Со вчерашнего вечера опьянен радостью, получив известие о взятии Адрианополя. Это великое историческое событие должно навсегда прославить царствование Вашего замечательного монарха и привести вскоре к славному миру. Не сердитесь на меня, если я широко воспользуюсь Вашим разрешением и поеду обратно через Астрахань (наполненную азиатскими народностями, с некоторыми интересными заводами и видами рыб для Эренберга). Мы выезжаем сегодня утром через Уральск, Бузулук, Саратов и немецкие колонии. Не могу насытиться Вашей империей, не могу умереть, не повидав Каспийского моря! […]
Простите за не-министерскую форму моих писем. Вы по духу выше этого.
Уральск, расположенный при впадении Чагана в Урал, там, где последний уже начинает течь в южном направлении, – один из самых красивых городов, виденных нами после Москвы. Главная улица достаточно большая, по бокам ее много красивых и даже роскошных каменных зданий, свидетельствующих о зажиточности местных жителей. Один из самых красивых – дом атамана Бородина[168], который предоставил нам кров; и внутри он обставлен чрезвычайно элегантно. Несколько пожаров поочередно, и в особенности последний, 1821 года, весьма способствовали украшению города.
В Вольске мы встретились с губернатором Саратовской губернии, кн. Голицыным[169], который приехал сюда навстречу г-ну фон Гумбольдту, чтобы убедить его продолжить путешествие до Саратова по левому берегу Волги, где расположены важнейшие немецкие колонии, и предложил себя самого в качестве сопровождающего. Несмотря на спешку, какую требовало для нашей поездки скорое приближение зимы, и хотя мы намеревались посмотреть часть немецких колоний на правом берегу Волги ниже Саратова, г‐н фон Гумбольдт не счел себя вправе отказаться от предложения, сделанного с таким расположением к нам. При сопровождении князя оно означало минимальные затраты времени и в то же время давало нам возможность сравнить состояние немецких колоний на луговой левой стороне Волги с колониями на подгорной правой стороне.
Рано утром 3 октября наши повозки перевезли на пароме через Волгу, тогда как сами мы переплыли на лодке вместе с князем и гг. статскими советниками Штутцем и Эрнстом из Конторы опекунства[170] немецких колоний, для чего нам потребовалось три четверти часа. Немецкие колонии начинаются сразу напротив Вольска с колонии Шафгаузен[171] и тянутся по левому берегу Волги на некотором расстоянии от нее до колонии Красный Яр, расположенной в 25 верстах от русской деревни Покровская с переправой в Саратов. Кроме того, они располагаются вдоль по течению Большого и Малого Карамана, двух рек, протекающих неподалеку друг от друга и впадающих в Волгу еще до Красного Яра. Колонии, как правило, располагаются рядом друг с другом, как можно видеть из нижеследующего перечня, содержащего только названия и расстояния друг от друга колоний, мимо которых лежал наш путь.
Колонисты по большей части занимаются земледелием; они выращивают все виды зерновых, картофель, горох, чечевицу, просо, горчицу и лен, но прежде всего пшеницу и табак, – и то и другое отличного качества и очень востребованное. Особенно большой спрос у киргизов и калмыков прилегающих степей на табак, его выращивают только колонисты на луговой стороне, производимый объем оценивается в 250 тысяч пудов ежегодно. Почва черная, жирная и такая плодородная, что удобрять ее надо только для табака. Это тем более удобно, что за неимением другого горючего материала навоз приходится использовать как топливо. Однако воздух очень сухой, из‐за часто засушливого лета случаются нередко более или менее серьезные неурожаи. Сделаны также первые шаги по развитию шелководства, оно практикуется преимущественно в центре колонистов Екатериненштадт[172] и в Шафгаузене. Но культивирование тутовых деревьев все еще сталкивается с трудностями; все, которые мы видели, были кустообразными, зимой их закрывают похожими на короб плетеными конструкциями, как посадки на большой дороге в Бузулуке. Помимо земледельцев, многие среди колонистов – ремесленники, проживающие в основном в Екатериненштадте, и таким образом, удовлетворяются все потребности. Колонисты частично протестанты, частично католики. Большинство, однако, протестантское: среди посещенных нами колоний католическими были только Золотурн, Панинское, Люцерн и Обермонжу, все остальные протестантские. У каждого из колонистов за домом сад; все виденные нами дома опрятные и чистые, свидетельствуют о благосостоянии жителей. Они выгодно отличаются этим от жилищ многих русских крестьян, притом что в целом колонисты уравнены по своему положению с государственными крестьянами и платят те же подати, с единственной разницей в том, что они лично свободные подданные, свободно распоряжаются собой, своей собственностью, имеют свою юрисдикцию и освобождены от воинской службы.
Нами овладело радостное и трогательное чувство, когда так далеко от родины и на таком большом протяжении мы слышали только родную речь и видели отечественные порядки и обычаи; мы были рады найти жителей этих колоний, благодаря заботам о них либерального и доброжелательного правительства, счастливыми и довольными их судьбой. Поэтому мы не могли не благодарить кн. Голицына, подвигнувшего нас к этой поездке, которая благодаря предпринятым им любезным мерам была равно и приятной, и полезной. Нынешние поколения пожинают плоды предыдущих, которые должны были столкнуться с трудностями первопоселенцев. Переселенцы прибыли в Россию в правление императрицы Екатерины II из разных частей Германии, в основном Вюртемберга, Гессена и Саксонии, однако это были по большей части фабричные или ремесленники, незнакомые с земледелием. Они были вынуждены вести совершенно иной, чем прежде, образ жизни и пользоваться землей, свойства которой им были совершенно неизвестны. Итак, первое поколение, несмотря на большие льготы, предоставленные им на первое время поселения, сошло в могилу под грузом тягот и забот, тоски по потерянной родине, работая на благо следующих поколений, родившихся и выросших в стране, которые знали ее особенности и преимущества и научились ими пользоваться.
Было 11 часов, когда мы приехали в Покровскую; в ту же ночь мы переправились в губернский город Саратов. Первоначально г‐н фон Гумбольдт намеревался провести здесь лишь остаток ночи и несколько часов на следующий день, чтобы определить склонение магнитной стрелки, но любезное гостеприимство князя сподвигло нас остаться в Саратове и на оставшуюся часть дня […] Мы выехали из Саратова утром 5 октября […] До второй колонии и третьей станции от Саратова, Усть-Салиха, мы добрались лишь на закате, через остальные проезжали ночью […]
Дубовка лежит вплотную к Волге на склоне возвышенностей, которые тут ниже остальных. Это оживленное место с развитой торговлей благодаря близости к Дону, который здесь приближается к Волге на расстояние 60 верст. Поэтому товары из Казани, Астрахани и с Урала перевозят тут на телегах к Дону, а по нему доставляют в гавани на Азовском море и далее в остальную Европу […]
В Дубовке мы узнали, что лошади, которые по приказу губернатора должны были перевозить нас от озера Эльтон[173] в Дубовку, действительно приготовлены на разных станциях на этом пути. Поскольку мы могли попасть на них к озеру Эльтон, то, получив это известие, г‐н фон Гумбольдт принял решение […] устроить экскурсию на озеро, для чего немедленно были сделаны приготовления […]
Наконец, в 2 часа ночи мы достигли озера Эльтон, где нас, разумеется, никто не встречал и лишь с трудом впустили в одно из находящихся тут зданий на западной стороне озера. Зимой, когда работы не ведутся, на месте остается только один чиновник, который вместе с казачьим офицером и несколькими казаками следит за зданием и складом соли.
Способ, которым ломают соль, чрезвычайно прост. Рабочие в больших яловых сапогах двигаются в лодках до того места, где им назначено колоть, вылезают в воду и, стоя парами рядом друг с другом, откалывают деревянными шестами, снабженными на конце железным наконечником, куски от соляной корки на дне озера, которые они затем разбивают, собирают в кучи, смывают соляным раствором грязь и грузят в лодки. Откалывают только верхнюю корку в пять дюймов толщиной; лежащие ниже наслоения не используются как слишком загрязненные. Соль на лодках доставляют к берегу, выгружают и собирают в большие призматические кучи, которые оставляют, не закрывая, пока их не увозят дальше, на склады в Николаевскую и Покровскую против Камышина и Саратова. Ямы, возникающие в соляной корке дна после ломки, вскоре быстро заполняются новым осадком, так что уменьшения не заметно, и массу находящейся в озере Эльтон соли можно назвать неисчерпаемой.
Ломкой соли занимаются свободные работники, которых нанимает правительство, работы продолжаются с начала мая до середины сентября.
Первую половину дня 8 октября мы провели за осмотром озера. В сопровождении нескольких людей мы проплыли по каналам в озере, где нам продемонстрировали добычу соли. Люди вылезли босиком в озеро, наполнили солевым раствором, имевшим температуру 9,3° R, бутыль для анализа, запечатав ее хорошо притертой пробкой, и собрали пробы соли. После чего мы прошлись по берегам озера, чтобы познакомиться и с ними. По берегам озера огромное количество жуков и насекомых, особенно саранчи, которых сдувает порывами ветра в озеро, где они сохраняются совершенно целыми. Тут была налицо почти вся степная фауна, и проф. Эренберг собрал среди этих погибших в озере жуков и насекомых почти 200 видов.