Снова повисла пауза, которую прервал Кандидо:
– Я бы хотел делать то, что умею: петь.
– Отлично, мы устроим тебя в церковный хор.
– Нет, я хочу петь на окраинах, там больше подают.
Исабель не настаивала. Она знала, что от этого «господина нет» сейчас она согласия не добьется.
– А я пульке пробовал! – похвастался мальчик.
– И как, понравилось?
Кандидо пожал плечами. Неважно, понравилось или нет, главное – он сделал нечто запрещенное.
У Исабель сердце кровью обливалось, когда она оставляла его одного в карцере, но, чтобы вытащить его оттуда, требовалось время и непосредственное вмешательство Бальмиса. Мальчик с таким характером, как у Кандидо, способный проникнуть зайцем на корабль и выжить на улицах Мехико, определенно не заслуживал того, чтобы его заперли в камере, как преступника. Он не был ни вандалом, ни злостным хулиганом, как его описывала сестра-хозяйка; это был обычный ребенок, обозлившийся на весь мир за его несправедливость. Этот маленький бунтарь приветствовал капеллана словами «Чтоб вас черти драли!», зная, что за этим последует сильнейшая пощечина и продление наказания. Исабель не сомневалась, что он быстро сможет встать на путь истинный, если рядом найдется взрослый, который в него поверит. А она верила в него.
Со своей стороны, Бальмис спешил покинуть Мехико. Если он упустит возможность отправиться на «Магеллане», ему придется ждать следующего галеона год или больше. Он сообщил письмом вице-королю, что приготовления завершены и требуется лишь его разрешение на погрузку. Итурригарай ответил, что, во-первых, ближайший галеон, «Магеллан», предназначен для переброски войск, необходимых для защиты гарнизонов на островах. Во-вторых, на это судно претендовало немалое количество испанских монахов, – доминиканцев, кармелитов и августинцев, – которые не попали на предыдущий рейс, уступив место военным. Он обещал при первой возможности заняться просьбой Бальмиса, но тут же известил, что, если не появится другое судно, он не даст разрешения экспедиции отплыть на «Магеллане». Стиснув зубы, Бальмис не выказал раздражения и написал еще одно письмо: «Вы отодвигаете экспедицию на третье место, хотя вам известно желание Его Величества отправить вакцину как можно быстрее – если бы это было доступно, то на крыльях – его возлюбленным подданным, не считаясь с расходами и усилиями». Однако, вынужденно смирившись, он закончил послание вполне кроткими словами: «Коль скоро вы вице-король и я обязан вам подчиняться, я целиком полагаюсь на ваше решение».
Бальмис ненавидел, когда с ним обращались непочтительно; ведь он считал себя олицетворением королевской воли. Узнав, что Анхель Креспо, капитан «Магеллана», находится в Пуэбле, Бальмис решил встретиться с ним. Если вице-король собрался упорствовать в своем поведении, то Бальмис был готов действовать через его голову. Перспектива скорого возвращения в Пуэблу обрадовала Исабель. Что бы ни происходило с ней самой, в одном она не сомневалась: ее сын поступит в одно из лучших учебных заведений Новой Испании. И теперь Исабель нашла в себе силы, чтобы бороться за Кандидо.
– Вы должны помочь вытащить Кандидо, – обратилась она к Бальмису.
– Мы не должны делать исключений… – ответил Бальмис. – Эти дети сейчас находятся под опекой вице-короля; если мы заберем одного из них, это сочтут нарушением правил и несправедливостью.
Тогда Исабель рассказала ему о побеге мальчика. Бальмис вспомнил, при каких обстоятельствах они встретились впервые в сиротском доме в Мадриде: тогда Кандидо тоже был наказан.
– Этот мальчишка плохо кончит.
– Поэтому так важно спасти его! У него добрая душа, и пока еще она не успела очерстветь. Через три года будет слишком поздно, мы ничем уже не сможем помочь.
Исабель описала, в каких условиях она обнаружила ребенка.
– Вы же можете попросить епископа Пуэблы вмешаться и затребовать Кандидо к себе?
Бальмис так возмутился, что не сумел сдержать свой нервный тик, но тем не менее ответил:
– Ладно. Я это сделаю.
Кандидо не мог поверить в свое освобождение. Бальмис, Исабель и Бенито пришли, чтобы забрать его с собой, тогда как двадцать шесть новых мексиканцев должны были оставаться в приюте. Мечта становилась реальностью, но маленький Кандидо уже настолько потерял доверие к людям, что подозрительно поглядывал на своих спасителей. Разве они не нарушили свое обещание дать ему новую семью? Мальчик не понимал, что главным препятствием служили его возраст и его поведение. Ни один директор приюта не порекомендует для усыновления такого сложного ребенка, как Кандидо.
– Чтоб тебя!.. – напутствовал он капеллана на прощание, зная, что на этот раз ему это сойдет с рук.
Бенито расхохотался. Он снова обрел своего приятеля, товарища по шалостям. Первым делом Кандидо поделился с ним новыми ругательствами, подхваченными на улицах: грязный пес, мазурик, душегуб и сквалыга. Однако Исабель высказалась недвусмысленно:
– Если не хочешь вернуться в приют, изволь выражаться прилично и делать то, что тебе говорят.
Мальчик пожал плечами, будто все сказанное его не касалось.
