– Свет! – выкрикнул Макс. – Направьте на нее свет! Ей станет легче! У нее галлюцинации!
В глаза Марине ударил луч фонаря, носовые пазухи обожгло резью. Заполнивший сознание липкий ужас начал медленно отступать, и ощущение реальности вернулось к ней. Она сидела в кресле, пристегнутая ремнями безопасности, перед ней стояла Злата с пузырьком нашатыря в руке.
– Марина? – спросила она. – Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете?
– Включите свет… – Марина сжалась в комок, стараясь не смотреть на приникших к иллюминаторам мертвецов. – Зажгите лампы… Разведите костер… мне все равно… лишь бы, – она перешла на истеричный визг, – включили свет!!!
– Сейчас! Сейчас! – Злата поспешно сунула ей под нос нашатырь. – Уже включаем! Две минуты! Дайте нам две минуты! – Она обернулась к Сармату: – Нужно организовать освещение!
Сармат не обратил на нее внимания. Начальник охраны напряженно вслушивался в свист ветра за бортом вертолета и вглядывался в темноту за иллюминаторами.
– Сармат? – тихо произнес Варан, подходя к нему вплотную. – Что с тобой?
– Ничего, – ответил начальник охраны, не отводя взгляд от иллюминатора. – Показалось.
– Будто тебя кто-то позвал? – посмотрел на него Ворон. – Оттуда, с улицы? Я тоже слышал. Может, это пилоты? Надо выйти, проверить!
– Сходи, – согласился Сармат. – Варан, подстрахуй его. – Он обернулся к остальным: – Этот вертолет уже никуда не полетит. Поэтому разводим костер здесь.
Ворон с Вараном отворили входной люк наполовину и выпрыгнули наружу. В распахнутую щель тут же ударил снежный поток, и кто-то из наемников торопливо закрыл за ними. Несколько человек направились в хвостовую часть салона и вернулись оттуда с каким-то переносным контейнером. Один из них принялся извлекать оттуда какие-то упаковки, другой вскрывал их и сооружал из их содержимого костер. Марина сидела с фонарем в руках, направив его луч в кресло напротив, и не сводила со светового пятна отрешенного взгляда. Копающийся в контейнере наемник достал оттуда аптечку и протянул ее кому-то еще. Тот склонился над раненым, и ФСБ-шники поспешили перевести спинку его кресла в максимально наклонное положение.
– Кровотечение остановилось? – спросила женщина-майор.
– Вроде да, – ответил наемник. – Снимайте с него штаны, чтобы не разреза́ть. Сейчас обработаем рану, перевяжем по-нормальному и оденем. Так он не замерзнет, и тащить через снегопад проще.
– Как это произошло? – Сармат подошел к ФСБ-шникам.
– К нам привели пострадавшую, – мужчина-майор зло поморщился, – эту Аннету, так, кажется… Она с виду была запуганной и полуживой от страха. Привязывать ее к стулу мы не стали, связывать конечности – тем более. Пытались успокаивать ее нейтральными разговорами. Я полез за термосом, у меня с собой кофе был. Я не видел как, но она в этот момент выхватила у Биллевича нож и воткнула ему в бедро. Он закричал, я обернулся, а ее уже нет в палатке. Я к нему, смотрю – живой, хотел за ней погнаться, и тут палатку сорвало бураном!
– Эта Аннета обрезала им растяжки, – сообщил возящийся с костром наемник. – Никто не увидел, буран на улице, все по палаткам сидят, а рации у них нет. Короче, эта овца начала всем растяжки обрезать и палатки ножом полосовать! Чуть не убила меня, скотина тупорылая! Я у стены сидел, когда она в палатку нож воткнула! В пяти сантиметрах от шеи лезвие вылезло! Я аж офигел! Схватил ствол и наружу! Но не успел, палатку сорвало. Пока мы выкарабкались, она уже у ученых все изрезала! Я увидел, как она ножом на нашу вторую палатку замахивается, открыл огонь. Но эту овцу в буране почти не видно, ветром с ног сбивает, снег в лицо хлещет, а она носилась по лагерю так, как будто ей буран не мешает. Ну, дальше ты в курсе.
– Аннету убили? – безразлично спросила Марина, не отрывая взгляда от светового пятна.
– Убежала, – покачал головой наемник. – Была бы видимость – поймали бы! А так… – он махнул рукой: – Как бы сама не умерла в таком буране. Взмокнет, выдохнется, упадет, снегом носоглотку забьет – и все. Не от удушья, так от холода.
Он чиркнул толстой охотничьей спичкой и запалил сложенные в небольшую пирамидку брикеты. По их поверхности пополз небольшой огонек, и костер начал медленно разгораться. Гарнитура рации начальника охраны зашипела помехами, сквозь которые неразборчиво послышался чей-то голос, и Сармат шагнул к выходу.
– Открываю! – сообщил он в рацию и наполовину распахнул вертолетный люк.
В салон ударил поток снега, едва не загасив занимающийся костер, и возящийся с ним наемник торопливо закрыл пламя от ветра. В вертолет один за другим влезли усыпанные снегом с головы до ног Ворон с Вараном, и Сармат поспешно закрыл вход.
– Не нашли? – начальник охраны скорее констатировал факт, нежели задал вопрос.
– Вокруг вертушки пусто на полста метров! – отряхивался Ворон. – Свежих следов нет, если старые были, то их замело бураном. – Он тихо выругался и виновато посмотрел на Сармата: – Меня снова глючит… Я думал, что слышал, как кто-то что-то сказал тебе снаружи. А когда вышел за борт – там слышимость ноль! Свист ветра стоит такой, что крик можно не услышать, не то что тихий голос! Так что глюки у меня это! Мне сквозь ветер показалось, будто кто-то смеется… противно так… Пробовали искать, но там видимость метров десять, даже меньше… Далеко лучше не отходить. Я пойду, еще таблетку сгрызу, ладно?
– О'кей, – разрешил Сармат, и Ворон направился вглубь салона. Он сел на одно из дальних сидений и принялся рыться в карманах своего снаряжения.
– Нас могут обстрелять снаружи? – начальник охраны проводил его странным взглядом и посмотрел на Варана. В эту секунду Марина четко ощутила, что Сармат тоже слышит в завываниях ветра издевательский смех, но не признается в этом.
– Если подойдут шагов на десять, – ответил Варан. – Иначе не увидят. Буран усилился, снег стал сыпать сплошной стеной. Если промахнуться больше чем на десять метров, запросто можно пройти мимо вертушки и не заметить.
– Организуем наблюдение через тепловизор! – решил Сармат. – Так мы засечем их гораздо раньше, чем они подойдут на дистанцию визуального контакта.
Начальник охраны принялся распределять своих людей по сменам, и Марина посмотрела на разгоревшийся костер. Из-за его яркого пламени вокруг стало еще темней, но если не отводить взгляда от огня, то галлюцинации не возникают. Настоящих ходячих трупов здесь нет, они от луча фонаря не исчезают, потому что они материальны и способны сломать ногу, как мертвая Роза тогда еще живому Гарику. Чтобы появились трупы, кто-то должен умереть. Вот почему галлюцинации видит только Марина. Остальных здесь не было шесть лет назад, им ее мертвецы незнакомы. Макс наверняка тоже их видит, просто терпит. Но на Смирнова ей плевать, главное, что ОНА больше не может терпеть! Шесть лет ужаса, захлестывающего ее с головой при виде малейшего темного угла или полумрака, измотали ее до крайности. Больше ей этого не вынести. Поэтому она заставит всех искать заколку, пока вокруг нее достаточно живых людей! Ей плевать, как они будут делать это! Заколка рядом, совсем рядом, она это чувствует…
В салоне вертолета стало слишком дымно, и кто-то из наемников едва приоткрыл входной люк, создавая узкую щель. Свист бурана зазвучал громче, внутрь вертолета сыпануло снежной пылью, и Марина отрешенно наблюдала, как снизу через узкую щель в салон забивается снег, а сверху через нее же наружу вырывается дым. Если всегда сопровождать взгляд лучом фонаря, то удается не видеть прильнувших к иллюминаторам мертвецов, призывно шепчущих ей синюшными окровавленными губами.
Глава восьмая
До самого рассвета Марина не сомкнула глаз, молча просидев напротив костра с включенным фонарем в руках. Утром его аккумуляторы сели, но было уже достаточно светло, чтобы не испытывать галлюцинаций. Она поискала глазами Ворона, вроде это был его фонарь. Наемник обнаружился возле одного из иллюминаторов с тепловизором в руках, видимо, стоял на посту.
– Ваш фонарь разрядился, – Марина подошла к нему и протянула фонарь. – Что там, на улице?
– Буран закончился. – Ворон забрал у нее фонарь и отвинтил крышку аккумуляторного отсека. – Ветер стихает, но снег валит, не переставая. Видимость метров сто, а лагеря не видно. Походу, засыпало все.
Он достал откуда-то из недр снаряжения пару запасных аккумуляторов и принялся устанавливать их в фонарь. Со стоящего позади кресла поднялся Сармат со спутниковым телефоном в руке и направился к Злате. Та только что открыла глаза и тихо разговаривала с раненым, выясняя степень его состояния.
– Ваш телефон работает? – тихо спросил у нее начальник охраны. – Мой не видит спутников.
– Сейчас! – Отцовская помощница торопливо достала свою трубку и несколько секунд возилась с ней. – То же самое! – недовольно сообщила она. – Нет спутников! Может, нужно подождать?
– Попробуем, – согласился Сармат. – Будьте здесь, я возьму людей и проверю лагерь. Все наши запасы остались там, здесь только контейнер с НЗ, надолго его не хватит. Я оставлю вам двоих бойцов.
Начальник охраны назначил пару наемников охранять вертолет и велел остальным выгружаться. Ворон, выходивший первым, распахнул дверь и тихо выругался:
– Твою же мамашу…
Он указал Сармату на уровень снежного покрова, затопившего вертолет до самого люка, спрыгнул вниз и оказался в снегу по самый пах. Ворон неуклюже побрел вперед, проторяя глубокую колею, и наемники попрыгали следом. Несколько секунд Марина через иллюминатор наблюдала за тем, как они медленно пробираются в сторону лагеря, потом вернулась к потухшему костру.
– Почему вы прекратили поддерживать огонь? – нахмурилась она, подходя к оставшимся в вертолете наемникам. – Люди замерзнут!
– Топливо закончилось, – ответил ей один из них, напряженно вглядывающийся через иллюминатор в кромку тайги. – На улице потеплело, сейчас минус семь, надо бы в лес сходить, веток для костра собрать. Но если там его подельники, – наемник зло кивнул в сторону Макса, – то в одиночку лучше туда не соваться. Надо дождаться, когда наши вернутся.