— Откуда вы знаете? — выпалил Кирилл.
— От верблюда. Ты еще поинтересуйся, откуда я знаю, что на тебя не действует гипноз, как на других дежурных. В общем, не задавай глупых вопросов. И, повторяю, поторопись.
— Хорошо, — сказал Кирилл, — я потороплюсь. Сейчас вы снимете штаны и бросите сюда.
— Зачем?
— Я оставлю их без магнитных застежек, чтобы вам, когда оденете, приходилось держать штаны руками. В таком виде мы и отправимся на Незабудку.
Малунов помотал головой:
— Я никуда не отправлюсь.
— Тогда я вас убью. Снимайте штаны!
— Нет!
— Ну послушайте, прапорщик… Вы проиграли. Имейте мужество признать это и сдаться. — Кирилл вдруг обнаружил в тоне, каким он произнес последние слова, просительные нотки.
— Я не вернусь на Незабудку. — Голос прапора был на удивление спокоен. — А вот тебе туда возвращаться надо обязательно. Потому что настоящий враг остался там.
— Что вы говорите? И кто же он?
— Ты и сам это знаешь.
— А по-моему, вы просто пытаетесь перевести стрелку.
— И тем не менее враг остался на Незабудке.
"Идут колонна за колонной… — подумал Кирилл. — Не дремлет враг неугомонный!"
— Я вам не верю, прапорщик.
— Разумеется… Но тем не менее это так. И для врага будет счастьем, если ты не вернешься. Так что возвращайся.
— Только с вами, прапорщик!
— Не пойдет!
Кирилл лихорадочно принялся искать выход. Конечно, ИскИн персонального тактического прибора ведет видеозапись всего происходящего, но без самого Малунова расследование скорее всего заглохнет. Да и начальство отвалит Кириллу ржавых пистонов по полной программе — все за ту же самонадеянность и ярый непрофессионализм.
Что ж, значит, надо прапора вырубить и перебросить через портал в бессознательном состоянии, а потом и самому вернуться.
Так и сделаем!
Кирилл шагнул к Малунову. Однако тот, похоже, заподозрил неладное, поскольку метнулся вдруг влево и развернулся, сжав кулаки. Ноги его стали похожими на пружины, и Кирилл понял, что в схватке ему не устоять. Все-таки в рукопашной он будет пацан против мужика.
Выхода не было.
И когда прапорщик бросился на него, Кирилл выстрелил.
Он промазал. И тут же почувствовал, как его стиснули железные мышцы, прижали к бокам руки, выдернули из ладони трибэшник. Противник был стремителен, как молния. Человек просто не способен на такую скорость движений.
Ноги Кирилла оторвались от земли. По-прежнему стиснутого, его пронесли по пещере и швырнули в дрожащий воздух.
Прыгнуло туда-сюда сердце, и Кирилл оказался на полу Змеиного Гнезда. Тут же из пустоты вылетело его оружие, шлепнулось рядом, отскочило в сторону.
— Да что же это такое? — крикнул Кирилл. — Еще по заднице отшлепайте!
— И отшлепаю, — послышался из пустоты тот, знакомый, нечеловеческий голос. — Возвращайся на базу и соверши то, что должен!
Кирилл поднялся на ноги, подобрал с пола трибэшник. И прыгнул туда, откуда доносился голос.
Снова стало трудно дышать.
Прапорщик уже шел к выходу из пещеры.
— Стой, мать твою за локоток! — крикнул Кирилл.
— Что, опять? — Прапорщик остановился и обернулся. — Щенок! Мальчишка! Придется тебя и в самом деле отшлепать.
Голос был все тот же, нечеловеческий, каким отдавались приказы дежурным забыть о нарушении маршрута.
— Стойте! — Кирилл прицелился. — Стреляю!
С таким же успехом он мог пообещать прапору конфетку.
Малунов устремился к нему, правда, не так быстро, как минуту назад. Но было ясно, что через несколько мгновений все повторится, и Кирилл снова окажется на полу Змеиного Гнезда.
Ничего не оставалось. И Кирилл нажал спусковую кнопку.
Луч трибэшника раскроил Малунову грудную клетку. Прапорщик пошатнулся, скрючился, выпрямился, снова скрючился, медленно опустился на правое колено.
— Зачем же вы так? — крикнул в отчаянии Кирилл.
— Все правильно! — прохрипел Малунов. — Теперь моя миссия выполнена.
Его качнуло, он завалился на правый бок. И больше не шевелился. Над головой его зажглось светлое сияние, повисело немного, дрожа, и потухло.
— Зачем же вы так? — пробормотал Кирилл и переложил трибэшник в левую руку.
Времени оставалось все меньше и меньше — теперь Кирилл верил прапорщику, — и надо было что-то делать.
Схватил прапорщика за воротник и попробовал поднять. Трибэшник мешал. Пришлось отложить его в сторону и вцепиться в мертвое тело обеими руками. Крови не было, поскольку луч прижег все распоротые сосуды. В этих случаях человек умирает не от потери крови, а от болевого шока.
Дело пошло быстрее. Кирилл подволок труп к полушару и собрался уже было взгромоздить его наверх, когда вдруг вспомнил, что в пещере на Незабудке этой конструкции уже нет. Тогда он подтащил тело к дрожащему воздуху слева от полушара и толкнул вперед.
Труп качнулся и исчез. Кирилл вернулся за трибэшником. Пока он шел к нему, в воздухе растворился самый нижний ряд ячеек, и от стеллажа не осталось никаких следов. Кирилл схватил трибэшник и ринулся к порталу. За те две секунды, что заняла, эта дорога, растворился в воздухе полушар.
