Он повернулся на каблуках и ушел в здание.
Несмотря на приказной тон, он вовсе не чувствовал, что поступает правильно. Будь его воля или если бы он меньше знал пурпурных, он бы предпочел другой путь — не приказа, а какого-нибудь демократического решения в пользу этого похода.
Но пурпурные всегда жили под давлением чужой воли, например, исходящим от чегетазуров. И Рост, обдумывая в последние дни свое поведение, почему-то пришел к выводу, что в этой среде, в тех ограниченных по времени условиях, в каких они оказались, невозможно построить эффективное самоуправление, считай, демократию. А может быть, думал он иногда, демократия только и строится приказным методом, иначе она оказывается ненастоящей, непродолжительной.
Остаток дня он провел, разглядывая лагерь с высоты наблюдательной башенки их дома, пытаясь на ощупь осознать, что происходит среди пурпурных. Внешне казалось, что ничего не происходит. Но Рост определенно понимал — все не просто, что-то произойдет, и, скорее всего, очень скоро.
Глава 15
Отряд, который должен был доставить первичные припасы и оружие, хотя бы для тех, кого Рост собирался выбрать в командиры для походных колонн, прибыл к вечеру второго дня их пребывания в лагере. Смага был деятелен, покрикивал на всех подряд, попробовал таким же тоном разговаривать с Ивановым, но тот лишь посмотрел на него внимательно и пошел заниматься своими делами. Рост, понаблюдав за этой картиной, сказал:
— Хотелось бы, чтобы ты не наломал дров, Смага.
После этого заместитель вдруг сник, и каждому, кто что-то понимал в армии, стало ясно, что Смага и сам был не уверен в том, что не наломает дров. А этого командиру ни под каким видом, ни в каком состоянии нельзя демонстрировать. Росту даже стало его жалко. Но в целом он признавал, что пока Смага был полезен.
К сожалению, только до ночи того же дня, когда они прибыли. А началось все неожиданно, действительно внезапно. В какой-то мере причиной этого послужила Лада. Она где-то пропадала вторую половину этого дня, с кем-то из местных разговаривала и вообще что-то задумала.
А совсем под вечер вдруг появилась с девушкой, габатой, чуть медлительной, слегка растерянной из-за резкой смены обстановки, но старающейся держаться.
Эта габата была так ошеломительно похожа на Василису, что Рост сразу же и обратился к ней этим именем. Девушка чуть удивилась, но по-человечески поклонилась, а не вытянулась, что было хорошим признаком. Только после этого Рост спросил у Лады:
— Ты зачем ее сюда?
— Рост, — Лада была серьезна, только в глазах плясал какой-то странный огонек, — ты не заметил, ты уже стал припахивать. А командиру положено быть чистым, спокойным и выбритым. Вот пусть она за тобой и стирает. — Она чуть скривила губы в странной гримаске. — Не мне же за тобой ухаживать, кто меня после этого будет слушаться?
Рост подумал и решил, что Лада была права. Он почему-то забыл о том, что должен быть, как она сказала, чистым и выбритым. На всякий случай он спросил:
— А вот брить себя я ей не позволю. Пока, во всяком случае.
Лада пожала плечами и удалилась устраивать девчоночью часть их отряда на постой. Это было ее обязанностью, она сама это чувствовала и собиралась выполнять.
Новая Василиса стояла в сторонке, переминаясь с ноги на ногу, ожидая, что с ней произойдет. Рост пояснил ей:
— Я случайно обратился к тебе по имени старой знакомой, ты на нее похожа.
— Пусть так и будет. — Девушка, несмотря на растерянность, уже осматривалась. Или Росту так только показалось?
Пока же ему ничего не осталось, как отдать ей свою тельняшку и кое-что из форменной одежды, чтобы она занялась делом. Но девушка уже и сама потихоньку включалась в его быт, поэтому одновременно с затеянной стиркой принялась убираться в его комнате, нимало не беспокоясь, где будет спать сама.
А Роста эта проблема жутко волновала, он даже раздумывал над ней минут пять, пока не решил, что Василису, если уж она согласилась на это имя, придется расположить не в его комнате, но где-то по соседству. Лучше было, уж раз ей придется видеть его не в самом приглядном виде, держать ее поближе и использовать, кроме прочего, как адъютанта. К тому же Рост почему-то сразу решил, что она отлично готовит, а дать чай или накормить кого-нибудь из подчиненных — святая обязанность командира.
Так он и просидел до вечера, полуголый, над картами, раздумывая над самыми выгодными маршрутами, над расположением поклажи в обозе, надо всем, что теперь на несколько недель должно было сделаться его постоянной заботой.
Василиса, когда выключилось солнце, принесла миску супа из бобов с каким-то мясом. Рост есть почти не хотел, но решил себя заставить. И только он это решил, как вдруг понял, что-то не так.
Девушка хихикала и стояла слишком близко. Рост вернулся к реальности и абсолютно неожиданно для себя увидел... Девушка действительно стояла слишком близко, но лишь потому, что он привлек ее за талию к себе, хотя и не вставал со стула. Более того, он поглаживал ее по... по затылочку. А это у пурпурных, особенно у габат, было самым откровенным сексуальным приглашением! Черт, а он и не заметил...
