– Ты так наивен, Роберто, что просто удивительно. Ты ведь был медиком? Недоучился? Как бы ни случилось, Северная Америка меня не привлекает. Сидеть до скончания века в Анхело-де-Сорр тоже не хочется. Согласен подумать про побег, но не больше.
– Хорошо, что ты предлагаешь? Куда нам податься?
– Отсидимся среди туземцев, если это и правда возможно, а потом разойдемся в разные стороны.
– У тебя есть какой-то план? Вдвоем нам будет легче!
– Иди ты к дьяволу, Роберто Феррейра Лара. Здесь каждый отвечает только за себя. Или так, или никак.
– Скажи, – сверкнул он глазами и схватил меня на рукав, – ты ведь меня не бросишь на половине пути?
– Не имею такой дурной привычки. Пошли спать. Завтра нас ждут болота с крокодилами, которые не любят медлительных. Или – наоборот, любят? Как бы то ни было, я хочу выспаться…
На подготовку побега ушло больше месяца. Увы, требовалось запасти хоть немного сухарей и какое-нибудь оружие. Хотя бы нож. Я бы и от ружья не отказался, но с этим было сложнее, а класть рядами охранников не хотелось. Лишний и ненужный риск. Уходить надо тихо. Без лишних свидетелей. Даже мертвых.
Дата побега была приурочена к одному местному празднику, да и Роберто надо немного оклематься и прийти в себя. Тащить парня на себе, рискуя получить пулю в спину, не самый лучший способ вырваться на свободу.
Никогда не думал, что так сложно беречь хлеб, который нам выдавали вместе с баландой. Особенно когда постоянно хотелось жрать. Иногда удавалось набрать немного асаи – темно-фиолетовых ягод, растущих на пальме. Они слегка напоминали виноград, но этим желудок не набьешь. Ну и белые личинки, которых собирали под корой деревьев. Не самая приятная еда, но лучше чем ничего. Многие каторжане, особенно из числа новеньких, жрали разных гусениц, что зачастую приводило к отравлениям и даже смерти. Если мы хорошо работали, то при возвращении нас вели вдоль берега, где можно было найти несколько невскрытых ракушек или мелких крабов. Только эти деликатесы доставались тем, кто шел в первых рядах.
В лагере, как и везде в подобных заведениях, процветал черный рынок, где можно было купить все что угодно. Были бы деньги. У некоторых каторжан были богатые родственники, не отказавшиеся от этих несчастных. Хотя… Какие они несчастные? Невиновных здесь не держали. Достаточно посмотреть на лица здешних обитателей, чтобы разувериться в доброте и порядочности этих «тварей Господних». Так нас называл священник, посещавший бараки несколько раз в месяц. Он, размахивая крестом, семенил по узкому проходу между нашими койками и быстро уходил в следующий барак, дабы нести слово Божье… Брезгливо морщась и закрывая нос кружевным платочком.
Даже не знаю – зачем он здесь появлялся? Исполнял свой «священный» долг? Играл перед прихожанками, поджидавшими его снаружи тюремных стен? Видел однажды эту веселую компанию… Тучные матроны, проливающие слезы радости и восторгавшиеся святым отцом, который не забывал «о падших и заблудших». Падре проходил к экипажу, благословляя женщин с таким видом, словно собирался взойти на Голгофу. Вы почувствовали в моих словах злость? Ненависть? Боже упаси. Описываю события, которые видел собственными глазами, только и всего. В таких заведениях нельзя позволять себе что-то чувствовать. Слишком дорогое и опасное удовольствие.
– Осталось восемь дней, – сказал Роберто, когда начался короткий полуденный отдых. Он впился зубами в маленький кусочек хлеба. Вторую часть па́йки спрятал в своих бездонных лохмотьях, чтобы высушить и сделать еще один сухарь.
Охранники уселись под навесом, сделанным из жердей и пальмовых листьев, а мы остались на небольшом пятачке вчерашней вырубки. На этом участке нас было около сорока человек. Мы бы с легкостью могли напасть на охрану, завладеть оружием и скрыться, прежде чем это станет известно в городе, но решительных здесь немного. Часть каторжан подрабатывала стукачами, получая за это лишний кусок хлебной лепешки, а другая смирилась со своей участью и мечтала лишь о возвращении в барак, чтобы свалиться на койку и забыться чутким, звериным сном. Может быть, им снилось что-нибудь хорошее вроде большого куска жареного мяса или бутылки вина. На большее фантазии не хватало.
– Это хорошо, – кивнул я и откинулся на срубленные бревна.
Надо бы покопаться под корой и собрать личинки, чтобы совсем не отощать, но сил уже не было. День выдался очень жарким, а вода, принесенная из лагеря, уже закончилась. Пить воду из болота – не лучший способ выжить. Быстро подхватишь какую-нибудь заразу и отправишься на корм акулам. Мартин Вильяр – таможенник из Базалет-де-Энарьо – оказался прав. Здесь и правда не было кладбища. Умерших каторжан вывозили на лодке в океан и бросали в воду, где уже кружили темные тени. Охранник сталкивал тело в воду – и все, завтрак для акул подан! Надеюсь, вам понравилось? Приплывайте завтра утром – получите еще одну порцию. Ночью все равно кто-нибудь сдохнет.
– Ты готов, Серхио?
