Широкие проспекты, уходящие в перспективу, идеальные в своей геометрии. Их пересекали пешие колонны рабочих, транспортные конвои, доставляющие грузы. Движение чёткое, словно организованное по невидимым законам.
Лозунги на улицах. Огромные плакаты, развешанные вдоль проспектов, несли в себе простые и прямолинейные послания, сопровождаемые изображениями людей, соответствующих идеологии государства.
– Труд – долг каждого! – рядом с этим лозунгом стоял крепкий рабочий в форме: его лицо выражало серьёзность и удовлетворение, а в руках он держал инструмент, символизируя неустанный труд во благо общества.
– Общество – выше личности! – этот слоган сопровождался изображением группы людей в одинаковых одеждах, с приподнятыми подбородками и уверенными взглядами, демонстрируя единство и подчинение общему делу.
– Порядок создаёт будущее! – здесь был изображён строгий мужчина в официальной форме, возможно, администратор или руководитель, чей уверенный жест указывал вперёд, к горизонту, символизируя движение вперёд под руководством твёрдой власти.
Люди на улицах. Уверенные, сосредоточенные. Ни суеты, ни хаоса, ни лишних движений. Иван вгляделся в их лица, ожидая увидеть страх, подавленность. Но нет. Это было не то. В этих лицах была цель, уверенность, понимание того, ради чего они существуют.
– Они не чувствуют себя угнетёнными, – Керн посмотрел на них. – Для них это не тюрьма, а способ жизни. Они верят в свою систему, потому что она работает.
Иван молчал. Он не мог отрицать, что увиденное выглядело цельным, продуманным, логичным. Это не было общество сломленных людей, это было общество, которое знало, чего хочет.
– Но есть одна деталь, – продолжил Керн. – Каждый, кто попадает в Орд-Нок, должен подчиняться. Здесь нет места индивидуальности в её земном понимании. Человек становится не просто гражданином – он становится звеном системы, винтиком в огромном механизме, где его личность растворяется в общем строе.
На экране появилось изображение границы города. Высокая стена, патрули. Человек, стоящий перед воротами, явно колебался. Судя по одежде, он пришёл из другого мира, возможно, из Летари. Он разговаривал с охраной, потом медленно шагнул внутрь, делая выбор, после которого его существование переставало принадлежать ему одному.
– Если ты входишь в Орд-Нок, ты больше не можешь уйти. Ты принимаешь их законы, ты становишься частью системы. Здесь не бывает исключений, кроме вас, конечно. Когда вы будете посещать Орд-Нок, вы под дипломатическим статусом Летари.
Картинка застыла. Иван провёл рукой по лицу, обдумывая увиденное.
– Ты хочешь сказать, что они не держат людей силой, но выйти оттуда нельзя?
– Потому что они считают, что это разрушит баланс. Свобода выбора заканчивается в момент входа. После этого ты не просто гражданин – ты часть механизма, и этот механизм не терпит нарушений.
Лиана вздохнула, скрестив руки на груди:
– Они видят в этом силу, а не слабость.
– Именно, – подтвердил Керн. – Они верят, что Земля рухнула бы, если бы следовала хаосу. Что только твёрдая рука может удержать цивилизацию.
Он замолчал, давая им время осмыслить. Иван смотрел на неподвижную картинку – город, упорядоченный, как военный парад. Он мог понять, почему это работает. Но принять? Это был другой вопрос.
Перед ними на голографических панелях возникал Летари – город, существующий по совершенно иным принципам, чем Орд-Нок. Они всё ещё находились в архиве, но изображения передавали ощущение присутствия, будто они действительно шли по улицам, слышали голоса прохожих, чувствовали воздух, наполненный лёгкостью.
– Когда первые колонисты осознали, что Севантор станет их домом, – Керн едва заметно наклонил голову, наблюдая за реакцией Ивана и Лианы, – у них не было единого мнения о том, каким должно быть общество. Одни считали, что без дисциплины и контроля люди быстро скатятся в анархию, другие верили, что свобода возможна без разрушения, если она основана на личной ответственности.
Картинка перед ними изменилась: изображения первых поселенцев, обсуждающих принципы будущего общества, сменились видами города, который они построили. В отличие от Орд-Нока, с его строгими линиями и серыми блоками, Летари представлял собой пространство, созданное людьми, отказавшимися от жёстких структур.
– Здесь нет центрального правительства, – продолжал Керн. – Власть не сосредоточена в руках одного человека или группы. Вместо этого существует совет, который предлагает решения, но не навязывает их. Всё строится на доверии.
Лиана внимательно наблюдала за меняющимися голографическими проекциями. Её взгляд задержался на улицах, извилистых, словно вписанных в рельеф, и зданиях, которые будто продолжали формы природы, а не вторгались в неё.
– Но как поддерживается порядок? – спросила она, нахмурившись. – Если нет контроля, кто следит за тем, чтобы всё не обратилось в хаос и безумие?
Керн едва заметно усмехнулся.
