Опять вопросы…
Что касается самого Кирилла Кентаринова, то он, мотаясь с «кентаврами» по Периферии, обретал все новые и новые способности, совершенно не присущие обычному человеку. Он стал чувствовать близкое присутствие врага, он научился вытаскивать людей из состояния клинической смерти, он одолел науку сражаться сразу в нескольких областях реальности и виртуальности. И везде брал верх. Не хватило его только на защиту своих друзей, но разве в их смерти была его вина?… Он делал все что мог! Просто оказалось, что Единый не дал ему всего, что требовалось для победы. Но ведь так и бывает – Единый никогда не дает человеку всего… Хотя дал он Кириллу немало. Любовь гарема. Уважение «кентавров». Потрясающую везучесть.
И тут возникает новый вопрос: в чем все-таки его предназначение? Для чего он вырос едва ли не всемогущим? Ведь такие величайшие, нечеловеческие способности судьба кому попало не предоставляет!
Да, ему помогали. Не только гарем, не только другие «кентавры». Случались и нелюди на его стороне. Его никогда не оставляли с врагами один на один. Прапорщик Малунов. Оксана Ломанко. Интересно, а Лони Ланимер, кабы удалось увидеть его кончину, тоже бы растворился в воздухе? Не иначе, так бы оно и случилось…
Странности, странности, странности…
Земная техника в лучшем случае отказывалась работать в районе нахождения вражеских порталов. Пока там не появлялся Кирилл. При нем все работало без проблем, хотя он не прикладывал к этому никаких ментальных усилий.
Зато, когда сестренки Гладышевы занялись его охраной, он перестал ощущать тревогу от близости врага. А еще периодически словно бы проваливался в прошлое. Или это можно считать глюками полусвихнувшегося мозга?
Да, кстати… Имелись ведь и еще две странности. Капеллан «Ледового рая» майор Тихорьянов сообщил Кириллу о том, что его отправляют на периферийную планету Незабудка, о чем агент Артуз благополучно забыл. Потом то же самое произошло с сообщением об открытии Мешка, причем если в первом случае Тихорьянов вполне мог знать, куда отправляют Кентаринова, то во втором – про раскрытие Мешка никто на Синдерелле еще и понятия не имел.
Странности, странности, странности…
Неожиданная смерть от сердечного приступа, постигшая оператора СОТУ, едва Кирилл заподозрил врага во вмешательстве в базу данных…
И главная странность… Светочка! Кем бы она ни была…
Кем бы она ни была, без нее бы он не справился со своим предназначением. И хотя бы ради ее памяти надо разобраться с тем, что в последние годы происходило.
Как бы пафосно ни звучали эти слова!
И он непременно разберется, уж будьте уверены!
61
– Так что же вы мне скажете, ваше превосходительство? – спросил Кирилл, стараясь, чтобы родившееся раздражение не проникло в голос.
Советник Ломанов отхлебнул кофе из фарфоровой чашечки размером с наперсток и снова задумался.
Не узнай его Кирилл за прошедшее время столь хорошо, он бы подумал, что советник президента Конфедерации не хочет отвечать на заданный вопрос. Или что ответа у него попросту нет…
Но у Ломанова всегда имелись нужные слова – иначе бы он не занимал в правительственных структурах столь ответственный пост. И потому оставалось только ждать, пока в мозгу Ломанова, подстегнутом малой толикой кофеина, провернутся нужные шестеренки, взаимосвяжутся различные факты, оценятся возможные последствия, и решение будет принято. Решение однозначное и не подлежащее сомнениям…
Двое героев войны сидели в каюте советника. Один был известен всему человечеству как явный герой отбушевавших сражений (пусть средства массовой информации отчасти и приукрашивали отдельные его подвиги, а о других подвигах и вовсе не сообщали, ибо не ведали о совершённом ни сном ни духом); другого знали только высокопоставленные военные и безмундирники, но от этого он не переставал быть героем. Ведь именно он, похоже, являлся координатором выполнения решений и приказов, которые отдавались земным и марсианским ведомствам и которые без его вмешательства исполнялись бы только отчасти.
И именно от него теперь зависело исполнение плана, пришедшего Кириллу в голову.
Ломанов продолжал размышлять.
«Да рожай ты быстрее, кол тебе в дюзу!» – подумал Кирилл.
Раздражение нарастало.
– Вы и в самом деле полагаете, полковник, что подобное расследование необходимо?
– Полагаю!
«Я это до такой степени полагаю, – добавил мысленно Кирилл, – что у тебя, безмундирная твоя душа, если ты тоже со всем этим связан, сердце бы в пятки рвануло!»
Он никогда не ощущал в присутствии советника Ломанова той тревоги, какая исходила, к примеру, от майора Егоршина, тогда, на Синдерелле, когда «кентавры» отыскали «стойбище» гостей. Но кто сказал, что враг действует на твою душу исключительно так, как майор Егоршин?
А в том, что с врагом еще не покончено, Кирилл теперь был уверен в не меньшей степени, чем нильский крокодил уверен в бесконечности своей реки! И плевал он на отсутствие тревоги! Коварство противника известно давным-давно! Как и то, что его, противника, резиденты способны пролезть на любую человеческую должность, вплоть до президентской, кол им всем в дюзы!