– Ты меня понял?
Поскольку Кандидо не отвечал, Исабель велела кучеру поворачивать назад.
– Все, возвращаемся в приют.
И тут Кандидо проняло:
– Не-е-е-ет! Ладно, ладно, буду вести себя хорошо.
– Обещаешь?
Он скрестил пальцы и поцеловал их – этому не слишком пристойному жесту он научился от матросов.
В Пуэбле они поселились в том же самом жилище, которое прелат предоставил им в прошлый раз, – просторном доме неподалеку от епископского дворца. Бальмис сразу же связался с Анхелем Креспо, капитаном «Магеллана», и тот заверил его, что, несмотря на большое число уже записавшихся на Манилу пассажиров, найдется место и для членов экспедиции.
– Беру на себя обеспечение питанием и подготовку кают специально для детей, – добавил он.
Заручившись поддержкой капитана, Бальмис отправил Годою письмо с просьбой пересказать монарху, что они распространили вакцину на всей территории Новой Испании; в частности, он сообщал, что идя в обход вице-короля, он напрямую договорился с капитаном галеона, направляющегося в Манилу.
Тем временем Исабель навестила епископа с обоими мальчиками.
– Ваше Преосвященство, ловлю вас на слове, но вместо одного ребенка я привела двоих. Может, есть возможность, чтобы они оба учились в Королевском колледже и выросли бы в толковых и полезных людей?
– Ты Бенито?
– Да, – ответил мальчик.
– А как тебя зовут?
– Кандидо де ла Каридад.
– А, вот оно что… Доктор Бальмис писал мне, чтобы я забрал тебя из приюта. Ты любишь учиться?
Кандидо собрался было ответить, но наткнулся на грозный взгляд Исабель, после чего повернулся к епископу и промямлил:
– Да, очень.
– И у него прекрасный голос, Ваше Преосвященство, вам следует его послушать…
– Ну-ка, спой нам что-нибудь…
Кандидо запел а капелла «Аве Марию» Баха, которую разучил в Мадриде. Его голос покорил епископа, а заодно и монахов, которые подтянулись поближе к кабинету. Поющий Кандидо преображался и преображал всех, кто его слушал. Его голос звучал чисто, как хрусталь, и мощно, как баритон. Прелат был потрясен.
– Ты будешь петь в кафедральном соборе, у тебя воистину Божий дар. А теперь спой нам какую-нибудь песенку…
Кандидо посмотрел на Исабель, взглядом прося позволения. Исабель сделала ему знак продолжать. Ребенок завел одну из местных мелодий «сон»:
Когда слепец приходит в дом,
Руками водит он кругом
И вместо табуретки
Находит грудь соседки.
Исабель прикусила губу, но смех епископа разрядил обстановку.
– Где ты такого набрался?
– В пулькерии, я там пел за деньги.
– Ах, вот как? Ты пел в таверне?
– Я сбежал из приюта и жил на улице… – начал рассказывать ребенок, все более воодушевляясь. – Я и другую знаю, «харабе»:
Добрая церковь Христова
Дыбу, бичи и оковы
Держит всегда под рукой,
И это лучшая мера
Прощупать, крепка ли вера
И нет ли крамолы какой.
– Хватит, хватит, – остановила его Исабель, побагровев. Мальчик растерянно взглянул на нее. Епископ улыбался, хотя эти куплеты вполне тянули на вмешательство Инквизиции; она, конечно, немного смягчила свои традиции, но еще действовала и продолжала действовать до 1821 года…
– Вот чему можно научиться в трущобах! – произнес епископ. – А теперь ты станешь изучать совсем другие вещи, притом интереснейшие: узнаешь новое о мире, о людях, о Боге. Я распоряжусь, чтобы вы оба поступили в Королевский колледж.
Исабель выдохнула и прикрыла глаза; она не могла подобрать слов, чтобы выразить свою благодарность. Дети не понимали, хорошо для них предложение епископа или плохо, и поэтому сохраняли невозмутимость.
– А что касается вас, Исабель, вы готовы работать в больнице?
Больница Сан-Педро, существовавшая с момента основания города в 1545 году, первоначально обслуживала только белых бедняков. Ее двухэтажное здание занимало целый квартал. Сейчас здесь насчитывалось двести пятьдесят коек, а многочисленный персонал делился по четкому иерархическому принципу. Помимо врачей, фельдшеров, санитаров и кровопускателей, здесь работали двадцать три няни и кормилицы, были особые должности для «растирателей» – мужчин и женщин, занимавшихся втираниями мазей в кожу пациентов, первая и вторая кастелянши, ответственный за матрасы и прачка, повара, хлеборезы, гробовщик и кучер для погребальных дрог. Врачи и хирурги производили обход больных в сопровождении санитаров и аптекарей, которые сразу же отмечали у себя прописанные лекарства. Также свои услуги пациентам предлагали кровопускатели, цирюльники и костоправы. Исабель взяла на себя зал вакцинации; в ее задачи входило поддерживать непрерывность вакцинной цепочки и обеспечивать свежий препарат для города и провинции посредством периодических массовых процедур. Так, каждые девять дней – это число, пропорциональное количеству рождающихся в год младенцев, – ей требовалось вакцинировать пятнадцать детей. Епископ снабдил ее памятками для обучения медиков, ответственных за прививочную камп