— Можно узнать детали? — спросил Ит, когда темнота рассеялась, и он снова оказался на тропинке рядом со сказительницей.
— Спрашивай, — разрешила та. — Но учти, что эпизод ещё не окончен.
— Я так и понял. Так вот, я хотел узнать — правитель сейчас разговаривал сам с собой?
— Да, совершенно верно, — кивнула сказительница. — Правитель находится в своих покоях, он один, и он рассуждает о себе и Тени.
— Рассуждает? — Ит нахмурился. — Как по мне, так это больше похоже на истерику. Он в тупике. Точнее, до последней фразы кажется, что он в тупике, но на деле это, видимо, не так. Он что-то придумал?
— Да, он что-то придумал, — подтвердила сказительница.
— Я уже боюсь спрашивать, что, — Ит покачал головой. — Хотя кое-какие мысли на этот счет у меня появились.
— И какие же? — спросила сказительница.
Ит вздохнул, сел поудобнее, и снова посмотрел на неё.
— Пока что правитель, с его точки зрения, конечно, не перешел грань, — осторожно начал он. — Свою собственную грань, разумеется. Но… по ощущении, он стал ближе к тому, чтобы её перейти. У его есть своя система дозволенного, свои «можно» и «нельзя», и свои «нельзя» он пока что не нарушал. Это так?
— Да, это верная мысль, — согласилась сказительница. — Правитель действительно не делал вещей, которые для себя считал порицаемыми. Но постоянное присутствие Тени стало сказываться на нём, и он уже подошел вплотную к той грани, которую считал для себя ранее запретной.
— Вот даже как, — покачал головой Ит. — Значит, я прав. Во время его монолога мне показалось, что он нервничает, причем очень сильно. И понимает, что он на самом деле проиграл, ведь бо́льшего вреда, чем причиненный, он Тени сделать уже не может, что Тень теперь неуязвим, ведь нельзя убить кого-то второй раз.
— Ты верно мыслишь, — покивала сказительница. — Именно так всё и есть.
— Слушай, а вот скажи мне честно. Это ведь не сказка, да? Ты рассказываешь какую-то реальную историю, которая происходила на самом деле? — спросил Ит.
— Что есть реальность? — спросила вдруг сказительница. — Скажи мне, путник, «Хоровод» реален?
— Ну… это как посмотреть, — Ит задумался. — Серверы, на которых он находится, реальны. Физически они ведь существуют.
— Это техника, — покачала головой сказительница. — А сам «Хоровод» уже не техника, это, по сути, набор импульсов, о реальности которых можно поспорить. Реальны они или нет?
— Тогда не знаю, — признался Ит. — Любая информация, она… она тоже, в некотором смысле, набор импульсов. Не только «Хоровод». Я немного не готов к такому разговору, но… пожалуй, можно сказать так. Существует версия, что весь материальный мир тоже является набором импульсов, в той или иной степени. Импульсов, и… пустоты.
— Великая пустота, разделенная на фрагменты, — вдруг тихо произнесла сказительница. — Ответ будет таков. Эта сказка есть одна пустота в другой пустоте, обрамленная пустотой. Звучащая пустота, зовущая пустоту, порожденная пустотой, и в пустоту уходящая. И реальна она в той же степени, как и всё, что тебя окружает.
— То есть то, о чём ты рассказываешь, всё-таки существовало на самом деле? — напрямую спросил Ит.
— Возможно, — ответила Сказительница. — А может быть, и нет.
— То есть говорить ты не хочешь, — подытожил Ит. — Ясно. Ну, хорошо. Тогда для себя я буду думать, что это не сказка, а рассказ о том, что существовало в действительности. В принципе, вполне может такое быть, потому что в мировой истории похожих сюжетов немало. Не в смысле преследующей правителя Тени, а в смысле того, что всякие деятели начинали вдруг совершать всякое и разное, причем вроде бы без внешнего мотива. В истории полно алогичных и странных поступков, правда, ни про какие Тени, которые кого-то изводят, я раньше ничего не читал.
— Ты волен думать так, как тебе удобно, — ответила сказительница. Её маска качнулась, Ит попробовал присмотреться, но опять претерпел неудачу. — Я могу сказать тебе только одно. Реальность и нереальность порой идут рука об руку, и находятся столь близко, что бывает сложно отличить одно от другого.
— На том и порешим, — согласился Ит. — Ты сказала, что фрагмент не окончен. Мне можно задавать вопрос, в таком случае?
— Да. Задавай вопрос, путник.
— Сейчас задам. Но прежде закончу то, что начал говорить о правителе. Как я уже сказал, правитель подошел к некоей внутренней грани, которую до того не хотел переходить, но, как мне кажется, самостоятельно решить эту внутреннюю дилемму он не может. Видимо, ему нужно для этого чьё-то одобрение. Я прав?
— Верно, — кивнула сказительница. — Правитель решил снова обратиться за советом к пророку.
— Я о подобном думал. Да, непросто тебе приходится, мой дорогой правитель, — пророк говорил вкрадчиво, негромко. — Но что нам делать дальше? Друзей мы истребили, а ему ты подарил прекрасную подругу. Всё тщетно. Точно так же стоит с тобою рядом эта тень.
— Да, верно, — голос правителя звучал, против ожиданий, уверенно, он опять говорил сухо, собранно, почти без эмоций. — Это ты подметил правильно сейчас. Друзья, подруга — не имели смысла. А знаешь, почему?
— И почему же?
— То было слишком мелко. Я долго думал, что не так сложилось в этих планах, и понял: мы с тобой тогда хотели пройти дорогу эту малой кровью. А так не выйдет. Вспомни, что хотел он. Иного! Он хотел иного, а именно — смущать умы, причем во множестве.
— Я не совсем пойму, к чему ты клонишь, — осторожно произнес пророк. — Быть может, ты устал, и выражаешь сейчас неясно мысли? Поясни, что ты хотел сказать…
— А ты не понял? — усмехнулся правитель. — Коль он желал во множестве умы смущать, нам должно такое множество отдать ему, и после, наверно, он уйдёт.
Пауза. Кажется, пророк напряженно размышлял о том, что ему сказал правитель, и боялся произнести вслух то, что было очевидно.
— О чём ты говоришь? Ужель ты хочешь, чтобы мы принесли ему такую жертву? Немыслимо и страшно. И, к тому же, где взять нам столько…
— Существуют войны, — жестко произнес правитель. — В которых жертв немало возникает со всех сторон. Мне кажется, возможно так будет разрешить мою проблему.
— Наверное, ты прав, но, может, всё же подумаем ещё? — спросил пророк.
— О чём тут думать? Он утомил меня, так пусть же он получит всё то, о чём мечтал.
— Ты так уверен? Ты думаешь, что если много жизней ему отдать, то он уйдет? А, впрочем, здесь есть резон… — пророк задумался. — К тому же ты тут в своем священном будешь праве.
— Тем более. Давай сейчас оставим все чувства, и решим, как действовать.
— Я разошлю указы, — решительно произнес пророк. — По всем общинам о войне грядущей. Ещё, конечно, я страха нагоню на тех, кто ропщет.
— Отлично. Я же девам, и женам, и сестрицам велю тотчас произвести потомство, и много, потому что, боюсь, не только неприятель пострадает, — решил правитель. — И здесь есть смысл, ведь новые не будут о Тени помнить вовсе ничего.
— Да, это верно, — согласился пророк. — Тут я согласен. Время будет сложным, но, думаю, сумеем мы решить нам предстоящие проблемы.
— Конечно, — усмехнулся правитель. — Не в первый раз. Итак, мы начинаем. Как только у тебя готово будет всё, ты дай мне знать.
— Прошу прощения, — Ит потряс головой. — Они там что, охренели оба? Правитель собирается затеять войну, чтобы избавиться от Тени? Это не слишком?
— С твоей точки зрения это слишком, — спокойно ответила сказительница. — Но с точки зрения правителя нет, разумеется.
— То есть он уверен в том, что имеет моральное право приносить кого-то в жертву ради своей прихоти? — спросил Ит. — Причем массово, а не так, как это произошло с певицей?
— Ну, как видишь, да, именно так он и считает.
— Что-то мне подсказывает, что это тоже не поможет, — Ит поднялся. Сказительница стояла напротив него молча, ожидая продолжения. — Война не сработала, ведь так? Прости, я не хочу знать о ней подробности, да они и не важны, как мне кажется. Сейчас я был прав?
— Да, — кивнула сказительница. — Война не помогла. Позволь, я зачитаю тебе финальный отрывок этого фрагмента.
— Давай, — согласился Ит. Придется послушать, иначе она перенесет чтение на следующий визит, а это лишняя трата времени.
— Слушай.
— Толпа ликует! Весь народ в экстазе! Все славят вас, ведь враг повержен, и с новой силой все… о, нет, не может быть! Вы мрачны, нет лица на вас, — залебезил пророк. — В чём дело?
— В чём дело? Будто сам не догадался, в чём может дело быть, и почему я стал мрачнее тучи. Он не ушёл, — с неприязнью произнес правитель. В его голосе послышалась, впервые за всё это время, самая настоящая злоба. — Он там стоит, как раньше, и так же молча и неподвижно он смотрит на меня. Так вот, друг мой. Пусть все твои идеи во благо были, но они никчёмны!
— М-м-мои? — кое-как выдавил из себя пророк. — М-м-мои идеи?.. Но… но вы позвольте вам возразить, ведь про войну идея была и вовсе не моя…
— А чья, позволь спросить? — всё так же зло спросил правитель. — Сперва убить певичку, друзей, потом погнать народ на бойню; хорошо, что та была короткой, и кончилась легко, и в нашу пользу… неважно. Важно мне сейчас одно. Как от него избавиться?
— Я… я понял, — голос пророка стал таким же, как раньше, видимо, он быстро взял себя в руки. — Наверно, нам следует попробовать иное, совсем иное средство…
— Ты о чём?
— Возможно, вам поможет воздержанье, и долгая молитва, — смиренно произнес пророк. — Ещё раскаяние, ведь иногда бывает, что если попросить у павшего прощения, он, может, и простит, и тот час вас покинет.
— Раскаяние? — правитель усмехнулся. — Шутить со мной изволишь? Так знай же, если вдруг ты позабыл — я не из тех, кто будет извиняться пред тем, кого до этого убил. Я более скажу тебе — коль смог бы, я б его прикончил снова.