Смутившись, он принялся было за приготовленный ее руками супец, но тот оказался слишком наперчен, и есть расхотелось окончательно. Да и сами собой накатывали мысли, что слишком долго он, оказывается, шлялся по Полдневью, не заглядывая к Винрадке... На сей раз из этих странных мыслей его вывело отчетливое осознание, что в городе что-то изменилось.
Он накинул офицерский бушлат, который несколько дней назад получил со склада, на голые плечи и поднялся на наблюдательную башенку. Тут уже находилась Лада. Она была хмурой.
— Смотри, капитан, они собираются в кучи.
— В толпу, — поправил он ее, солдатский полуюмор-полугрубость был ему в Ладе особенно неприятен.
Более сотни пурпурных внизу, под стенами здания, действительно сбивались в компании, и трудно было разобрать, о чем они говорят, потому что над площадью кипела раздраженно-убыстренная речь, изредка прерываемая гневными криками. И все-таки, включившись в эту речь, как он включался в речь Фоп-фалла, Рост различил, что некоторые из этих губисков внизу четко отдавали приказы. А если еще прислушаться, то нетрудно было разобрать и лязг оружия.
— Лада, ты вот что... — Он и сам не знал, как поступить, поэтому решил элементарно подстраховаться. — Спускайся. Прикажи закрыть все двери, собери всех наших в холле. И нужно, чтобы там были аглоры. — Лада поежилась, она побаивалась прозрачных бойцов, даже в таком простом задании предпочла бы с ними не связываться, но Рост знал, случись что-то серьезное — без них не обойтись. — Тех, кто знает это здание, разошли как наблюдателей. Должны же у них в этом строении быть наблюдательные посты... И пришли ко мне Чепенину. Выполняй.
А когда Лада с Мартой снова появились на башне, почему-то с кирасой и шлемом, вероятно, забежав в Ростикову комнату, ему было уже очень плохо. Он даже не сумел остаться на ногах, не замечая ничего вокруг, сполз по главной поддерживающей колонне, зажав горевший адским пламенем живот обеими руками.
— Рост, — Лада ничего не понимала, — ты... куда ранен?
— Василису, эту новую... Найди.
Марта тоже склонилась над Ростом и вполне хладнокровно прояснила ситуацию:
— Ага, это у них тюбаном, кажется, называется. — Для верности она спросила: — Ел что-нибудь с перцем?
— Суп был... с перцем сверх меры.
— Точно тюбан. Они собирают какие-то грибы у опушки леса, толкут...
Дальше Рост не понимал. Лишь разобрал целую вечность спустя, как его несут и кто-то басовито и уверенно объясняет:
— Надо воды побольше влить в него. Хотя, скорее всего, дело швах, от этой гадости спасения не бывало пока... У нас в Перми такого случиться не может.
Ростик лежал и сквозь рвоту, которая выворачивала его наизнанку то ли от обилия воды, которую кто-то в него вливал, то ли из-за боли во всем теле, чуть не в каждом мускуле, слышал:
— Командир, они навалились, мы пробуем отбиться... — Провал, хотя сразу стало ясно, что недолгий, потому что тот же голос, похожий на голос Смаги, по-прежнему вещал: — Приказать что-нибудь ты не способен. Поэтому...
Когда Рост снова пришел в себя и увидел смутное пятно лица над собой, он прохрипел, потому что горло было забито какой-то горячей гадостью:
— Не атаковать, только защищаться...
— Да ты что, Гринев? Они же на форменный штурм пошли!
— Пошумят день и успокоятся. А они нужны... Только защищаться... Не пускать в здание и... Ждать.
— Совсем сбрендил, — опять голос Смаги. И снова он что-то добавил, что ускользнуло из сознания, как только что выловленная рыбка вырывается из рук в воду. Но в его словах была какая-то опасность... Которую следовало остановить.
Должно быть, из-за этой мысли Рост и пришел в себя куда раньше, чем должен был. Или он действительно слишком мало съел этого самого супа, что, вероятно, и оказалось его спасением.
Он лежал на своей кровати, странно спокойный, потный, как мышь, но расслабленный и, главное — живой. Он был даже способен думать, хотя думалось ему тяжело, ничего труднее в жизни он, кажется, не делал так мучительно, как выстраивал в мыслях нынешнюю способность понимать ситуацию.
Кроме того, мир вокруг отвлекал его, принимая избыточно цветные и расплывчатые формы, хотя как раз сейчас Ростик предпочел бы больше определенности. Наконец он сумел приподнять голову. Потому что в углу кто-то всхлипывал.
Этот тюбан, или как его там назвала Марта, почему-то вызывал способность видеть в темноте. Или ему только казалось, что в комнате темно? Но, в общем, он видел, хотя и не слишком надежно.
В углу сидела, связанная так, что могла пошевелить только пальцами ног, Василиса и плакала. Она готовилась к чему-то очень скверному, что должно было с ней теперь произойти. В порыве понимания мира Рост осознал, что ей просто приказали сделать то, что она и сделала с ним. Но никто не позаботился сообщить девушке, как лучше всего убежать из этого здания сразу же после ужина, вот она и попалась... Хотя поймали