Исабель больше не думала ни о замужестве, ни о возвращении в Испанию, ни о праздном существовании добропорядочной сеньоры. Все это было не для нее. Та жизнь, которую уготовила ей судьба, полностью ее устраивала: пусть она и не может наслаждаться любовью так, как ей хотелось бы, зато где бы она смогла найти другого такого ангела-хранителя, как дон Рикардо? В каком уголке земного шара ее детям открывалось бы столько возможностей? Помимо того, она целиком отдавалась своему медицинскому призванию, с каждым годом приобретая опыт и проявляя все больше таланта.
Четырнадцатого августа 1806 года Франсиско Хавьер Бальмис прибыл в Лиссабон на борту корабля «Бом Хесус де Алем», следовавшего из Макао через остров Святой Елены. Он вез с собой более трехсот зарисовок образцов флоры Юго-Восточной Азии и десять ящиков самых ценных лечебных растений из Китая, чтобы обогатить коллекцию Королевского Ботанического сада в Мадриде[83]. Помимо того, в его багаж входило некоторое количество товаров, купленных в Кантоне с целью их перепродажи в Испании, чтобы хоть частично возместить восемьдесят тысяч реалов собственных средств, вложенных ради успешного окончания путешествия: двести фунтов чая, двадцать поддонов и шесть коробок фарфора и восемь поддонов изделий из слоновой кости. Чего у него не было, так это денег, даже на то, чтобы добраться до Мадрида. Посол Испании в Португалии сжалился над ним и одолжил пятнадцать тысяч реалов, чтобы заплатить капитану судна за билет и нанять упряжку лошадей до столицы монархии.
Путешествие обернулось еще одной одиссеей. Вынужденный в одиночку заниматься тремя перепуганными филиппинскими мальчишками, ослабевший и страдающий от болей, Бальмис все же сумел вакцинировать одного из детей во время тайфуна, потрепавшего фрегат «Дилигенсия». Остаток времени он провел в непрерывных молитвах, взывая к милосердию высших сил, чтобы они не дали гигантской волне потопить корабль. Судно дрейфовало шесть дней; затем ветер стих, но не улеглась тревога выживших, поскольку возникла новая опасность: китайские пираты и грабители бороздили эти моря после шторма в поисках поживы после кораблекрушений. И вновь судьба оказалась на стороне путешественников. Бальмис действительно родился под счастливой звездой: китайская рыбацкая шхуна пришла к ним на помощь и забрала на борт уцелевших пассажиров и команду. В Макао их с распростертыми объятиями встретили епископ Гоа и министр дон Мигель де Арриага да Силвейра; они вызвались добровольцами для первой вакцинации, и этот пример нашел такой отклик среди населения, что ему последовали сотни мужчин, женщин и детей. Спустя три недели, четко наладив воспроизводство вакцины в этой португальской колонии, Бальмис решил отправиться в Кантон, где существовала угроза эпидемии. Он нашел китайского подростка для транспортировки вируса, заплатил из собственного кармана триста одиннадцать песо за расходы на содержание и одежду мальчика, а также вручил небольшую сумму его родителям. Но прием в Кантоне не имел ничего общего с теплой встречей в Макао. Там ему снова пришлось столкнуться с препонами, чинимыми представителями Королевской Филиппинской компании, которых подстрекал против Бальмиса манильский губернатор Агилар. За полтора месяца своего пребывания доктор смог вакцинировать только двадцать одного человека. Вернувшись в Макао тридцатого ноября 1805 года, через несколько дней Бальмис взошел на борт судна «Бом Хесус де Алем», направлявшегося в Лиссабон.
Теперь, завершив кругосветное путешествие, он возвращался в Мадрид, – с изрядно подточенным здоровьем, но с глубоким удовлетворением от хорошо сделанной работы. На улицах царила привычная атмосфера веселья и деловитой суеты, словно народ старался забыть об угрозе французского вторжения и упадка, который переживала империя. По собственному опыту общения с властями предержащими, Бальмис не сомневался, что в конце концов в этой империи солнце все-таки однажды зайдет…
Прошло всего лишь три года с тех пор, как он покинул Мадрид вместе с детьми из столичного приюта, но сейчас они казались ему вечностью. Бальмис снова поднимался по лестнице своего дома, обливаясь потом, – столица все еще плавилась от удушающей жары. Никто его не встречал, и сам он тоже никого не ждал. Бальмис не строил иллюзий в отношении соотечественников, не соизволивших выразить признательность человеку за услуги, оказанные им обществу. В одинокой тишине он вспоминал триумфальные встречи во время путешествия. Как всегда, дольше всего в памяти задерживаются хорошие воспоминания. И он подумал об Исабель. Бальмис скучал по ней сильно и болезненно; он никогда и предположить не мог, что будет по кому-то так тосковать. С глубокой saudade[84], как говорили португальские моряки. Ему недоставало ее общества – бальзама для израненной души – и безграничного наслаждения от созерцания ее спокойной красоты.
Миг его славы выпал на семнадцатое сентября 1806 года, когда экипаж Бальмиса въехал в ворота дворца Ла-Гранха де Сан-Ильдефонсо, где Карл IV отдыхал от летней жары. Стоял прекрасный день, теплый и свежий, как это бывает в конце лета в горах. Навалившиеся на Испанию проблемы – как внешние, так и внутренние – отразились на обстановке во дворце, где по углам, словно плетя заговор, шушукались кучки придворных. В воздухе застыла напряженная тишина. Камердинер провел Бальмиса по бесконечным коридорам и безлюдным салонам и остановился на пороге королевских покоев. Слуга объявил о его приходе: «Дон Франсиско Хавьер Бальмис и Беренгер, начальник Королевской Филантропической вакцинационной экспедиции!» Внезапно сердце доктора забилось сильнее, ноги задрожали: он стоял перед королем Испании, королевой Марией-Луизой, их сыном Фердинандом – принцем Астурийским, министром Годоем и другими министрами, среди них и Хосе Кабальеро, а также знаменитыми придворными врачами и хирургами. Все встали и долго ему аплодировали, воздавая тем самым почести, которые многие, начиная с вице-короля Итурригарая, пытались у него украсть. Но этот миг стоил всех пережитых невзгод и треволнений. Бальмис вновь подумал об Исабель. Как бы ему хотелось разделить с ней эту славу!
Он приблизился, чтобы облобызать руку королю, но монарх сжал его ладонь в своих.
– Вы не представляете себе, какое удовольствие я испытываю от того, что результаты нашего проекта превзошли самые смелые ожидания. Благодаря вам.
Бальмис в ответ заморгал и втянул шею.
– Это большая ч-ч-есть, Ваше Величество. И не откажу себе в удовольствии сообщить вам еще об одной победе: присутствующий здесь ваш подданный, – он заморгал быстрее, – был первым, кто от вашего имени доставил вакцину в Китайскую империю.
Августейший монарх откинулся назад, на лице его читалось удовлетворение.
– И как вам это удалось?
– Эта новость настигла меня, когда я уже покинул Кантон. Агенты Британской Ост-Индской компании учредили клинику для распространения вакцины, используя оставленные мной инструкции.
– Вы можете гордиться. Вы преподнесли прекрасный подарок англичанам. Впрочем, они его не заслуживают.
– Нет, конечно же, нет. Они сами открыли вакцину, но не метод ее распространения. И я вам не успел сообщить, что в Кантоне британцы берут деньги за каждую прививку.
Карл IV расхохотался:
– Ох уж эти британцы! Всегда себе на уме! Когда-нибудь они сообразят, что плата за вакцину идет вразрез с их собственными интересами, которые не отличаются от наших: мы все ищем способ искоренить зло.
Бальмис овладел собой и справился с тиком. Доверительным тоном он обратился к королю:
– Самым сложным было вовлечь в процесс вакцинации всех остальных, вдохновить нашим энтузиазмом слуг Вашего величества, далеко не всегда столь верноподданных, как хотелось бы… Многие стремятся к личной выгоде, а не к труду на благо общества…
Король покивал головой.
– Нам известна эта проблема… слишком хорошо. Эту язву тяжело искоренить. Но не беспокойтесь, – продолжал монарх, – справедливость восторжествует.
Бальмису показалось, что король произнес эти слова не слишком убежденным тоном. В глубине души все осознавали, что монархия теряет контроль над империей, и никакая сила не способна этому помешать. Карл IV сменил тему.
– Ваша история имеет символическое значение, – поведал монарх. – Вы боролись с оспой на западной оконечности азиатского континента – там, откуда много веков назад к нам пришла техника вариоляции.
– Действительно, так, Ваше Величество. – Бальмис был поражен познаниями короля.
– Вам удалось замкнуть круг, Бальмис. Примите мои поздравления.
– Мы, как верные вассалы, всего лишь исполняли приказ нашего короля.
Только сейчас Бальмис упомянул своих соратников по экспедиции. Правда, он не думал ни о Сальвани, ни о Грахалесе, ни о Гутьерресе, а помнил только об Исабель.
Поборов первоначальное волнение, вызванное пышностью приема, Бальмис обрел ясность мысли.
– Ваше Величество, у меня есть одна просьба. И это очень важно не только для заинтересованных сторон, но и для всех нас, кто принимал участие в этой экспедиции, и в первую очередь для вящей славы Испании. Прошу вас заступиться за детей, которые остаются в Приюте для бедных в Мехико, и потребовать, чтобы вице-король выполнил ваши распоряжения и немедленно перевел их в Патриотическую школу.
Упоминание о детях вызвало у Карла IV живейший интерес, и он забросал Бальмиса вопросами об их поведении во время путешествия, их стойкости и выдержке в минуту испытаний… Выразив свою скорбь о погибших, монарх поздравил Бальмиса с успешным окончанием порученной ему миссии.
– Это было потрясающее предприятие, – заключил монарх, – и я рад, что мне выпала честь стать его вдохновителем. Возможно, память об этом деянии и не сохранится в веках – людям присуще чаще вспоминать о военных победах или об альковных тайнах, нежели о подвигах во имя всего человечества, – но скоро настанет час, когда придется держать ответ перед Всевышним, и в глубине сердца я уверен, что эта экспедиция нам зачтется. – Тут Бальмис заморгал и пару раз де