– Вы считаете, что вмешательство необходимо?
– Ситуация слишком нестабильна, чтобы оставлять её без контроля, генерал. Мы имеем дело с двумя независимыми обществами, технологически развитой культурой, потенциально враждебной к Земле. Они уже перехватили ключевые технологии, в их руках находятся цифровые копии лидеров прошлого. Если мы сейчас уйдём, через несколько лет это может перерасти в конфликт, который выйдет за рамки одной планеты.
Генерал едва заметно кивнул, продолжая анализировать доклад.
– Мы немедленно запустим стратегическую оценку. Вам приказ – поддерживать контроль над ситуацией, избегая прямого вмешательства до дальнейших распоряжений. Мы не можем позволить себе действовать импульсивно, но и игнорировать эту угрозу не будем. Будьте готовы к разработке комплексного плана воздействия.
– Есть, генерал.
Торнтон развернулся в кресле, его голос приобрёл оттенок официального заключения:
– С этого момента Севантор признан стратегически значимым объектом. Рассматриваем все возможные варианты вмешательства. Будьте на связи, адмирал. Конец связи.
Экран погас, оставляя тишину, наполненную осознанием необратимости происходящего. Хэйвард ещё несколько секунд смотрел в пустоту перед собой, затем развернулся к офицерам.
– Начинаем работу. Варианты вмешательства должны быть готовы до следующего сеанса связи с Землёй. Время пошло.
Он вышел из командного центра, зная, что теперь всё идёт по единственному возможному сценарию.
Винсент с самого начала не верил ни единому слову Мюррея. Каждый его ответ, каждое движение, каждый взгляд выдавали в нём человека, который привык изворачиваться, говорить ровно столько, сколько нужно, чтобы его не убрали сразу, но ни не единым словом больше. Вся его манера держаться – не оборонительная, не вызывающая, а именно скользкая, рассчитанная – раздражала капитана, заставляя внутренне напрягаться при каждом его слове.
Но Хэйвард видел ситуацию иначе. Он не доверял Мюррею, но понимал ценность информации, которую тот предоставил. На данном этапе любые сведения о структуре колоний на Севанторе имели значение. Он использовал всё, что удалось вытянуть из Мюррея, чтобы подготовить детализированный доклад на Землю, безэмоционально излагая факты, которые могли бы стать основанием для будущего вмешательства.
Тем временем жизнь в Орд-Ноке и Летари продолжалась своим чередом. Никто не подозревал, что высоко над их головами, в холодной пустоте космоса, наблюдают чужие глаза, изучая каждый энергетический выброс, фиксируя передвижения, анализируя потенциал возможного противника. Города жили, как жили всегда: в Орд-Ноке проводились плановые проверки, системы контроля работали с той же точностью, с которой работали всегда, инженеры улучшали алгоритмы управления, стратеги разрабатывали модели будущего. В Летари улицы были залиты мягким светом, открытые мастерские продолжали свою работу, люди обсуждали идеи, спорили, наслаждались той жизнью, которую они сами для себя построили.
Но неизвестность висела в воздухе, пока никто ещё не чувствовал её тяжести.
Когда Мюррей вернулся в Орд-Нок, его уже ждали. Он не успел предпринять ни одной попытки скрыться или оправдаться – солдаты внутренней безопасности перехватили его в административном секторе и, без лишних слов, сопроводили в глубину комплекса, где находился отдел допросов. Никто не объяснял ему причины задержания, но в этом и не было необходимости: все знали, что он предатель, и сам он это понимал.
Он знал, что в обществе, где контроль поставлен на высшую ступень эффективности, не было шансов скрыться. Он надеялся, что успеет закрепиться в новых реалиях, использовать контакты, встроиться в изменённую систему, но, как только он сделал первые шаги в административном секторе, охрана уже двигалась к нему.
Допрос начался сразу. Методика Орд-Нока не подразумевала лишних вопросов. Здесь не кричали, не угрожали, не размахивали оружием. Допрос шёл точно, методично, словно логическая последовательность, выстроенная для того, чтобы добиться единственного результата.
Сначала он держался, но система не позволяла сопротивляться долго. Когда его раскололи, это произошло так же чётко, как расчёт военной операции. Вопросы не требовали подробностей, только прямых ответов, которые сами выстраивались в сознании, подчинённом давлению ситуации.
Мюррей не выдержал этого давления и признался в том, что передал землянам точные координаты расположения поселений. Он также подтвердил, что сообщил им информацию о матрицах мировых лидеров, раскрывая, как они используются в структурах местных правителей. В конечном итоге он осознал, что его действия привели к тому, что Земля больше не останется безучастной и начнёт активные действия.
Когда отчёт об этом попал к руководству Орд-Нока, медлить не стали. Они понимали, что как только Земля узнала о них, у них осталось не так много времени, чтобы выработать единую стратегию. Офицеры немедленно передали сведения в Летари, и уже через несколько часов оба государства знали, что их существование больше не тайна. Вопрос стоял не о том, придёт ли Земля, а о том, когда и с какими намерениями. Они больше не могли позволить себе жить отдельно друг от друга, пока над ними нависала эта угроза.
Переговоры между лидерами двух миров проходили в закрытом зале, где решалась судьба всей планеты. Это был момент, когда прошлые разногласия отходили на второй план, уступая место неизбежной необходимости объединиться перед лицом надвигающейся угрозы.
Легкий электрический свет ровно заливал пространство, не давая ни глубоких теней, ни резких контрастов. Здесь не было деталей, которые могли бы отвлечь взгляд, не было ничего лишнего – только двое людей за столом и напряжённость, сгустившаяся в воздухе, словно разряд перед бурей.
Леонид Ильич Брежнев сидел неподвижно, и его лицо, словно высеченное из гранита, не отражало эмоций, но каждый его жест, каждый взгляд выдавали сосредоточенность, внутреннюю собранность, готовность к решительным действиям.
Джон Фицджеральд Кеннеди казался чуть более расслабленным, но за этой расслабленностью крылась тотальная концентрация. Он наблюдал, слушал, анализировал, выбирал момент для ответа.
– Мы не можем ждать, – голос Брежнева прозвучал тяжело, будто каждое слово впечатывалось в воздух. – Немедленное введение военного положения – единственная мера, которая обеспечит защиту Орд-Нока. Земля не оставит нас в покое.
Кеннеди провёл пальцами по гладкой поверхности стола, словно проверяя её структуру.
– Вы действительно считаете, что у нас больше нет пространства для манёвра, что любое наше действие теперь – это лишь вынужденный ответ на неизбежное вторжение?
– Тактика и осторожность имеют смысл, когда есть время для размышлений. Сейчас у нас его нет, а потому мы обязаны реагировать так, как диктуют обстоятельства, а не так, как хотелось бы.
– Я не говорю, что нам не стоит готовиться. Я говорю, что, если мы поторопимся, мы потеряем возможность понять, чего именно хочет Земля.
Наступила напряжённая тишина, в которой каждый пытался осознать услышанное и сформулировать следующий шаг, взвешивая возможные последствия.
– Вы действительно верите, что они прибудут с открытыми предложениями?
– Я верю, что, если мы начнём действовать слишком жёстко, у нас не будет даже шанса узнать их намерения.
Они сидели напротив друг друга, два лидера, два противоположных взгляда на реальность, но оба понимали, что этот момент определяет не только их будущее, но и судьбу всего Севантора. Брежнев, не доверяя Земле, видел в её возвращении не возможность для переговоров, а неизбежную угрозу, которая не оставит места для дипломатии. Кеннеди, напротив, не доверял поспешным выводам, полагая, что пока остаётся возможность понять истинные намерения землян, нельзя отказываться от осторожности.
Они осознавали: Орд-Нок и Летари больше не существуют как отдельные миры. Теперь был только Севантор, и либо они объединят силы, чтобы защитить его, либо он будет уничтожен, поглощённый чужой волей.
Пока лидеры решали судьбу планеты, Иван и Лиана не подозревали о грядущих событиях. Они продолжали жить среди людей, которые стали им близки, среди чужой цивилизации, которая уже не была такой чуждой. Они не знали, что их жизни уже не принадлежат только им. Что скоро их шаги, их выборы, их решения изменят весь ход истории.
Глава 21
После того как поступила информация о возможном вторжении землян, в Летари воцарилось тревожное ожидание. Даже в мирных кварталах города чувствовалось напряжение – люди стали говорить тише, внимательнее вслушиваться в официальные сводки, реже выходить на центральные площади. Каждое утро начиналось с обмена слухами: кто-то утверждал, что земные корабли уже вошли в систему, другие уверяли, что это лишь разведка, не имеющая полномочий действовать. В воздухе висела неуверенность. Но одно было ясно: война могла начаться в любую минуту.
Иван и Лиана одними из первых предложили помощь новой родине. Они знали, что не станут для Летари простыми наблюдателями. За время, проведённое среди этих людей, они поняли: здесь есть то, что стоит защищать. Свобода, которой никогда не было на Земле. Возможность жить без страха перед системой, диктующей правила. Возможность выбирать. В этой независимости было что-то хрупкое, и они не могли позволить, чтобы её уничтожили.
Керн, всегда спокойный, теперь выглядел так, будто в нём боролись два противоречивых чувства: желание доверять и привычка всё контролировать. Когда Иван предложил свои знания в помощь, он сначала ничего не ответил, но в глазах мелькнула тень сомнения. Он изучал Ивана с той же внимательностью, что и всегда, но теперь в его взгляде было нечто новое – возможно, осторожное одобрение.
– Скоро начнутся переговоры с Орд-Ноком, – сказал он наконец. – Нам нужно понимать, на что готовы земляне.
Иван понял: это была первая проверка. Возможность доказать, что он – не просто гость, не просто человек, случайно попавший сюда. Он согласился без колебаний.