Они с Лианой давно оставили кладбище звездолётов позади, но гнетущее ощущение, будто их присутствие там что-то нарушило, не исчезало. Даже воздух казался иным – плотным, вязким, словно насыщенным чем-то невидимым, не до конца осязаемым, но ощутимым на уровне инстинктов.
Девушка сидела молча и пристально смотрела в одну точку за пределами кабины, словно пытаясь уловить движение, которого не было. Она не говорила, но напряжение в её позе выдавалось чётко – спина выпрямлена, руки сложены на коленях, а пальцы время от времени сжимались и разжимались, будто ей хотелось что-то удержать. Иван знал этот её взгляд – сосредоточенность, граничащая с тревогой. И она передавалась ему.
Говорить не хотелось. Они и так сказали друг другу всё, что могли, пока пробирались сквозь нагромождения мёртвых кораблей. Теперь оставалось только двигаться дальше, как можно дальше, оставить позади не только кладбище, но и мысли о том, что они видели там.
Вездеход шёл ровно, мотор работал стабильно, система стабилизации исправно компенсировала мельчайшие изменения рельефа. Иван механически отслеживал показатели, но в глубине сознания ощущал неясное беспокойство. Возможно, слишком много странностей случилось за последние сутки. Возможно, эта планета не могла дать им простого пути.
Внезапно он ощутил незначительное, но непривычное сопротивление. Машина будто наткнулась на невидимую преграду, хотя на мониторах не было ничего, кроме ровного песчаного поля. Вездеход чуть замедлился, почти незаметно, но достаточно, чтобы Иван интуитивно понял: что-то пошло не так.
Он бросил взгляд на приборы. Двигатель работал в норме, давление в гидравлике держалось в стабильных пределах, система управления не фиксировала неисправностей. Однако ощущение неправильности не исчезало.
Лиана, уловив перемену в движении, чуть повернулась к нему:
– Что-то не так?
Иван сосредоточился, прибавил тяги, но вместо ожидаемого ускорения вездеход замедлился ещё больше. С каждым новым оборотом колёса уходили глубже, и это было не похоже на обычное проскальзывание на песке.
– Почва, – коротко ответил он, сдвигая рычаг тяги чуть дальше.
Но машина не слушалась. Вместо разгона Иван почувствовал, как вездеход начал вязнуть, словно его тянуло вниз. Он резко уменьшил тягу, опасаясь, что избыточная нагрузка только усугубит ситуацию.
Лиана потянулась к сенсорной панели, быстро пробежалась по показателям.
– Никаких аномалий, – сказала она. – Всё в норме.
– Кроме того, что мы застряли, – пробормотал Иван, пробуя маневрировать, но передние колёса уже увязли в песке почти наполовину.
Он запустил диагностику шасси. Системы показывали, что опора всё ещё есть, но фактически машина уходила вниз.
Колёса лишь сильнее утопали в песке, который внезапно стал не просто рыхлым, а текучим, будто под слоем обычного грунта скрывалась масса с другой плотностью. Ещё немного, и вездеход окажется в ловушке, из которой выбраться будет невозможно.
– Нужно выйти, – сказал Иван.
Лиана уже расстёгивала ремни.
Они открыли шлюз, и в лицо ударил жаркий, сухой воздух, пропитанный тончайшей пылью. Она висела в воздухе, не оседая, словно невидимая вуаль. Лёгкий ветер поднимал небольшие вихри, но они исчезали, едва завязавшись, будто что-то в структуре окружающего пространства не позволяло песку двигаться свободно.
Иван первым спрыгнул вниз и сразу почувствовал нечто странное. Поверхность под сапогами не была твёрдой, как раньше, но и не оседала, как обычный песок. Это было другое – зыбкое, но не настолько, чтобы сразу проваливаться. Будто слой чего-то плотного скрывался внизу, а тонкая оболочка над ним лишь маскировала настоящую природу грунта.
Лиана, шагнув следом, присела и провела ладонью по земле. Затем зачерпнула немного песка, сжала его в пальцах, а потом разжала.
Золотистые крупицы осыпались вниз, но не рассыпались привычной россыпью, а будто исчезали быстрее, чем должны были. Они уходили вглубь, словно их что-то втягивало.
– Он странный, – тихо сказала она. – Жидкий.
Иван нахмурился, подошёл ближе, присел рядом, снова наступил чуть сильнее, проверяя плотность. Под ногами песок проседал, но не так, как должен был. Он двигался по-другому. Словно откликался на вес тела, но не за счёт обычного давления, а за счёт особой внутренней структуры.
– Это что-то… – пробормотал он. – Здесь что-то есть.
Лиана подняла взгляд на него.
– Если попробуем развернуться, окончательно увязнем.
Иван обвёл глазами горизонт. Всё выглядело так же, как несколько минут назад. Но теперь он знал, что на самом деле это не так.
– Значит, мы в ловушке, – медленно произнёс он.
Лиана встала и стряхнула с ладоней остатки песка.
– Нам нужно выбраться отсюда.
Иван не ответил. Они оба понимали, что сделать это не так просто.
