— Отставить! — моментально и жестко отреагировал Солдат, узнавая голос жены, а потом уже тихо и только для себя добавил. — Моя ты валькирия!
Радимичи сдавались на волю победителя, уже лепеча, что они не причем, и только выполняли наказы старейшин.
Победа была воспринята горожанами с большим воодушевлением. Все были уверены в том, что теперь хазары уйдут и все задачи решены. Но командование не разделяло желаний отсидеться, которые доминировали в сознании всех славгородцев, кроме воинов. И Солдат, да и все из военного Совета видели, что наступает «окно возможностей». Враг деморализован, в бинокль отчетливо были видны и слезы хазарского предводителя над телом пожилого офицера. И то, что уже не менее двух десятков, скорее всего, тех же радимичей удирали по лесам от войска, из которого, как будто, выдернули стержень.
— Ну что по плану Б? — спросил граф-боярин присутствующих.
— Предлагаю не мешкая. Они не спали ночь, теперь уставшие кто спать собрался, кто девок мять, кто за ранеными ухаживает. И не разберутся, что происходит, как уже лагерь весь разрушим, — высказался Рог.
— Большой? — обратился Игорь к неудачливому всаднику, который все никак не мог найти положения сидя, чтобы не было больно.
— Да! — больше простонал, чем ответил Большой, но в этот раз получил уже не смешки, а сочувствие.
— Козак, Умник! — обратился уже артиллеристам-катапультистам Солдат. — Сможем подвести большие катапульты и дать залп синхронно с подходом машин?
— Придется очень сильно посчитать и перепроверить, я так понимаю, что у нас одна попытка? — спросил Павел-Козак и не дождавшись ответа продолжил. — Не достанем, нужно на метров шестьсот подвести катапульты.
— Не вариант, долго, а на транспорте не протащим, — задумался Игорь.
— У нас два трактора и прицепы к ним. Одна большая катапульта поместится, обвязать, чтобы на ухабах не упали можно, сгрузить быстро так же, тем более, что еще человек десять будут в прицепе. Потом отцепляемся, делаем залп и кидаем эти машинки, убегая за стены, — предложил изменения в плане Козак.
— А можно водрузить щиты на прицепы и поставить туда лучших лучников, которые бы расстреливали врага, пока он деморализован. А потом уехать дальше и продолжить стрелять, — высказался и Большой.
— Ох и авантюра все это. План должен быть всегда простым, но действенным, а не зависеть от синхронизации действий множества людей. Мы же ориентируемся больше на суеверия. Но любые простые планы, которые уже предлагали и наши словенские военачальники, предлагают и наши большие потери, чего нужно избегать, — Игорь ударил себе по коленям. — Все за дело, на подготовку три часа и выступаем, время меняется только по итогам наблюдения. Пусть они расслабятся.
Тормач пытался что-то придумать — нужно побеждать, нельзя возвращаться ни с чем. Да, богатая добыча уже есть, полностью собранная дань и, в принципе, он бы и вернулся. Но там, в городе всего-то полторы сотни воинов, как он думал ранее.
Сразу после неудачной атаки в лагерь пришел словенин с дарами — принес сорок шкурок куницы и пятьдесят арабских серебряных монет. Звали его Рысь, и он являлся старейшиной какого-то рода, что знался с городом. Этот проходимец просил не убивать некоторых людей, если те не умрут при штурме, на кого он укажет. За это предлагал выдать всю информацию, которая может повлиять на исход сражения.
Так, по данным Рыси, в городе не сто пятьдесят человек, а больше двух сотен. При этом много молодняка, сильными могут казаться только с три десятка самих горожан и еще чуть больше наемников. Конницы вообще нет, он никогда не видел ее. Лучников мало, да и откуда они, если молодняк, русы, как и иные словене, хорошо владели луком, но не с мальства, как хозары. Командует же дерзкими горожанами некий Солдат — хороший боец, но в походах не бывал. Запаса болтов на арбалеты, как и самих арбалетов, мало, сам Солдат рассказывал ему об этих проблемах. Да и с продовольствием вообще никак. Солдат сокрушался соседу, что все отдал князю Олегу, сам хотел купить мяса и зерна.
План начал складываться воедино, когда объявились четыре хорезмийца, которых ранее Тормач принимал этих людей за слуг своего старшего сотника Иосифа, тот часто с ними разговаривал. Да, третий сын бека, видел хорошие одежды на этих людях, но и Иосиф должен был заработать за свою жизнь много добра. И вот эти люди являются инженерами, которые могут и специализируются на постройке осадных орудий.
— Эх, Иосиф, я был не справедлив к тебе. Но я отомщу. Сейчас уже строится мощный таран, завтра начнут строить катапульты, которые и огнем метать смогут. Дело времени, чтобы победить, тем более, что еды у нас много, большую дань взял я, — разговаривал сам с собой Тормач, не обращая внимание на странное тарахтение, что слышалось за пределами его шатра.
Крики, ржание коней, стоны людей, которые начались, когда командующий самостоятельно налил себе очередной кувшин кваса, единственный напиток, который он любил у диких словен.
— Что происходит? — выбегая из шатра, успел задать вопрос Тормач, но был сражен арбалетным болтом в незащищенную броней грудь.
Умирая, третий сын бека, видел море и себя на корме большого корабля.
