– Довольны? – Оран с вызовом, что присущ, наверное, только больным со смертельным диагнозом, подался вперед – Вот вам мое цифровое бессмертие. Нравится?
Длинные волосы колыхнулись с противным сухим шуршанием, взлетели вверх, образовав светящийся круг вокруг его головы. На миг мне показалось, что на меня смотрит обезображенный какой-то страшной болезнью святой, изображенный на старой потускневшей иконе. Хотя вряд ли на иконах изображали тех, кто вполне бы мог напугать самых стойких грешников в аду.
Вздрогнув, икнув, Оран протяжно рыгнул, исторгая изо рта целый поток трепещущих крылышек, что упали на землю и через пару секунд исчезли.
– Проклятье… – кошмарно выглядящий бедолага попытался спрятаться, вцепившись в крышку рукой со светящими алым местами там, где раньше были ногти.
Я коротко качнул головой:
– Зачем прятаться?
– Ну…
– Он стесняется своего вида – с сокрушенным вздохом пояснила Явель.
– Вот твоя накидка – Турн поднял с пола два сшитых вместе рваных одеяла – Облачайтесь, сударь.
– Смешно тебе? – с некоторым даже юмором спросил явно начавший приходить в себя Оран.
Похоже, сам он вполне свыкся со своим видом, а вот чужих взглядов все еще боится. И немудрено – с таким-то телом. Какое-то безумное сочетание человеческого с чем-то демоническим и насекомоподобным одновременно. И получилось довольно мерзко.
– Вопрос – произнес я, усаживаясь на обнаружившийся неподалеку бочонок – Вернее два вопроса.
– Это тот самый Жир Жирыч – тихо напомнил Хурм.
Оран кивнул:
– Я так и понял. Важный чиновник…
– Чиновник? – удивился я – Вряд ли. Хотя… может и есть немного от его работы.
– Вы хотели что-то…
– На ты – улыбнулся я – Давай сразу на ты.
Пошарив в кармане, я добыл пару сигарет и коробок спичек, задумчиво чиркнул, глядя на усевшегося рядом «монстра», прикрывшегося накидкой.
– Угостишь?
– А губы… крылья не опалит? – хмыкнул я, безбоязненно протягивая последнюю сигарету и коробок спичек.
– Этого добра не жалко – проскрипел со смешком Оран и, подкурив, с блаженством затянулся – Хорошо-о-о-о…
После первой же затяжки все крылья на его теле разом пришли в беснование, начав с безумной скоростью дергаться. Я, грешным делом, испугался, что он сейчас улетит… но рассмеялся этой мысли и тоже сделал затяжку цифрового табака.
– У меня два вопроса. Первый самый очевидный, но на него ответь потом – как?
– Как это случилось… ну да, все спрашивают.
– Ага. А второй вопрос – почему ты еще жив? – на этот раз я не скрыл удивления.
– В смысле – почему не самоубился, ведь все равно возрожусь?
– Ага. Если в начале вы все этого могли не знать, то теперь же знаете. Так почему ты еще в таком виде? Принцип ведь ясен. Оставишь наспех нацарапанные мемуары о днях в Ковчеге, опишешь ключевые моменты – кого любишь и за что, кого ненавидишь и почему – и можно стреляться. Ты только без обид, Оран, лады? Я действительно не понимаю… ведь тут явно не простая болячка, что лечится однократным приемом бубенчиков Мидира…
– Чего-чего? Это рецепт такой? Действующий? – в голосе монстра зазвучала надежда.
Чертыхнувшись, я покачал головой:
– Я к слову. Тут реально что-то больше похожее на проклятье. Аспирином не вылечить.
– Не вылечить – согласился Оран – Я пробовал. Мы уже кучу лекарств и снадобий от балды на мне перепробовали.
Сгорбившись под толстой накидкой, постоянно шелестя, мерцая красными глазами, он реально пугал – на каком-то детском подсознательном уровне. Наверное, именно такую «бабайку» я представлял себе в детстве.
– Так почему ты еще жив? – повторил я свой вопрос – Учитывая главное качество фей, что мне известно… я бы предпочел умереть, наверное. Хотя это сказки…
– А какое у них главное качество?
– Обидчивость – мрачно произнес я – Во множестве старых фольклорных легенд, что я перечитал за свою жизнь, да и в сказках тоже, постоянно упоминается лютая их обидчивость и злопамятность.
– Фею то я сглотнул… уже не обидится.
– А ее родственники? – задумчиво спросил я и под навесом стало тихо – не считая шума становящегося все холоднее ливня и шелеста под накидкой. Тряхнув головой, я успокаивающе улыбнулся – Ну?
– Почему не расшиб себе голову о камень? – вздохнул монстр и повторил глубокую затяжку. Запахло паленым хитином или чем-то подобным – Причин несколько и все они для меня важны. Только без смеха, ладно?
– Тут не посмеешься – признался я, не отводя взора от его жутковато колышущейся груди.
– Причина первая – я в бога верую. В православного. Русский я. В том мире Николасом был.
– По языку понял – согласился я – Ты серьезно?
– Ага. Верующий я. У меня и крест есть – под этими крыльями чертовыми. Могу показать.
– Да дело не в кресте. И ты не подумай – я с уважением к религии и вере. Тут дело личное для каждого. Но ты ведь понимаешь, что уже умер?
– А душа?