Тишина вокруг казалась абсолютной, давящей, но лишь до той секунды, когда воздух дрогнул, наполнившись странным, глухим гулом. Звук будто исходил из самой почвы, из глубины, вибрацией отдаваясь в воздухе, проходя сквозь кожу, заставляя тонкие песчаные частицы дрожать. Иван почувствовал, как звук проникает внутрь, резонируя где-то в костях, вызывая непонятное ощущение, похожее на лёгкую дезориентацию.
Почва под ногами содрогнулась. Не так, как при обычном землетрясении, без толчков, без привычных подземных ударов, – вибрация была ровной, почти механической, но мощной, пронизывающей. Она нарастала, словно что-то под землёй пробуждалось, готовилось выйти наружу.
Лиана рефлекторно отступила, зацепившись рукой за поручень вездехода, а затем снова посмотрела на песок. Там, где мгновение назад была ровная поверхность, теперь появились тонкие трещины, из которых едва заметно поднималась золотистая пыль, как пар, вырывающийся из-под крышки нагревающегося котла.
Иван не двигался, всматриваясь в это явление, ожидая следующего проявления. Время замедлилось. Всё, что существовало вокруг, сузилось до одного: до того, что происходило под их ногами.
И оно произошло. Песок перед ними вдруг вздыбился, поднялся волной, рассыпаясь фонтаном в стороны, будто что-то из глубины выбрасывало его наружу с силой, которую трудно было назвать естественной. В воздух взлетели плотные сгустки пыли, а затем среди них, словно всплывшая из иного измерения, начала подниматься массивная конструкция.
Её гладкие металлические стены казались неподвижными, но в тот же момент в них ощущалась какая-то текучесть, будто материал вбирал в себя свет, поглощал его, оставляя лишь глухие, матовые отражения. Стены раздвигались, складывались, расправляя гладкие панели, выравниваясь в чёткую, монументальную форму. Это была платформа.
Нет, не просто платформа – механизм, скрывавший в себе что-то большее. Когда песчаная буря осела, Иван наконец разглядел детали. Перед ними находился лифт.
Он не выглядел старым или повреждённым, напротив – металл был чистым, без следов коррозии или разрушений. Это было нечто новое, функционирующее, работающее так, словно его механизм поддерживался в идеальном состоянии.
Двери, отделявшие внешнюю часть от внутреннего пространства, оставались закрытыми. Несколько секунд ничего не происходило, только напряжённая тишина наполняла воздух, в котором ещё витали взвеси пыли.
Иван и Лиана застыли. Они не знали, кто или что управляло этим механизмом. Не знали, предназначался ли он для встречи гостей или же был частью давно запущенного, но по-прежнему действующего алгоритма, который не делал различий между живыми существами и автоматическими процессами.
Но когда двери начали разъезжаться, открывая проём вглубь конструкции, оба рефлекторно напряглись, словно в их тела вшита была одна и та же программа выживания.
Темнота внутри лифта не была абсолютной. В её глубине таилась какая-то глубинная чернота, но не такая, что поглощает свет, а такая, что кажется неподвижной. Пространство, несущее в себе ожидание.
Иван стиснул пальцы, готовый к любому развитию событий. Лиана медленно переводила взгляд с дверного проёма на окружающую его платформу, словно пыталась уловить, есть ли ещё какие-то признаки работы этого механизма, кроме уже произошедшего. Но, похоже, само появление лифта и открытие дверей было достаточным актом.
Механизм ждал их решения. Темнота в глубине лифта была неподвижной, словно в её плотной массе не существовало воздуха, но затем из её глубины выступили силуэты. Они двигались легко, без спешки, уверенно, будто знали, что их ждали.
Иван и Лиана невольно напряглись.
Частицы пыли, ещё не осевшие после появления лифта, замедленно крутились в воздухе, обрамляя выходящих в мягком свечении. Но даже этот танец золотистых крупиц не касался их одежды, не оседал на коже, не придавал виду этой группы привычной для выживших в пустыне усталости или следов долгого пути.
Они выглядели слишком хорошо – пятеро человек, чьи ухоженные лица и безупречные комбинезоны никак не соответствовали ожиданиям.
Каждый из них двигался с непринуждённой точностью, но без напряжения. Их осанки были прямыми, взгляды – внимательными, но не испуганными, как у тех, кто прятался в подземных убежищах, и не настороженными, как у людей, привыкших к враждебному миру. В них не было настороженности и готовности броситься в бой. Лишь спокойная, отточенная уверенность.
Но больше всего выбивалась из общего впечатления их внешность.
Ивану доводилось видеть тех, кто выживал в условиях, где нет места роскоши, где каждый день – борьба за существование. Он знал, как выглядят люди, которые годами не видели естественного света, чьё тело привыкло к тяжести голода, к запылённым складкам одежды, к поблекшим волосам и глазам, которые постепенно теряли блеск.
Эти же… по ним было видно, что им не приходилось бороться за выживание.
Их лица были гладкими, свежими, кожа – чистой, без следов пересушенного воздуха, без морщин, оставленных вечным напряжением. Их волосы не слипались от пота и пыли, не выглядели ломкими, как у тех, кто долго жил на искусственных заменителях пищи. Одежда – чистая, идеально подогнанная, без складок, без потертостей, словно их комбинезоны были выданы им только сегодня.