Не видел командующий, как погибает его армия. Как расстреливают со странных конструкций на колесах его воинов, как выстраиваются две с половиной сотни обученных ратников в стену щитов и медленно, но уверенно, поддержанные лучниками горожан, зачищают лагерь, отрезая хазар от их лошадей. Не увидел Тормач и то, как сдавались в плен все иноплеменники, и как до последнего сражались его храбрые воины, большей частью не успевшие надеть брони, и мало приспособленные к сражениям в пешем строю.
Глава 12
— Будешь ругать или разведешься, что молчишь? Хочешь сказать, что мы и не женаты вовсе, даже не расписывались, нашел себе уже красотку, тут же любая с радостью пойдет с тобой? — первое, что сказала Света, когда Игорь зашел в лазарет, чтобы навестить ее и поинтересоваться здоровьем.
— Я очень рад, что с тобой все в порядке, — скупо ответил Солдат и уже собирался уйти, дел еще очень много, а тут разборок на час.
— В порядке? Да? У меня шрам на щеке и кончика уха нет, — выкрикнула Света, когда Игорь уже был в дверях.
— Ну, это у нас для симметрии, ты безухая, я безхухий будем семьей безуховых, а сына Пьером назовем, — ответил Игорь улыбаясь.
— Я не безухая! — прокричала вслед Света.
— А я сына никогда Пьером не назову, — уже себе под нос пробурчал Игорь, направляясь к озерным воротам, где развернулся настоящий центр по приему беженцев.
В той, кажущейся, уже прошлой жизни, Игорь Посталовский видел подобные центры беженцев. Такие же оборванцы, худые и изнеможённые люди, с такими же уставшими и обреченными глазами. Они стояли на границе с Такжикской ССР и просто хотели, что все, что с ними происходит, закончилось. Некоторые люди уже были готовы и на фатальное решение своей судьбы, но были слишком религиозны, чтобы не наделать глупостей.
— Ну, что тут? — спросил граф-боярин у Катерины, которая возилась с исписанными бумагами.
— Тебе как? По людям, тварям или по трофеям? — спросила уставшая женщина.
— По тварям мне должен Артур доложить, давай по людям и трофеям, — ответил Солдат, вглядываясь в лица людей, которых разделяют на группы, полностью голых уже гонят в растопленную баню, а Вера и другие девушки дихлофосом обрабатывают то, что одеждой зовется.
— Оба-на, а это что за фрукт? — наигранно удивленно выкрикнул Игорь, когда в одной из колонн пленных увидел Рысь, понуро шествующего впереди связанного десятка.
— Корень, пошто тот тать не у особой вязне? — спросил Солдат у одного из десятников сотни Волькомира.
Корень, не задавая вопросов, сноровисто отвязал Рысь от связанного общей веревкой десятка.
— Ведай, блядник, злыдня на твой род, — пригрозил лгуну и предателю кары на его род Игорь, ухватив того за подбородок и крепко сжав.
— Не погуби, виру дам, мя живота лиши, токмо не род, — взмолился Рысь.
«А вот это мы еще разыграем покрасивше, да с прибылью» — подумал Игорь, вспоминая разговор с Артуром, который уже давно предлагал убирать Рысь и присоединять общину в агломерации Славгорода.
— Давай, Катерина, а то отвлекают тут всякие, — обратился уже к заместителю главы города по хозяйственной части, которую все зовут больше ключницей Катериной.
— Ты бы не губил всех болотных, у них много добрых людей, а мальчишки с девчонками вообще хорошо обживаются, — попросила жена Паши-Козака и, дождавшись кивка Солдата, начала свой доклад, часто подсматривая в тетрадь и какие-то листы, исписанные разными подчерками.
Триста пять коней, боевых и вьючных. Побитых еще пять сотен, так что туши коней разделываются и в ближайшее время, чтобы никто не жаловался, что в каше одна конина, ночи уже прохладные и в ледниках мясо вполне пролежит, но часть на тушенку. К этим коням прилагается под сотню телег с разным добром, Катерина посокрушалась, что еще не все учтено. Телеги есть и в неплохом состоянии, тем более, что мужики подшаманят и в хозяйстве такое добро пригодится.
По рухляди всего много. Черной куницы собрано почти три тысячи, белки чуть больше, лисы тысяча, есть мех нутрии и бобровый, немного соболей и даже десять горностаев. И это без того, что захвачены так же уже сшитые сорок три шубы, да овечьи тулупы.
— Я прострочу, нормально будет, а то там швы так себе, под пьяную руку бабы шили, — сделала отступление Катерина.
— Давай отвлечемся, и скажи, как мы готовы к зиме? Все будут одеты? — задал важный вопрос Солдат, который уже неоднократно подымался самой Катериной, а Вера так вообще паниковала, что одна зимняя одежка будет на три человека.
Ключница полистала свою общую тетрадь, и, что-то подсчитав в уме, сказала:
— С учетом уже готовой одежки, у нас пятьсот всяких курток, тулупов, ватников и шуб, ну, если те ватники, что вы забрали на свои доспехи учитывать. Пошить можем еще чуть меньше этого, но нитки станут дефицитом, даже мои запасы тают. С обувью и штанами сложнее, намного. Была бы шерсть, так попробовали валенки катать, но чего нет, того нет. Тебе и Светке найдем, да и мужикам нашим, а так, не очень.