Поначалу все шло нормально. Кирилл кувыркался, делал прыжки назад и в сторону. И стрелял, стрелял, стрелял… Навык убийцы был доведен до автоматизма. Однако вскоре находящиеся в виртуале СОТУ Кириллы-менталы почувствовали, что, как и в предыдущих боях, начинается вражеское воздействие на ИскИны «орланов».
На первый взгляд, все укладывалось в привычную схему. Попадали мы в такие переделки!..
Кирилл добавил мощи своим менталам. ИскИны угомонились, и Кирилл снова переключился на бой с гостями.
Прыжок, кувырок, выстрел… Прыжок, кувырок, два выстрела…
«Орланы» вновь пожелали выйти из подчинения, и пришлось опять переводить свое внимание на них.
Успокоил паразитов, кол им в дюзу. Но виртуальное давление понемногу возрастало.
И тут ИскИн собственного персонального тактического прибора сообщил:
– Внимание, воздушная цель. Юго-западный сектор. Азимут…
Потребовалось снова переключать информационный канал на сателлит.
Так, вот и драконы появились. Причем разные. И зеленые, и красные, и черные, и золотые… Двукрылые и четырехкрылые. Настоящие фабрики по производству напалма!
А наземные гости тоже наседали.
– Кент! – послышался голос Камиллы Костроминой. – Справа!
Кирилл переключил внимание на прицел ПТП и вовремя – успел уложить гномообразного гостя с дубиной.
Ого, а ведь это и вправду самый настоящий гном, низенький, толстенький и бородатый, такой, каким его изображают в сказочных клипах. Только что без одежды и боевого снаряжения… А вон тот, с удлиненными мочками и беловолосый, – вылитый эльф. Только без лука… Правда, лук здесь ни к чему, стрелой в таком бою никого не уложишь, кроме своего брата ксена.
Кирилл вновь взялся за «орланов».
Перевести в боевой режим, поднять в воздух и отправить навстречу драконам. Вот так, парни, отлично! Мы – генералы от машинерии, нас эльфийско-гномьим наскоком не возьмешь. Нам драконов подавай, змеев горынычей!..
– Кент! Слева!
– Кент! Сзади!
И два девичьих голоса:
– Прикрываю, Кент!
– Прикрывайте! – Кириллу было уже не до девичьих вскриков.
Бой кипел во всех наземных и воздушных секторах.
Только успевай поворачиваться в реале! Да еще тому, кто пытается взять под контроль ИскИны, надо противодействовать…
Дальнейшее Кирилл помнил только обрывками.
Драконов оказалось слишком много, и «орланы», выполняя свою задачу, едва успевали прикрывать галактов от напалмовых ударов.
Сколько все это продолжалось, выяснилось только по окончании схватки. Три с половиной часа непрерывной битвы. На земле и в воздухе. Людьми и машинами.
Полностью защититься от напалмовых ударов не удалось. Кое-кто из галактов превратился в обгорелые головешки.
А потом Кириллу сообщили, что погибли Камилла Костромина и Альвина Заславина.
Защищая его, своего командира!..
48
Кирилл не хотел никого видеть.
Даже Свету!
Он выставил ее прочь из их общей комнаты, буркнув, что сейчас хочет побыть один.
И Света ушла.
Он думал, что давным-давно обрел свойственную обладателям погон с «блямбами» душевную толстокожесть.
Что есть люди? Пушечное мясо всего-навсего. Ресурсы для достижения поставленных командованием целей.
Но теперь выяснилось, что всё иначе.
Смерть этих метелок, этих девочек, этих баб, с которыми он прошел по нескольким мирам, с которыми порой тискался в санблоке, с которыми бок о бок учился и сражался, оказалась для него потрясением, какого не могло быть у любого другого полковника-галакта. А у него было!
Перед тем как их тела унесли с поля боя, он постоял рядом с ними. Переломанные и искромсанные, они ничем не напоминали самих себя, какими он привык их видеть. Еще вчера они любили его, а теперь превратились в куски изодранной плоти. В ничто.
Это было страшно, и он ушел, не глядя в глаза оставшимся живыми остальным «кентаврам». А они и не настаивали.
И сейчас сидел на койке, садил сигарету за сигаретой, прикуривая следующую от бычка предыдущей, и вспоминал всех, кто когда-то погиб рядом с ним. И тех, с кем учился в лагере «Ледовый рай». И тех, с кем познакомился только на Незабудке. И тех, кого не знал по именам и даже не помнил лиц. Цалобанова и Подкорытова, погибших в первом же бою начавшейся службы. Старшину Выгонова, жизнь которого гости забрали чуть позже. И многих других, с кем пришлось служить. И Спирю, который теперь был то ли мертв, то ли жив. А если и жив, то для Кирилла – как бы мертв, ибо судьба вряд ли их сведет когда-нибудь еще. Ни к чему ей сталкивать бывших друзей, сделавшихся врагами и разбежавшихся по разным ступеням жизненной лестницы… Он вспоминал их всех, но перед глазами стояли Костя и Пара Вин, коротко стриженные, с налитыми силой бицепсами, с гордо выпяченными буферами. Бабы, которым бы еще любить и рожать, но у которых ни того, ни другого уже никогда не случится.
И даже того, о чем они просили вчера, уже никогда не случится.