– Здесь никто не следит. Порядок возникает сам. Сами люди знают, что их свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Если кто-то нарушает баланс, его просто исключает общество. Без необходимости в наказаниях, без страха перед системой.
Иван скрестил руки на груди, разглядывая проекции. На голограммах появлялись лица жителей: спокойные, сосредоточенные, но не напряжённые. Здесь не было давления, в отличие от Орд-Нока, но в глазах людей читалась уверенность.
– То есть вся идея держится на осознании, что каждый несёт ответственность за себя и за свою жизнь, – задумчиво произнёс он.
– Именно, – Керн кивнул. – В этом принцип Летари. Здесь никто не навязывает путь, но, если человек не принимает этот уклад, он может уйти – в Орд-Нок, в другие независимые миры или создать свой.
Лиана провела пальцами по панели, и картинка снова сменилась. Перед ними возникла центральная площадь Летари – наполненная людьми, что двигались без лишнего шума, без суеты. Это был город, который не требовал управления. Он существовал по принципу естественного равновесия.
– А если кто-то попытается взять власть? – спросила она, продолжая изучать изображения.
– Здесь власть не имеет смысла, – спокойно ответил Керн. – Никто не станет подчиняться, потому что нет системы, поддерживающей подчинение.
Иван наблюдал за Летари, появляющимся на экранах, пытаясь осознать, насколько этот мир отличался от всего, что он знал раньше. Неужели это действительно работало?
– Это Летари, – ещё раз сказал Керн, выводя на экран панорамный вид города. – Здесь каждый свободен.
Керн провёл рукой над консолью, и голограммы Летари начали меркнуть, сменяясь новыми изображениями. Перед Иваном и Лианой разворачивалась ещё одна часть Севантора, о которой они пока ничего не знали. Картинки менялись – зелёные долины с небольшими поселениями, странные геометрические структуры посреди пустынных ландшафтов, высокотехнологичные комплексы, светящиеся в ночи, уединённые жилища, затерянные среди лесов. Всё это не вписывалось в строгие системы Орд-Нока или Летари.
– Эти два мира – не единственный выбор, – сказал Керн, наблюдая за их реакцией. – Не все согласились жить по предложенным правилам. Кто-то не принял ни контроль Орд-Нока, ни свободу Летари, а кто-то изначально не хотел подчиняться чужим системам.
Иван посмотрел на очередную смену проекций. Теперь перед ним возникло небольшое поселение у подножия гор. Здесь не было единого архитектурного стиля, каждая постройка выглядела так, будто её создавал человек, не ориентируясь ни на какие общие нормы. Керн провёл пальцами по панели, и изображение изменилось, показывая другую картину – крошечный купол, стоящий посреди пустоши, едва заметный среди песков.
– Многие предпочли уйти в полное одиночество, – продолжал он. – Они построили укрытия вдали от крупных сообществ, используя технологии, оставшиеся после катастрофы первых экспедиций. Они живут без правил, без контактов, без зависимости от кого-либо. Для них единственная свобода – это изоляция.
Лиана наблюдала за этими людьми, появляющимися на экранах. На некоторых изображениях одиночки выходили из своих убежищ, оглядывались, прежде чем снова скрыться в глубине своих жилищ. В их глазах не было страха, только настороженность, стремление к уединению, избегание общества как такового.
– Это сознательный выбор? – спросила она, не отрывая взгляда от экрана.
Керн кивнул.
– Да. Они не считают, что кто-то должен определять, как им жить. Даже коллектив из Летари для них – это уже слишком.
Иван нахмурился, переводя взгляд на следующую картинку. Здесь всё было иначе – группа людей строила что-то вместе, их поселение росло, но при этом оно не напоминало ни военную структуру, ни утопический город. Это было что-то другое, не подчинённое привычным законам.
– А эти? – он указал на изображение.
– Те, кто создаёт небольшие сообщества, – пояснил Керн. – Их объединяют не столько социальные или политические взгляды, сколько личные принципы. Они могут придерживаться разных моделей жизни, но главное для них – жить в своём кругу, по своим правилам, не вмешиваясь в дела других.
Лиана внимательно изучала проекцию.
– Это похоже на кланы, – задумчиво произнесла она.
– В каком-то смысле, – Керн слегка усмехнулся. – Они выбирают свой путь, но не хотят полного одиночества. Им нужны другие люди, но только те, кого они считают своими.
Картинка снова изменилась, и теперь на экране появились сложные, похожие на лаборатории постройки. Они светились в темноте, окружённые куполами, защищавшими их от внешних условий.
– А это? – спросил Иван.
– Экспериментаторы, – Керн внимательно посмотрел на него. – Они пытаются создать нечто новое. Одни играют с технологией, создавая изолированные биосферы, другие моделируют общества по совершенно неизвестным принципам. Их цель – понять, можно ли выстроить цивилизацию иначе, без привязки к прежним моделям Земли.
Иван медленно выдохнул, наблюдая за этой картиной. Он ожидал увидеть два общества, два мира, но теперь понимал, что перед ним не просто две крайности. Здесь, на Севанторе, люди не просто выживали, а действительно искали альтер