"Не успею", — подумал с испугом Кирилл.
Но дрожащий воздух был уже перед самым носом
Ухнуло в низ живота сердце. Пробежали мурашки. Сердце вернулось, и вместе с ним вернулось легкое дыхание.
Кирилл стоял в родном Змеином Гнезде, из которого за время войны вышли сотни и тысячи гостей, но теперь мог выйти только он один.
Он обернулся. Воздух больше не дрожал.
Кирилл поднял руку, провел по пустоте. Ничего. Портал между Синдереллой и Незабудкой закрылся навсегда.
Ну и ладно. Делать нечего. Выше головы, как говорит Спиря, не прыгнешь. Хорошо хоть удалось труп вражеского лазутчика заполучить. А кроме того, слова Кирилла смогут проверить, отыскав на Синдерелле пещеру.
Теперь надо выбраться из пещеры и подогнать "стрекозу" поближе к пещере, чтобы не так далеко тащить этого мордоворота. Кирилл шагнул к выходу. Ему почудилось сзади движение. Он стремительно обернулся, выставив перед собой трибэшник.
Никто там, позади Кирилла, не шевелился.
Это растворялся в воздухе лежащий на полу труп прапорщика. Как стеллаж, как порталы. Как все убитые гости.
69
Вернувшись на базу, он загнал "стрекозу" в гараж и отправился к санблоку — отлить.
— Эй, Кир! — послышался негромкий голос, когда он сделал дело. — Это я!
Кирилл мысленно выругался: обладателя этого голоса здесь ну никак не должно было находиться, таких случайностей не бывает!
Он выскочил на улицу, прошептал яростно:
— Света! Ты меня с ума сведешь! Что ты здесь делаешь?
— Тебя жду, — ответила она тоже шепотом. — Соскучилась.
Он не видел ее, только слышал, но через мгновение почувствовал, потому что она, возникнув рядом, прижалась к нему всем телом. И опять это прикосновение было совсем другим, чем то, в "Сидонии", с Ксанкой. А то, что было прошедшим днем, оказалось напрочь забытым, будто никогда и не происходило.
— Шлем-то сними, — прошептала Светлана и шлепнула ладошкой по забралу ПТП.
Это несколько вернуло Кирилла к реальности — в самом деле, как можно целоваться в шлеме? — и он вспомнил, где они сейчас находятся, выключил охранную технику по тем дорожкам, где они со Светой должны были пройти, и стащил с себя шлем. Девчонка впилась ему в губы и почти повисла у него на шее, и они двинулись вперед, пребывая в этой неудобной для ходьбы позе, но им было глубоко до фомальгаута, потому что эта была вполне подходящая поза для долгого поцелуя…
Кирилл привел ее в штаб, завел в центральный пост СОТУ и тут же, у двери, опрокинул на пол. Напор его был столь силен, что ее должно было размазать по пластику, но не зря ведь метелки столь податливы! Она ненавязчиво направляла его движения, и все пошло обычным человеческим чередом: поглаживания и похлопывания, снятие одежды и новые поглаживания, и когда обоим стало уже совсем невмоготу, они слились в единое целое (как будто в первый раз) и тут же разрядились в конвульсиях страсти.
А потом Света положила ему голову на предплечье и сказала:
— Слушай, Кир… у нас вчера был медосмотр… Эта ваша докторша…
Страсть, как и всегда, стремительно уходила, и было уже странно, как можно было потерять голову настолько, что притащить метелку на место боевого дежурства.
— Наша! — Кирилл поежился: Светланины стриженые волосы пощекотали ему кожу.
— Что?
— Привыкай говорить "наша докторша". Ты теперь служишь на базе "Незабудка А три".
— А-а… Ну да… Я вот что хочу сказать… Мне ва… наша докторша совершенно не понравилась.
"Кол мне в дюзу, — подумал Кирилл. — Неужели она почувствовала то, что между нами было? Уж эти мне бабы!…"
— И чем же?
— Не знаю. Как-то она подозрительно смотрела на меня.
"Сговорились они, что ли?" — подумал Кирилл.
— Так она же в любом должна подозревать потенциального пациента, — пошутил он. — На войне как на войне…
И тут же вспомнил, что если верить словам прапора Малуновае ничего не гарантирует.удь кто-либо напишет., то для отдельно взятой базы "Незабудка А три" война уже закончилась.
— Нет, — Светлана не приняла шутки, — у нее глаза не врача. Я таких глаз ни у кого не видела.
— А что в них такого?
— Они НЕ женские.
Дьявол, неужели Мариэль похвасталась вновь прибывшей метелке своими любовными победами, в том числе и над Кириллом Кентариновым, и теперь метелка сгорает от ревности?… Мусор летучий! Да у капральши бы и мысли такой не возникло — хвастаться перед какой-то шмакодявкой! Чего ради?
И тут Кирилл себя осадил.
А ведь могла возникнуть такая мысль, очень даже могла. Если, к примеру, Мариэль — резидент службы безопасности и если резиденту руководство сообщило досье на секретного сотрудника Кентаринова, где обрисованы его сердечные дела (в том числе, сообщено и о Светлане Чудиновой), и если резидент питает к секретному сотруднику нежные чувства, а тут вышеназванная Светлана возникает на горизонте… Да, в такой ситуации баба бабе не то что похвастается, а и глаза выцарапает!