– Всегда готов. Как пионер, мать его.
– При чем здесь эти солдаты? – не понял он.
– Забудь, – отмахнулся я, но Роберто не унимался:
– Я поговорил с парнем, работающим на здешней верфи.
– Зачем?
– Он может достать несколько гвоздей, но просит за них изрядную цену.
– Сколько?
– Двадцать сухарей. Целых.
– Они что, золотые?
– Серхио, ты знаешь, чем он рискует.
Роберто прав. Если парня застукают с таким товаром, то недельный отдых в карцере ему обеспечен. В лучшем случае. В худшем – прибьют ладони к столбам на тюремной площади и оставят на целые сутки. Найденными гвоздями и прибьют.
Столбы использовались для порки. Руки привязывали к железным кольцам, вбитым на высоте поднятых рук, и пороли. Были в этих экзекуциях некоторые тонкости, но описывать их не стану, чтобы уж совсем вас не расстраивать.
– Знаю, но мы ведь можем немного поторговаться? Кстати, какого размера эти гвозди?
Он раздвинул пальцы. Хм… Около двадцати сантиметров. Хороший гвоздик. Из такого, на всякий случай, можно сделать неплохую заточку.
– Обломок какой-нибудь железной полосы он не может достать?
– Серхио… – Он покачал головой. – Это очень дорого. Без тридцати, а то и сорока сухарей он и говорить не будет.
– Понимаешь, Роберто, заточенный гвоздь пользы не принесет. В лесу нам понадобится инструмент, а не оружие. Если мне надо будет кого-нибудь убить, то я возьму деревянный колышек, которых на вырубке предостаточно. Даром. На одного-двух такой заточки вполне хватит. Отдавать за это двадцать сухарей… – хмыкнул я. – Неразумно.
– Я платил и больше, – не унимался парень.
– И что, ты ими пользовался, гвоздями этими? Или тебя успокаивал сам факт обладания куском острого железа? Убил хотя бы одно животное или рыбу?
– Нет, – признался он. – Если мне и попадалась какая-нибудь живность, то резал куском раковины, подобранной на побережье.
– Вот и я про что. Так что забудь про свой бизнес и дай немного отдохнуть. И еще…
– Что?
– Ты опытный человек, Роберто. Чем меньше людей знают о наших планах, тем больше у нас шансов выбраться на свободу.
22
Кроме сухарей нам была нужна пресная вода, но куда было ее набрать? Я не уверен, что в лодке будет приготовлен анкерок с родниковой водой. В бараках стояли большие бочки, а бутылок и кувшинов не было. Почти не было. Глиняный кувшин с тонким горлышком и ручкой можно было купить. Охрана смотрела на это сквозь пальцы, и счастливые обладатели этих сосудов не подыхали от жажды. После небольших размышлений я отправился к одному из подручных Хесуса, который заправлял здешним «рынком». Денег у меня не было, но товар можно было отработать. Как? Вот это я и собирался узнать. Торговец даже слушать не стал. Скривился и отмахнулся, словно от насекомого.
Через час за мной пришли люди Хесуса. Вы скажете, что этого можно было ожидать, но я не был так уверен. Старик Морено обитал в самом удобном бараке, где у него была каморка, или скорее закуток, отделенный перегородкой от прочих обитателей. Здесь жили те, кто работал в городе или ждал выхода на поселение. По сравнению с нашим – пятизвездочный отель.
– Серхио! – улыбнулся Хесус. Можно было подумать, что он увидел родного брата или лучшего друга. – Рад, что откликнулся на приглашение! Стариков никто не любит навещать, верно? Присаживайся…
Ну просто добрый дядюшка из оперетты. Если сейчас скажет, что на меня обижен, то я ошибся, считая его умным человеком. Или нет? Со здешней публикой, как ни крути, тонкие игры не нужны. Им бы попроще и подоходчивее…
– Зачем тебе кувшин, Серхио? – спросил старик и прищурился. Смотрел, словно смолой обливал. Тяжелый у него взгляд. Тяжелый и липкий. Хорошее начало разговора. Без долгих и лишних рассуждений.
– На работе мы подыхаем от жары, сеньор, а тех нескольких ведер, которые приносим из лагеря, на всех не хватает.
– Хочешь, значит, выжить… – протянул он.
– Да, сеньор.
– Это хорошо… Очень хорошо. Скажи, а что у тебя за дела с Роберто?
– Дела? Вы ошибаетесь, сеньор, у нас нет никаких общих дел.
– Это хорошо… – повторил он и кивнул. – У меня нет причин не доверять твоим словам, но люди говорят, что последнее время вы часто общаетесь. Пойми меня правильно, Серхио, я не против, чтобы ты заводил друзей и приятелей. Человек должен иметь кого-нибудь, с кем можно перекинуться добрым словом, но послушай моего совета – делай это осмотрительно. Роберто слишком невезучий парень, чтобы с ним можно было вести серьезные дела. Тем более… – Хесус сделал небольшую паузу. – Тем более такие, от которых может зависеть твое будущее. Надеюсь, вы не планируете каких-либо неосмотрительных действий?
– Боже меня упаси, сеньор!
– Верно мыслишь. Значит, тебе нужен кувшин… Он дорого стоит. Ты не представляешь, Серхио, сколько дерут за него местные гончары.