Суббота, 27 мая. Очень неприятный день — холодно, ветер. Не выходил.
Вечером Боуэрс читал нам свой доклад о рациональной пище во время санной экспедиции. С его стороны было большой смелостью браться за это, но он с замечательным терпением выискивал соответствующие факты в книгах, затем с не меньшей ловкостью увязывал их с фактами, почерпнутыми из собственной практики. Рыться в полярной литературе в поисках фактов, относящихся к питанию, — неблагодарная задача, и еще труднее придавать должный вес разноречивым утверждениям. Некоторые авторы вовсе умалчивают об этом важном предмете; другие не отмечают внесенных в него на практике изменений или прибавлений, дозволяемых обстоятельствами; третьи забывают описывать свойства разных пищевых продуктов.
Наш докладчик, распространяясь о рационах старого времени, говорил занимательно и поучительно, но изложение его, естественно, стало бледнее, когда он приступил к физиологической стороне вопроса. Однако он справился с ней храбро и не без юмора.
В последовавшей за докладом беседе главную роль играл Уилсон, он яснее осветил все сомнительные пункты. «Побольше жировых веществ (углеводов)», как будто говорит наука. Консервативная же практика с некоторой осторожностью отзывается на это наставление. Я, конечно, займусь этим вопросом так основательно, как только дозволят имеющиеся налицо сведения и опыт. Пока же было очень полезно в общей беседе привести и обсудить все существующие мнения по этому предмету.
С наибольшим чувством обсуждались сравнительные достоинства чая и какао. Сам я, признавая все, что можно сказать относительно вреда стимулирующих и возбуждающих веществ, склонен многое говорить в пользу чая. Зачем отказывать себе в таком невинном возбудительном средстве в часы усиленного движения, если можно побороть реакцию более глубоким отдыхом в часы бездействия?
Воскресенье, 28 мая. Ночью было приключение. Одна из лошадей (серая, которую я водил в прошлом году и спас с оторвавшейся льдины) или упала, или хотела лечь в стойле, тогда как голова ее с обеих сторон была привязана. Она билась и брыкалась до того, что тело ее перевернулось задом наперед и попало в крайне неудобное положение. К счастью, почти тотчас мы услышали шум и перерезали веревки. Отс поставил ее на ноги. Она была сильно напугана, но теперь опять совсем здорова, и ее проезжали, как всегда.
Как обычно, читал молитвы. После полудня прошелся на лыжах вдоль берега бухты. На обратном пути пересек ее поперек. Ветра почти никакого, небо ясное, температура ‑25° [‑32 °C]. При таком морозе воздух удивительно мягкий. Как ни может это показаться парадоксальным, но верно то, что ощущение холода не согласуется с показаниями термометра, а обусловливается прежде всего ветром, а затем, в меньшей степени, влажностью воздуха и носящимися в нем ледяными кристаллами. Не могу себе отдать ясного отчета в этом, но могу положительно заверить, что при безветрии и температуре ‑10° [‑23 °C] мне бывает холоднее, чем было сегодня, когда термометр опустился до ‑25° [‑32 °C], а ветер и влажность воздуха, по‑видимому, оставались одинаковы.
Удивительнее всего то, что мы никакими средствами не можем измерить влажности или даже осадков или испарения. Я сейчас говорил с Симпсоном о непреодолимых трудностях, мешающих опытам в этом направлении, так как холодный воздух может содержать лишь самое малое количество влаги, а насыщение требует очень небольшой разницы в температуре.
Понедельник, 29 мая. Еще один прекрасный тихий день. Выходил и до и после полуденного завтрака. Утром ходил с Уилсоном и Боуэрсом смотреть термометр, поставленный у Неприступного острова. По пути туда всегда сопровождавшая меня собака залаяла. Мы смутно ее видели и поспешили к ней. Оказалось, что она лает над молодым морским леопардом. Это уже второй, найденный нами в проливе в этом году. Он нужен нам для коллекции, но жалко было убивать его. Длинное, гибкое тело этого тюленя можно назвать почти красивым в сравнении с обыкновенным толстым, неуклюжим тюленем Уэдделла». Бедное животное быстро поворачивалось из стороны в сторону, уклоняясь от ударов по носу, которыми мы хотели его оглушить. Поворачиваясь, оно широко открывало пасть, но странно — ни одного звука не вырывалось из нее, даже шипения.
После второго завтрака мы на санях увезли нашу добычу, сперва сфотографировав животное при магниевом освещении. Понтинг сделал большие успехи в этом искусстве, с помощью которого можно зимой получать художественные снимки.
Лекция — Япония. Вечером Понтинг порадовал нас прелестным докладом о Японии, сопровождая его замечательными туманными картинами собственного изготовления. Ему всего лучше удаются описания эстетических наклонностей этого народа, которому он, безусловно, симпатизирует. Он показал нам радостные японские праздники цветов в честь вишневого цвета, ириса, хризантемы, мрачного цвета бука, водил нас по дорожкам лотосовых садов, куда ходят мечтать в часы серьезного настроения. Он нам показал также красивые виды гор Никко, городов, храмов, исполинских Будд. Потом, более туристским слогом, он говорил о вулканах и их кратерах, о водопадах и горных теснинах, о крошечных, заросших деревьями островках, о характерной черте Японии — купальнях и купальщиках и т. д. Его описания полны жизни, и мы очень приятно провели вечер.
Вторник, 30 мая. Занят своими физиологическими исследованиями. Аткинсон видел морского леопарда у приливной трещины. Это был тюлень‑крабоед [77] — молодое и очень энергичное животное. Любопытно, что он в противоположность вчерашнему морскому леопарду шумно отбивался, издавая прерывистое, гортанное рычание.
Ходил к дальнему айсбергу, у которого собралась публика, привлеченная Понтингом, явившимся туда с фотокамерой и магнием. Было тихо и сравнительно тепло. Сердце радовалось веселой болтовне и смеху. Хорошо было смотреть, как лошади со своими провожатыми подходили из темноты, еще более оживляя картину. Небо в полдень было необыкновенно ясное, а к северу даже ярко освещенное.
В течение последних трех дней мы наблюдали необычайно высокие приливы, так что аппарат для измерения их испортился и возникло некоторое сомнение в правильности нашего способа измерения. Дэй занялся этим вопросом, который мы сегодня подвергли основательному обсуждению. Измерения приливов окажутся бесполезными, если мы не будем уверены в точности нашего способа. Вследствие высокого прилива на прибрежном льду образовались лужи соленой воды, и сегодня, во время охоты за тюленями‑крабоедами, в этих лужах показались очень яркие вспышки фосфоресцирующего света. Мы полагаем, что причина их — маленькие копеподы. [78] Я только что нашел упоминание о таком же явлении в книге Норденшельда «Вега». [79] Он и, по‑видимому, еще до него Белло [80] отметили это явление. Любопытный пример биполярности.
Другим интересным явлением, замеченным сегодня, было перистое облако, освещенное солнцем. Уилсон и Боуэрс наблюдали его на 5° выше северного горизонта, тогда как солнце было на 9° ниже горизонта. Мы высчитали, что без рефракции облако должно было находиться на высоте 12 миль. Если допустить рефракцию, то явление представляется весьма возможным.
Среда, 31 мая. Утром небо было облачное и температура поднялась до ‑13° [‑25 °C]. После второго завтрака отправился к «Краю земли». Лыжи вязли в снегу не только в глубоких сугробах. В воздухе чувствовалось что‑то удручающее. Мне стало очень жарко, и я пришел с прогулки с обнаженной головой и руками.
В 5 ч ветер после полного затишья вдруг подул с юга со скоростью 40 миль в час, и с тех пор у нас пурга. Ветер порывистый, от 20 до 60 миль в час. Никогда не видал я, чтобы буря нагрянула так внезапно. Из этого можно судить, как легко было бы заблудиться, отойдя от жилища даже на небольшое расстояние.
Сегодня Уилсон читал нам очень интересный доклад о рисовании. Он начал с объяснения своего метода: делать сначала набросок, записывая, какие потребуются краски. Для здешнего климата этот способ он считает более подходящим, нежели работа с цветными карандашами. Не так стынут пальцы и притом совершенствуешься по мере того, как возрастает наблюдательность. Крайне важна, по мнению Уилсона, точность в исполнении. Его объяснения и манера выражаться сильно напоминали Рёскина. [81] Не должно быть неосмысленных линий, каждая линия должна быть плодом наблюдения; схватывать контраст света и тени, уметь тонко оттенять и различать — все это невозможно без тщания, терпения и изощренного внимания.
Уилсон вызвал на лицах слушателей улыбку, критикуя неудачные работы других членов нашей компании, указывая, сколько в этих работах предвзятого.
— Нарисует подобный художник айсберг, — сказал он, — совершенно верно, таким, какой он в данный момент, и изучает его. Море же и небо оставляет без внимания, с тем чтобы нарисовать их потом, предполагая, что они такие же, как и везде, довольствуясь затем припоминанием, какими они должны быть. Гармонии природы нельзя ловить наугад.
Уилсон привел много цитат из Рёскина, затронул вопрос о компоновке и попутно сказал несколько сердечных слов о мастерстве Понтинга.
В этом докладе, выдержанном в обычном для автора скромном тоне, невольно проявилась личность Уилсона, его глубокая искренность. Как человек, Уилсон стоит очень высоко — до чего высоко, это я полностью понял за последние месяцы. Нет другого члена нашей компании, который пользовался бы таким всеобщим уважением, как он. Только сегодня после его доклада мне стало ясно, с каким терпением, как неуклонно он посвящал свое время, свое внимание другим рисовальщикам, как помогал им в их работах. И таков Уилсон во всем. Ни один доклад не состоялся без его участия. С ним советовались при разрешении любых практических или теоретических задач, возникающих в нашем полярном мирке.