– А что душа? – я удивленно моргнул, глянул на страдальчески поморщившегося Хурма – Она тут причем? Если следовать твоей же вере, после смерти тела душа того… улетела. Либо в рай, либо в ад. Не знаю как там в православии с чистилищем… Я сейчас не богохульствую? Не оскорбляю веру?
– А может это и есть ад?
– Или рай – рассмеялась девушка, что уже деловито разводила огонь в небольшом очажке.
– Души здесь нет – покачал я головой – Ни одной души. Мы не больше чем цифровые копии в цифровом же воплощении внутри сервера плывущего в космосе вокруг нашей умершей планеты. Вот мы кто. Разве не так?
– Но я ведь здесь! Я мыслю! Я чувствую! Стало быть, я существую!
– Но душа не твоя – уперся я – Она от того тела! И раз есть какая-то программа, алгоритм действия для каждой души, что прописан тысячи лет назад… твоя душа уже в раю. Надеюсь…
– Бесполезно – вздохнул Хурм и беспомощно развел руками – Мы уже пытались. До хрипоты. Его не переубедить. Мы ведь логикой и знаниями руководствуемся, а он упор на чувства делает. Не переубедить его.
– Ладно…
– Во всем есть высший умысел – тихо произнес Оран и в голосе его прозвучала абсолютная убежденность.
Сдавшись, я кивнул и спросил:
– Не хочешь умирать добровольно, потому что это смертный грех?
– Да.
– Ну так давай кто-нибудь из нас тебе голову исподтишка проломит… ты не соглашайся, просто знай – пора писать мемуары. Опять же не пойми превратно – я просто размышляю вслух.
– Вторая причина – я боюсь – ужасная голова монстра опустилась ниже – Я очень боюсь…
– Умирать в игре?
– Умирать… даже здесь.
– М-да… – хмыкнул я – Сегодня я приобрел чуток новых знаний.
– А еще я верю!
– В бога? Ты говорил.
– Нет! Я верю в исцеление! Просто мы пока не нашли лекарства. Не отыскали противоядия. Но тут надо сильнее стараться. И все получится.
– Предположим – кивнул я – Рано или поздно – отыщется. А если это случится лет через тридцать? Ковчег огромен. А система обмена знаниями не отлажена. Может быть в ста километрах от нас есть такие же поселенцы, что регулярно питаются феями, восполняя уровень белка, а затем сжирают какой-нибудь только им известный корешок – и у них не случается даже несварения. Но мы можем об этом и не узнать еще годы… Ты извини, что я так горячечно… но я правда не понимаю почему ты так рискуешь. Давно бы переродился. Тебя бы сразу встретили, привели сюда…
– И я не хочу терять пережитые воспоминания…
– Сдаюсь – с улыбкой поднял я ладони – Вопрос о твоей смерти официально закрываем. А?
Дождавшись обреченных кивков, я спросил главное:
– Болезнь прогрессирует?
– Уже нет – успокоил меня Оран – Я бы предупредил. Но это я о внешнем виде. Новых крыльев не растет, глаза ярче не становятся.
– А есть другие показатели?
– Мне все тяжелее переносить солнечный свет. Я… начинаю дымиться под прямыми солнечными лучами.
– Прекрасно – буркнул я – Это все?
– Пока что все…
– Тогда очень прошу, господа изобретатели и авантюристы… не расскажете вкратце историю поедания феи?
– Расскажем с радостью – улыбнулся Хурм, но его ревниво перебил рыкающий голос Орана:
– Сам поведаю историю свою… тупую. Кто-нибудь скрутит мне папироску? У нас вроде еще оставался черный корабельный и обрывок старой газеты…
Хурм молча стукнул крышкой небольшого фанерного ящичка, явно служащим хранилищем всяких мелочей у этой удивительной компашки. А Оран, покашляв, постучав себя по груди, изрыгнув с полсотни стрекозиных крыльев, наконец заговорил:
– Все банально. И, как всегда, все случилось в самый мирный момент. Ничто не предвещало… Когда мы определились с тем, чем хотим заниматься – исследовать, выяснять, изобретать – мы установили несколько правил. Непреложных правил. Что-то вроде нашего личного внутреннего кодекса поведения. И одно из этих правил – если у нас есть возможность задержаться, мы никогда не пройдем мимо чего-то непонятного. Увидели нечто необычное? Исследовать! Конечно, со всеми предосторожностями.
– Конечно – согласился я, разом вспомнив все мои давние и недавние порой безрассудные «исследования».
– Только благодаря одному этому правилу мы нашли способ создать электрофакел и бинокль – заметила девушка.
– Ага – поддакнул Турн, усаживаясь на землю рядом со мной – Тут главное не торопиться и больше думать.
– Если приходится куда-то лезть – продолжил Оран – То мы действуем по очереди. И мой черед пришел, когда Хурм углядел на скалистой стене какое-то посверкивание в ветвях старого гнезда на узком карнизе. Там всего-то было метров пять лезть, но стена сыпкая, так что пришлось мне попотеть. Поднялся считай на одних кончиках пальцев.
– С пятой попытки – хохотнул Хурм, вручая чудовищу папироску и поднося огонек.
– Но поднялся! – обидчиво заметил Оран.
– Ну да, да… рад небось?
– Ну тебя… Поднялся я! Заглянул в гнездо это маленькое и дырявое. А там… бронзовая пчела с пластиковыми крылышками, а на ней фея с к красном облегающем комбезе и с пулеметом за спиной. Лежат на боку, задница пчелы наружу торчит – будто они со всего маху влетели в стену гнезда как при ДТП… Ну я…