? – спросила она, приподняв брови.
В её голосе не было прежней колкости, с которой они привыкли разговаривать друг с другом. Это был не вызов, не обвинение, а нечто иное – искреннее любопытство, потребность наконец-то понять.
Иван усмехнулся. Губы дёрнулись в едва заметной полуулыбке, но взгляд остался серьёзным. Он чуть склонил голову, словно размышляя, но ответ прозвучал сразу, без колебаний:
– Потому что ты была лучше меня.
Лиана моргнула, не сразу сообразив, как на это реагировать.
– Ты шутишь?
В её голосе прозвучало недоверие, почти растерянность. Она ожидала услышать что угодно – сарказм, грубую остроту, но не это.
Иван покачал головой, медленно, уверенно.
– Я всегда видел тебя, – его голос звучал глухо, но в нём ощущалась особенная глубина, в которой он, возможно, что-то сам осознавал только сейчас. – Видел, как ты делаешь шаг вперёд, когда другие отступают. Видел, как ты никогда не сдаёшься, даже если больно, даже если страшно. Я ненавидел тебя за это, потому что… – он сделал паузу, провёл языком по губам, словно проверяя, не подведёт ли голос. – Потому что мне хотелось быть таким же, но я не мог.
Лиана нахмурилась, опустила взгляд на свои руки, потом снова посмотрела на парня, цепляясь за каждое слово.
– А я ненавидела, что тебе всё даётся так легко, – её голос был тише, но всё ещё твёрд. – Ты никогда не сомневался, никогда не боялся. Или мне так казалось.
Она не была уверена, говорит ли о нём или о себе, но внутри ощущала смутное беспокойство, будто её слова несли больше правды, чем она сама готова была признать.
Иван молча смотрел на неё, в глазах вспыхивало что-то тёмное, что-то, что раньше он скрывал за маской холодной уверенности.
– А если всё это время это была не ненависть?
Его голос прозвучал чуть ниже, чем обычно, и от этого вопроса у неё внутри что-то дрогнуло.
Лиана напряглась, её дыхание стало чуть глубже, медленнее. Она не отвела взгляда, но в ней было ожидание – словно она поняла, что ответ уже витает в воздухе, но не была готова его принять.
– Что ты хочешь сказать?
Он сделал шаг вперёд, двигаясь медленно, словно давая ей время осознать его намерение или возможность остановить его, если она того пожелает. Но Лиана не двинулась. Её дыхание стало глубже, но она не отвела взгляда. Иван сделал ещё один шаг, сокращая расстояние между ними до едва ощутимой грани.
Теперь он стоял перед ней достаточно близко, чтобы она ощущала его тепло и его дыхание, слабый запах металла и ткани корабельной формы.
Медленно, с какой-то внутренней осторожностью, он протянул руку, позволив кончикам пальцев коснуться её запястья, ощущая на коже едва заметное дрожание.
Лёгкое, почти невесомое прикосновение, но от него по коже прокатилась волна жара, как от искры, пробежавшей по нервам.
– Мы просто не понимали, что хотели друг друга, – его голос стал шёпотом, но в нём была абсолютная уверенность.
Лиана не шелохнулась, не сделала попытки отстраниться. Её рука оставалась под его пальцами, а тело, казалось, ощущало каждую деталь этого момента. Сердце стучало в груди громче, быстрее, словно пытаясь догнать мысли, но сама она не пыталась заглушить его биение.
Они всегда находились друг напротив друга, сталкивались взглядами, словами, поступками, проверяя друг друга на прочность, не осознавая, что вся эта борьба была чем-то большим, чем простое соперничество. И только теперь, в этой тишине, наполненной невысказанными чувствами, оба поняли – никогда они не были врагами.
Их дыхание смешивалось, заполняя пространство едва ощутимым напряжением, которое становилось всё более ощутимым, плотным, разогретым. Они стояли слишком близко, взглядами удерживали друг друга, словно в попытке заглянуть глубже, чем позволяла реальность. Всё вокруг исчезло: стены, мягкий гул систем жизнеобеспечения, мерцающий свет. Осталось только ощущение – почти осязаемое, горячее, пробирающееся под кожу.
Лиана не сделала попытки отступить, не отвернулась, не скрестила руки в защитном жесте, как прежде. Она просто стояла, наблюдая за ним, за тем, как его взгляд становится мягче, темнее, глубже, как губы чуть приоткрываются, будто он хочет что-то сказать, но передумывает.
Она знала, что произойдёт дальше. Его тёплые и уверенные пальцы медленно скользнули по её запястью, задерживаясь там на мгновение, прежде чем подняться выше, касаясь внутренней стороны её предплечья. Едва ощутимое прикосновение, но от него внутри всё напряглось, сжалось в тугой узел ожидания.
Иван сделал последний, решающий шаг вперёд.
Его ладонь легла на её щёку, такая тёплая, и такая надёжная. Она не отстранилась. Не сбросила его руку, как сделала бы раньше. Вместо этого наклонила голову чуть в сторону, позволяя ему быть ближе.
И тогда он поцеловал её. Никакого порыва, никакой внезапности – только медленное, полное осознание того, что этот момент неизбежен. Их губы встретились осторожно, неторопливо, будто проверяя, правильно ли это, точно ли они хотят этого. И когда сомнения развеялись, поцелуй углубился.
Лиана чувствовала, как Иван привлекает её к себе, как его пальцы пробегают по линии её позвоночника, мягко скользят по коже под тонкой тканью. Её ладони легли ему на грудь, не отталкивая, не сопротивляясь, а изучая его тепло, силу и биение сердца под рёбрами.
Этот поцелуй не был ни бегством, ни страхом перед завтрашним днём, ни попыткой забыться – это было чем-то осознанным, настоящим.
Они не торопились. Их губы двигались неспешно, даже сдержанно, но в этом медленном ритме читалось что-то куда более глубокое, чем простое желание. Они изучали друг друга, запоминали ощущения, впитывали вкус, тепло, движения.
Лиана провела пальцами по его затылку, зарываясь в волосы, медленно притягивая его ближе. Она чувствовала, как горячее дыхание Ивана щекочет её губы, как его ладонь сильнее сжимает талию, приближает к себе, будто боясь выпустить из этого момента.
Она хотела его, но не так, как раньше – не из-за стресса, не потому что казалось, что другого шанса не будет, а потому что это желание было чистым, правильным, глубоким.
Она позволила своим губам приоткрыться чуть шире, точно приглашая продолжить, и он понял её без слов, отвечая тем же, углубляя поцелуй, позволяя ему стать насыщеннее, требовательнее.
Иван провёл ладонью по её спине, мягко надавливая, ощущая, как она выгибается навстречу, как женское тело откликается на каждое движение. Поцелуй стал медленным танцем, в котором не было спешки, но было предчувствие.
Пальцы Лианы на мгновение сжались на его рубашке, прежде чем мягко потянули ткань вверх, раскрывая прохладный воздух между их кожей. Иван накрыл её ладонью, скользнув пальцами по её боку, не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением, каждым новым прикосновением, каждым новым ощущением.
Этот поцелуй был обещанием того, что больше не будет стен между ними. Обещанием того, что они позволят себе почувствовать то, что раньше так старательно отрицали.
И когда Лиана, наконец, прервала поцелуй и заглянула в его глаза, её дыхание было тяжёлым, сбитым, но в нём не было ни страха, ни сомнения. Только принятие: