— О чём думаешь? — спросил Скрипач, заметивший, что Ит сидит на своей койке, и неподвижно смотрит в одну точку.
— О той книге, которую они читали, — ответил Ит. — Вот бы узнать, что это за книга такая, и почему Фэб так настаивал, чтобы Берта её прочла.
— Было бы неплохо, — согласился Скрипач. — Я тут подумал… может быть, и хорошо, что я их не вижу во сне. Не так больно, наверное. Помнишь, как это было на Берегу?
— «Берег милосерден», — ответил Ит. — И в милосердии своем Берег отбирает у людей и не людей память. Так что поводов для зависти тут действительно нет.
— Сдается мне, что ты прав, — кивнул Скрипач. — Я и сам не знаю, чего хочу. Наверное, чтобы это всё кончилось. Хоть чем-то. А потом — не знаю.
— Я тоже не знаю, — беззвучно произнес Ит.
Глава 19Последний вопрос
«Хоровод»
— Задавай вопрос, путник.
— Боюсь, на мой настоящий вопрос ты отвечать не захочешь, — вздохнул Ит. Сказительница ждала, смотрела на него, и молчала — неподвижный взгляд, расшитая маска, скрывающая нижнюю половину лица, слабо колышущийся за спиной плащ; платье с прорехами, браслеты, проходящие сквозь предплечья, и всё те же муравьи, бредущие бесконечным караваном через её босую ступню. — Ладно, что же делать. Придется спрашивать. Если я правильно помню, правитель принял какое-то решение. Верно?
— Да, это так, — кивнула сказительница.
— Правитель долго размышлял перед тем, как окончательно принять решение?
— Десять лет.
— Хорошо, — Ит задумался. — Скажи, его решение было связано с Тенью непосредственно?
— Нет, — ответила сказительница. — Оно не было связано непосредственно с Тенью или его телом.
— Уже интереснее. Это решение было связано с наукой? — прищурился Ит.
— Верно, — ответила сказительница. — Его решение было связано с наукой, и поэтому правитель обратился к учёному. Слушай…
— А вот скажи мне, мудрый мой ученый, как ты считаешь — хватит ли запасов оружия у нас? — спросил правитель. По голосу было слышно, что он вроде бы спокоен, но что в вопросе более чем заинтересован.
— Смотря на что, — осторожно сказал в ответ ученый. — Коль оборону удержать придется, иль сделать наступленье на врагов, с избытком хватит. Мы ведь производим его немало, это знаешь сам.
— Да, производим. Но не те бомбонны, которые видеть я бы хотел при арсеналах, — правитель, кажется, задумался. — Все те, что есть, они слабы, учёный. Нам надо больше, и сильней, и дальше чтоб летели. Чтоб, если нужно, обогнуть смогли весь свет, назад вернувшись.
— Назад? — удивился учёный. — Зачем, позволь тебя спросить, назад? Ведь мы же здесь! Я не горю желаньем бомбонной получить по голове, или ещё куда. Ведь это больно. К тому же такое может к смерти привести…
— Ты можешь сделать? — спросил правитель резко. — Если нет, то больше ты не получишь благ, к которым ты привык за годы жизни. И твоё бессмертье я под вопрос поставлю.
— Нет-нет-нет, ты погоди, мой дорогой правитель, — засуетился учёный. — Сделать я могу.
— Как много сделать? — тут же перешел на деловой тон правитель.
— Сотню, две, не больше.
— В год?
— Нет, вообще, — учёный помедлил. Кажется, он что-то подсчитывал в уме. — Пойми, для них нужна начинка. Особая. А это минерал, которого так много не бывает.
— А ты достань, — велел правитель. — Где взять? Решишь по ходу. Купи, кради, ну, можно и войну какую-то устроить небольшую, я разрешаю. Так достанешь ты?
— А сколько нужно? — спросил учёный. — Сколько сделать их?
— Да тысяч пять. Хотелось десять, но, боюсь, не выйдет, — ответил правитель. — Скажи мне лучше, сколько будет срок для этакого дела?
— Ох. Лет десять, или больше…
— Ты всё успей за пять, — приказал правитель. — Успей, успей, иначе будет спрос с тебя жестокий.
— Ладно, — выдавил из себя учёный. — Но не обессудь, коль опоздаю я совсем немного.
— Немного можно, — ответил правитель. — Но совсем чуть-чуть. Иди, займись своим полезным делом.
— Правитель, я хотел спросить… зачем?
— Мне нужно, — отрезал правитель. — Дальше будет забота не твоя.
— Ну, хорошо, — ответил ученый. — Тогда я удаляюсь.
— Ого, — Ит покачал головой. — Он решил… да быть того не может.
— Чего именно не может быть? — спросила сказительница.
— Он хочет устроить бомбардировку своей страны? — спросил Ит.
Сказительница ничего не ответила.
— Или…
— Слушай, что было дальше.
— Пророк, скажи мне, только очень честным при этом будь. Является грехом желанье избавить мир от бед и от страданий? — спросил правитель. — Грешно ль хотеть, чтобы равны были все, и чтобы не болел никто, не мучился; чтобы старость тревог не причиняла никому?
— Нет, не грешно, — ответил пророк. — Напротив, это благо, которое уравнивает всех, чтоб избежать все горестей могли. Но… может быть, ты скажешь, что задумал?
— Через год узнаешь, — ответил правитель. — Да, через год узнаешь непременно. Узнают все. А до того — запомни пока что лишь одно. Тебе я благодарен.
— За что?
— За наш приватный разговор, который мы с тобою сегодня провели. Ты меня заставил смотреть по-новому на этот мир, — правитель слабо усмехнулся.
— Заставил — я? — опешил пророк. — Ну, хорошо, однако, я понял не совсем. Тебе мои слова такими показались?
— Да, ты сказал, что мысли не грешны, и что они во благо, — пояснил правитель. — Ты словно бы простил мою вину, которую я раньше не имел, но, может быть, потом в поступке совершенном её найти смогу. Теперь же я заранее прощён.
— Ну, если так, прекрасно, — заверил пророк. — Мне можно уходить, иль нужен я тебе ещё с какой-то целью?
— Иди, — разрешил правитель. — Мне надо поразмыслить одному.
— Погоди, — Ит остановил повествование, и они со сказительницей снова оказались на лесной опушке. — Ты хочешь сказать, что он задумал…
— Может быть, ты сперва дослушаешь фрагмент? — спросила сказительница.
— Фрагмент я дослушаю, но то, что происходит в этой сказке, уже откровенно пугает, — сказал Ит тихо.
— Это ты верно подметил, — кивнула сказительница. — Слушай дальше.
— Стоишь? Молчишь? Ну, стой. Тебе недолго осталось тут стоять, — кажется, правитель снова произносил монолог. — Я всё продумал. Медленным безумьем тебе меня не взять, и не заставить раскаяться. Да, выход будет прост. Ведь что ты есть? Что есть твоё стоянье и неподвижный взгляд? Шантаж! Но ты не думал, что не один ты можешь поиграть в свою игру? Так знай, теперь играю с тобою я. Условия просты. Иль ты уходишь, и причем немедля, иль этот мир падет. Да, весь падет. Наверно, тебе не очень-то приятно слышать, что обратятся в прах все, кого ты знал, любил, и чьи потомки здесь живы до сих пор. Ты можешь возразить, что все уж умерли, но нет, ты так не думай. Бессмертием сумел я наделить немногих, но средь них есть те, кого ты знал, — правитель рассмеялся. — Хочешь их убить? Молчишь… молчи, молчи, то дело мне привычно. Так вот, неуважаемая Тень того, кто высох и почти бесцветен, тебе теперь недолго тут стоять, как я уже сказал. Велю начать я им тогда, когда последний будет исполнен мой заказ. А если ты уйдешь, — правитель сделал паузу, — я всё остановлю в мгновенье ока. Бомбонны никуда не полетят, все будут живы, земли плодородны, а новое потомство выйдет в свет, едва придет заря. Ну, что ты хочешь? Стоять сейчас со мной средь мира, что разрушен навечно будет, или ты уйти отсюда всё-таки решишь? Подумай день, ну два. Моё терпенье уже иссякло…
— Можно паузу? — спросил Ит. Сказительница кивнула. — Он решил шантажировать Тень уничтожением мира, я верно понял?
— Да, — сказительница опустила взгляд.
— Вопрос «что произошло дальше» будет правильным? — спросил Ит.
— Правильным. Но не последним.
— Ладно. Тогда пока — что было дальше?
— Слушай…
— Позволь спросить, куда же ты собрался? — вкрадчиво поинтересовался правитель. — Что за приготовленья, что за вещи, и почему ты так взволнован, мой дорогой учёный, позволь узнать?
— Ухожу под землю, — мрачно ответил учёный. — Надеюсь переждать всё то, что ты решил поверху сделать. Есть у меня укрытие, туда я направляюсь. Но тебе, боюсь, там места нет.
— Укрытие? — протянул правитель. — Ах, вот что ты задумал? Нехорошо, ох, как нехорошо бросать поверху тех, кто убежать при всём своем желании не сможет. Их разделить судьбу не хочешь ты, но я иного мненья.
— Мнение при чём? — спросил раздраженно учёный. — Я жить хочу! Укрытие своё построил я заранее, когда была готова первая бомбонна. Хоть верить я в безумие твоё отказывался долго, осознал потом, что ты отнюдь не шутишь, и тогда…
— Ты трус, — с отвращением произнес правитель.
— Да, трус! — с вызовом ответил учёный. — Я просто трус, и я желаю жить. Надеюсь, пережду, потом, скорей всего, бессмертие поможет. Мне долго ждать придется, знаю, но к этому готов.
— Меня спросить не хочешь? — правитель понизил голос. — А может быть, других, кого сейчас обрек на смерть? Да, ты обрек на смерть. Твои бомбонны сегодня упадут на землю. Ты — их сделал.
— По твоей указке, — зло ответил учёный. — Ты мне велел. А сам бы я ни в жизнь такого не придумал.
— Оправдываться у тебе не выйдет, — заметил правитель. — В том, что происходит, виновен ты.
— Нет, ты! — рявкнул учёный. — Пробовал бы я тебе хоть словом возразить! Ты, только ты во всём этом виновен. Тебе мешает Тень, и потому с ума сошёл ты! Ладно, хватит. Оставь меня, мой дорогой правитель, — в голосе зазвучала мольба. — Коль хочешь, умирай. А мне пора под землю.