Он удивился этой, снова родившейся в собственном сердце злобе.
Нет, давно забытый приютский крысеныш ничуть не забыт… И, может быть, это даже хорошо.
– Значит, по-вашему, явный враг уничтожен, но вполне может существовать враг скрытый?
«Ну, что ты сопли жуешь, матерь твою за локоток! – подумал Кирилл. – Будучи государственным деятелем, ты и сам должен предполагать такой вариант. И принимать все меры, чтобы его исключить! Иначе грош тебе цена в базарный день! Как когда-то говаривал Спиря, кол ему в дюзу!»
– Да, я полагаю, что существует такая вероятность.
– И вы полагаете, что справитесь с подобным расследованием?
– Так точно! – коротко ответил Кирилл.
Ломанов усмехнулся и перевел взгляд на голубое знамя Конфедерации, украшавшее боковую переборку каюты.
Иссиня-черного стяга Галактического Корпуса рядом не наблюдалось, но это и правильно – с какой стати он должен висеть в каюте негалакта?!
– Я склонен считать, что вы не переоцениваете себя. – Советник снова усмехнулся. – И вовсе не потому, что мне известно о вашей секретной деятельности на поприще службы безопасности и об успехах в этой деятельности. Я склонен поверить в вас, полковник, по одной причине – я неплохо изучил вас за время нашей совместной работы. И знаю, что вы не отступитесь от своего решения ни при каких обстоятельствах и несмотря на любые жертвы.
Это он, конечно, зря так выразился, кол ему в дюзу. Разве Кирилл был виноват в случившемся? Судьба, матерь ее за локоток!..
– Какие вам потребуются полномочия?
– Самые серьезные! – Кирилл встал из кресла и прошелся по каюте.
Нет, он вовсе не волновался. Просто ему показалось, что после заключительной битвы перед ним среди ночного мрака впервые забрезжил рассвет…
Советник сопровождал его понимающим взглядом.
Психолог, кол тебе в дюзу!
– Меня бы вполне устроили полномочия следователя по особо важным делам, сотрудника следственного комитета при генеральной прокуратуре Конфедерации.
Ломанов опять усмехнулся:
– Кого бы ни устроили такие полномочия!
Чиновник! Что с чиновника возьмешь? Они прежде всего думают про общественный статус и уважение со стороны низших чиновников, а ему, Кириллу, требуется в первую очередь успешное расследование… Иначе вся эта затея не стоит выеденного яйца!
– Хорошо! – Ломанов тоже встал. – Вы получите то, что просите! Вы будете моим личным представителем, выполняющим особое поручение государственной важности. Я обеспечу вас нужными пономочиями. Очень надеюсь, что ваши подозрения безосновательны и окажутся ложными. Потому что если вы правы…
Кириллу показалось, что советник с трудом сдержал нервную дрожь.
Наверное, ему стало страшно за ситуацию, которая, возможно, сложилась на Земле. А может, он испугался еще чего-то…
– Если у вас возникнут проблемы в ходе расследования, можете связываться со мной напрямую. Я вам предоставлю соответствующий канал.
На том и сговорились.
Кирилл покинул каюту удовлетворенным – все остальное зависело теперь исключительно от него.
62
Оставшиеся в живых галакты покидали борт «Долгорукого», улетая на Незабудку. Там, на одной из баз, они будут ждать решения своей судьбы.
То есть клонов ждала скорая старость и смерть, и у них иной судьбы не предполагалось изначально. А у немногих оставшихся в живых людей была впереди долгая жизнь, в которой, возможно, скоро придется искать новое место.
Кирилл же, получив поддержку советника Ломанова, собирался направиться с ближайшей оказией на Марс. К счастью, оказия ожидалась уже на следующий день. К Солнечной системе уходил от Незабудки легкий эсминец, так и не принявший участия ни в одном из боев, и его капитан с удовольствием взял на борт человека, героизм которого воспевали все средства массовой информации.
С уцелевшими «кентаврами» Кирилл расстался более или менее по-доброму. Правда, Третья Вина сказала ему напоследок:
– А ты знаешь, Кент, что все девчонки, любившие тебя, погибли?
– Знаю, – сказал Кирилл, догадываясь, что последует.
То и последовало.
– Я очень рада, что не дала себе втрескаться в тебя. Ты как вампир, Кент. Ты их просто выпил.
Она была не права.
Он вполне мог бы сказать ей, что все «кентавры» долгое время не имели потерь именно потому, что рядом с ними находился он. Но это тоже не совсем походило на правду. «Кентаврам» везло не только потому, что их возглавлял Кент, а и потому, что они сражались вблизи от него. Это был своего рода симбиоз. И в общем-то, если кто и виноват в их гибели, то до этого кого-то еще предстоит добраться.
– Знаешь, Рита, – сказал он. – Каждый из нас находился на своем месте. Я – на своем, ты – на своем, они – на своем. И каждый из нас отдал для победы все