— Как могла быть предоставлена полная информация, когда блок четвертого двигателя и реактор даже не были исследованы, потому что туда перекрыт доступ? — не выдержал Данил. — Туда никто не смог войти, а потом работы по разбору завалов и ремонту просто остановили.
— Нет, туда вошли, — с улыбкой возразил Тугаринов.
— Кто?
— Кто надо, тот и вошел.
— Кто и когда туда вошел, если оба люка в нерабочем состоянии⁈
— Почему вы так решили? — Тугаринов прищурился.
— Я принимал участие в разборе завалов, и своими глазами видел, что оба люка заблокированы изнутри, — сказал Данил.
— Оба люка? — прищурился Тугаринов. — Первый находится в верхней части колонны. Второй в нижней, в зоне реактора. Как вы, не выходя в пространство, могли обнаружить, что со вторым люком что-то случилось?
— Второй люк проверили мы с братом, — решительно сказал Ит. — Мы выходили в пространство. Да, люк заклинен. Туда невозможно попасть.
Скрипач согласно кивнул. Скрывать в данном случае было нечего, потому что об их похождениях Тугаринову должно быть прекрасно известно, если он в курсе о том, что было во время встречи с Шестопаловым. Однако, против ожидания, Тугаринов нахмурился, и глянул в сторону, на одного из помощников. Тот согласно кивнул.
— Кто вам дал распоряжение проводить эту проверку? — спросил Тугаринов.
— Мы действовали согласно инструкции, — ответил Ит. — Которая предписывала нам узнать о состоянии вверенного нам оборудования.
— И что же вы узнали?
— Ничего. Внутрь невозможно попасть, люк заклинен намертво, — пожал плечами Ит. — Мы просто вернулись обратно.
— Значит, результатов взрыва вы не увидели? — уточнил Тугаринов.
— Нет, мы не увидели того, что находилось внутри четвертой колонны, — ответил Ит. — Мы были только снаружи и в шлюзе.
— Ясно, — кивнул Тугаринов. Кажется, на его лице мелькнула тень облегчения? Он что, рад тому, что они не увидели того, что он… хочет скрыть? Очень любопытно.
— Следов взрыва мы так же не увидели, — добавил Скрипач.
— Вы и не могли их увидеть, потому что взрыв произошел внутри колонны, — наставительно произнес Тугаринов. — И он же заклинил люки.
— Но откуда тогда у вас может быть информация о том, что внутри, если люки заклинены, и внутрь попасть нельзя? — напрямую спросил Данил. — Какой такой «кто надо» туда мог вообще попасть, в таком случае? Этот кто-то открыл заклиненный люк? Это противоречие, простите, Никифор Всеславович, но я не могу сказать иначе.
«Не противоречие, а самая что ни на есть махровая ложь, — подумал Ит. — На которой мы его только что поймали буквально за руку. Кажется, сейчас нам предстоит увидеть, как он будет выкручиваться».
— Для того чтобы понять, что произошло с двигателем, не обязательно забираться внутрь колонны, и смотреть, что там такое, достаточно расчетов, — с пренебрежением в голосе произнес Тугаринов. — И вообще. Если что-то выглядит, как кошка, ходит, как кошка, мяукает, как кошка, то значит — перед вами кошка. Иного варианта не дано.
— Нет, — Данил вдруг усмехнулся. — Дано. Есть другой вариант. Это — кот.
— Умничать вздумали, молодой человек? — тихо спросил Тугаринов. — Вы ничего случайно не перепутали?
— Нет, я ничего не перепутал, — спокойно произнес Данил. — Если кто-то действительно был внутри колонны четвертого двигателя, то пусть обнародует данные. И покажет хотя бы фрагменты съемки, которую мы все обязаны вести, если находимся вне «Велеса», в пространстве. Но разрешите вам напомнить, что мы сюда сейчас пришли не из-за двигателя, а из-за того, что все данные показывают одно: идея организовывать колонию на луне — самоубийственна. Никифор Всеславович, вас либо дезинформировали, либо… я даже не знаю, что сказать, может быть, кто-то подделал данные, но если мы окажемся на луне, мы все погибнем! Защита не продержится в таких условиях столько времени, и мы…
— Не продержится? — переспросил капитан. — Молодой человек, давайте я вам напомню одну вещь, о которой вы, кажется, позабыли. Защита была спроектирована так, что отлично, с запасом прочности, выдержала бы обратную дорогу, а это около трёх лет. Сейчас вы утверждаете, что она выйдет из строя за два года. Вам это не кажется абсурдным? Может быть, это вы неправильно прочитали спецификации, и не знаете, как работает оборудование?
— Нет, я учел этот момент, — покачал головой Данил. — И сделал поправки на посадку и соответствующую степень износа. Да, для дороги домой ресурса бы хватило. Для посадки — максимальный ресурс составляет два года. Все данные я могу предоставить прямо сейчас.
Тугаринов неподвижно смотрел на Данилу, буравя его взглядом. Ит вдруг почувствовал, что капитан обозлен в этот момент до крайности, и что, кажется, он уже принял какое-то решение, вот только оно точно не будет в пользу пришедших. И он не ошибся. Помолчав ещё с полминуты, Тугаринов произнес:
— Хватит. С этим балаганом пора заканчивать. Пылаев, — это помощнику, — отобрать у них коммуникаторы, и проводить отсюда. Доступ к спецификациям перекрыть.
— Этим? — Пылаев, один из помощников, мотнул подбородком в сторону людей, стоявших у стены. Вёл он себя так, как будто в конференц-зале кроме него и капитана никого больше не было.
— Всем, — резко сказал Тугаринов. — Данные открывать только по необходимости, и строго подотчетно. Под наблюдением, и в случае крайней на то нужды. Во время обычных работ данные доступны только старшим.
— Понял, — коротко ответил помощник.
— Но… — растерянно начала Зоя. — Никифор Всеславович, как же так? Мы ведь не имели в виду ничего дурного, наоборот, мы хотим, чтобы с экипажем всё было в порядке, и…
— Ничего дурного? — переспросил Тугаринов с брезгливым выражением на лице. — Замолчи, шавка. И думай, перед кем ты открываешь свой наглый рот. Тебя ни о чем не спрашивали, так что стой и помалкивай. Ты услышала, что я сказала? Отвечай!
— Д-да, — с трудом выдавила из себя Зоя. — Простите…
— Вон отсюда, — произнес Тугаринов, и отвернулся. — Пылаев, убрать этих. На сегодня довольно.
— Ты слышал, что он сказал «я сказала»? — спросил Скрипач.
— Оговорился, видимо, — пожал плечами Ит. — Со всеми бывает.
— Перепутал себя и Зою, — хмыкнул Скрипач. — Это же надо так рассвирепеть. Но дела, кажется, хуже некуда.
— Дела? — переспросил Данил. — Нет никаких дел. Ребята… поскольку коммуникаторы отобрали, завтра сбор где всегда, и по времени тоже как всегда.
— Как ты камеры отрубишь без коммуникатора? — спросил Скрипач.
— Плевать, — отмахнулся Данил. — Спасибо, что хоть «Хоровод» нам оставили. «Пусть играют, раз им заняться нечем», — передразнил он капитана. Эта фраза, про «Хоровод», была сказана уже на выходе, и, конечно, Данилу она рассердила, и сильно. — Малые дети, тупые и глупые. Пусть играют в игрушки, а папа всё сам решит. Нет, так дело не пойдет.
— А как оно пойдет? — спросила Зоя.
— Дань, они… ну, это, они как бы нам ясно дали понять, что от нас тут ничего не зависит, — заметил Стас. — И что ты предлагаешь теперь делать?
— Бороться, — жестко ответил Данил. — Я предлагаю бороться. Отобрали коммуникаторы? Хорошо! Будем разговаривать со всеми лично. Если вы отказываетесь, я буду делать это сам. Пусть даже и один, но буду.
— Мы не отказываемся, — покачал головой Ит. — Другой вопрос — будут ли нас слушать? Команда на его стороне, и, боюсь, словами мы никого ни в чём убедить не сумеем.
— Да, не сумеем, поэтому нам нужны доказательства, — согласился Данил. — Настоящие доказательства. И про движок, и про реактор, и про луну, и вообще про всё. Их надо собрать. А для этого…
— Для этого нам нужно выйти в пространство, и попробовать открыть люк, — закончила за него Зоя. — Тот, который ведет в двигательный отсек. Чтобы хотя бы показать людям, что взрыва не было, и что произошло что-то другое.
— Я вот не понял, чего он прицепился к луне, — сказал вдруг Стас. — Это же тоже затрата энергии, разве не так? До луны дойти нужно, там на орбиту встать, это маневры, потом «Велес» сажать, это вообще отдельная история. Это очень сложно, и я не понимаю, какой настоящий смысл в этом всём может быть.
— Мы тоже не понимаем, — признался Ит.
— И я тоже, — добавила Зоя. — Причем он же давит эту тему, вы заметили? Именно луна, и чтобы все там оказались. Как-то это… даже и не знаю, как сказать. Это что-то ненормальное.
— Вот да, — поддержал девушку Скрипач. — Это совершенно ненормально. Ладно, ребята, давайте подумаем, как будем доказывать экипажу то, что мы понимаем, и сколько это займет времени.
Трансивер, который им удалось пронести на борт, представлял собой выглядевший монолитным кубик с высотой граней четыре сантиметра. Замаскирован трансивер был под сувенир, изготовленный под заказ, с фотографиями семьи на каждой грани. Обычно трасивер либо валялся в сумке Скрипача, либо и вовсе стоял на виду, на выступе над его койкой — по семье было положено скучать, и фотографии ни у кого вопросов не вызывали.
Вернувшись в каюту, Скрипач первым делом вытащил трансивер из сумки, и, повернувшись к Иту, спросил:
— Где лучше, как думаешь?
— Пошли вниз, — предложил Ит. — Там народу никого. Нам это будет в самый раз.
— Угу, — согласился Скрипач. — Давай вниз. Ну мы и влипли, Итище. Сам не верю.
— Ты лучше подумай, как мы это будем объяснять Лийге, — вздохнул Ит. — И давай я сначала всё-таки сделаю приватную дорогу вниз. Нам с тобой для этого коммуникаторы не нужны.
— Это да, — согласился Скрипач. — Нам действительно не нужны. А вот другим…
— Ты же сам говорил об очередности спасении в самолете, — напомнил Ит не без ехидства. Однако Скрипач игру не поддержал, он хмуро глянул на Ита, и тяжело вздохнул.
— Говорить-то я говорил, что было, то было, — сказал он после почти минутных раздумий. — Но… ты же меня знаешь. Да, могу ляпнуть сгоряча, а на самом деле… — он махнул рукой, и отвернулся. — Делай дорогу давай. Лийге, думаю, мы найдем, что сказать.