Не здесь ли причина? Не в том ли и дело, что он отказал девчонкам в четверти часа поспешной фронтовой любви?
И тем обрек их на неминуемую гибель. Ведь если они были способны оказывать ему некую ментальную помощь, которая придавала сил и позволяла справиться со сложностями боя, то разве невозможно то, что и он мог им помочь. К примеру, переспав с ними, сделал бы более везучими… Ибо, как выяснилось, в сегодняшнем бою им требовалось не только умение, но и везение.
Потом снова пришла Светочка, и он впустил ее в комнату, потому что не впустить значило обидеть: она-то ни в чем не провинилась – ни перед ним, ни перед погибшими.
– Кирочка, ты же не виноват в их смерти, – сказала она и потерлась носом о его плечо.
Он вдохнул запах ее волос, и неожиданно сделалось легче.
– Ты ни в чем не виноват, не казнись.
– А кто же тогда виноват? – глупо спросил он.
– Никто. Война. Такое сейчас время. Нам просто не повезло, что мы родились в такую эпоху.
– Нам повезло, – не согласился он. – Это им не повезло. Мы живы, а они мертвы. Мы живы и будем жить, а они… – Он поперхнулся и стиснул зубы так, что они едва не превратились в костяное крошево.
– Прекрати, – взмолилась Светочка. – Что ж нам теперь? Покончить жизнь самоубийством? Нет уж! Мы еще должны отомстить тому, кто вверг нас во всю эту срань. Кто заставил нас воевать вместо того, чтобы рожать и воспитывать детей.
Ее слова перекликались с его мыслями.
Она была права. Ее призвание – рожать и воспитывать детей, а вместо этого ей приходилось мотаться с планеты на планету, держать в руках осточертевший трибэшник и превращать живое в прах.
Она была права – и по-женски, и по-мужски. По-человечьему.
И ему ничего не оставалось, как обнять ее и уткнуться носом в ежик коротких волос.
Они легли в постель, и он любил ее, как никогда не любил прежде, страстно и неистово. Но обнимая упругое и податливое Светочкино тело, он понимал, что обнимает сейчас не только ее, но и Костю с Парой Вин.
Потому что иначе ему сейчас было нельзя. Потому что иначе он бы снова предал их.
49
А уже перед самым ужином к нему подошла Эзотерия Дубинникова. Лицо Эзки выглядело мрачным, как никогда.
– Кент! Говорят, накануне боя Камилла просила тебя побыть с нею. Скажи, это правда?
– Кто говорит? – спросил Кирилл, потому что следовало что-то отвечать.
– Сама Камилла и говорила. – На личике у Эзки нарисовалась абсолютная беспросветность. – Так это правда?
– Правда, – сказал Кирилл, потому что по-прежнему надо было что-то отвечать, а лжи Эзка – он это чувствовал – не приняла бы.
Перед завтрашним боем врут только в одном случае. Если надо скрыть от обреченного на смерть ожидающую его судьбу.
Или если ее можно изменить.
И грош цена командиру, коли он, имея возможность изменить судьбу своего бойца, пренебрежет такой возможностью. Особенно когда от него вовсе не требуется жертвовать ради этого ни собственным положением, ни – тем более – собственной жизнью.
– А если я тебя попрошу о том же? – Эзка смотрела на него выжидающе, широко открытыми глазами.
Кирилл представил себе ее завтрашние глаза, такие же вот, широко открытые, да только больше уже ничего не способные увидеть.
– А ты просишь?
– Да, прошу! – сказала она с вызовом.
Стало ясно, что, согласившись, он попросту спасет ее.
А Светочка, в конце концов, поймет. Как понимала его всегда и во всем.
Широко открытые глаза Эзки недоверчиво сузились. И вспыхнули радостью.
После ужина Кирилл подошел к Светлане.
– Послушай, душенька моя… Тут такое дело… – Он понял вдруг, что правду ей говорить нельзя. Ложь тут будет как раз спасительной. – Я сегодня намерен после отбоя проверить караулы в других отрядах, так что ты не жди меня, пожалуйста. Ложись. Завтра опять будет тяжелый день.
Конечно, такое мог ляпнуть только законченный идиот. Какие караулы там, где работает техника?
Тем не менее Светлана поверила. Или просто сделала вид, что поверила. Однако в его лицо, залитое звездным сиянием с ночного неба, она не смотрела, и он был ей за это благодарен.
А после отбоя Кирилл с Эзкой отправились за ближайший холм. Однако по дороге их перехватила Вика Шиманская.
– А я? – сказала она.
– Отставить, Шиманская! – тихо рявкнул Кирилл. – Для кого скомандовали «отбой»?
– Не для вас, – прошептала Вика. – И не для меня.
Ей сейчас, как говаривал Спиря, все было глубоко фиолетово. До фомальгаута ей сейчас отбой…
Поэтому Кирилл не стал грозить ей наказанием: это прозвучало бы просто смешно, на фронте наказание – сама здешняя жизнь…
Он бросил взгляд на Эзку и обнаружил, что та вовсе не смотрит на соперницу с ненавистью.
Похоже, за все эти месяцы метелки превратились в самый настоящий гарем. Небось друг за друга и рыло начистят любовничку… Хотя его, Кирилла, при всем желании любовничком не назовешь…
И тогда он просто спросил: