Зато после третьего вылета настроение разведчика заметно улучшилось. Он пригласил Ольгу прогуляться по зимнему саду, и та с готовностью согласилась.
— Почему ты сегодня такой? — спросила она на алее горшочных деревьев.
— Какой?
— Довольный, как будто килограмм шоколада в один присед съел.
— Я спас семью. Настоящую. С пятью детишками, со старыми бабушкой и дедушкой. И ты даже не представляешь, какой красавицей была мать семейства. Молодая, крепкая блондинка. Когда-то классик писал: «Есть женщины в русских селеньях. С походкой, со взглядом цариц…». Вот это прямо про неё.
Ольгу задел такой восторг. В любой женщине проснётся ревность, когда возлюбленный превозносит другую. Пусть даже не настоящую.
— И что ж ты не остался с ней? Сделал бы ей ещё пару детей.
— Во-первых она замужем, — улыбнулся Антон. — А во-вторых я не об этом тогда думал.
— Хорошо хоть вообще думал.
— Ну, перестань. Ты даже не спросишь, что меня так занимало?
— А стоит? Ладно. Что?
— Вот вернёмся мы домой и поженимся. Хочешь? Детей сделаем. Три человека мальчиков. И три человека девочек.
— Ты мне предложение делаешь? — от удивления рот Ольги открылся, а закрыть она его не смогла и прикрыла ладонью.
— Да, вроде как этим и занимаюсь. Наверное, стоило бы встать на одно колено, но я для этого слишком устал. Правда. Так что скажешь?
— Я верю. Я… Да! Конечно, да. Наука! Я даже не думала. Думала, что ты и не думаешь об этом…
Вместо лишних слов Антон обнял её, поцеловал. Он весь горел, промок и пах совсем не одеколоном. Но Ольга только теснее прижималась к его широкой груди.
— Нас никто здесь не увидит, — прошептал Антон ей на ухо и прикусил губами мочку.
Он запустил руку ей за пояс. Гладил упругие ягодицы, смещался к центру. К чувствительной коже между ними. Плавно пробежался пальцами по внутренней стороне. И Ольга обмякла.
— А вдруг зайдут? — сделала она последнюю попытку сыграть в недотрогу, но всё её нутро уже дрожало от страсти.
— И сразу выйдут.
Антон подхватил её, как пушинку, отнёс к ближайшему большому горшку и посадил на его край.
Через два часа он отправился спать. Больше ни на что сил не оставалось. А Ольга приняла холодный душ, чтобы сбить жар ненасытной страсти. Ей не хватало даже такой долгой любви, а вода как нельзя лучше подходила, чтобы остудиться.
Вторая попытка получить контроль над дверью изолятора так же обернулась провалом. Но с третьего раза удача всё-таки улыбнулась. В тот же день и Антон прибыл на борт с новостью о полном возвращение чёрных в программный код. Все восприняли это как глоток свежего воздуха, а некоторые даже отправились в столовую, чтобы отметить с бокалом шампанского.
Вопреки ожиданиям, Ольга не могла просто так отправиться вызволять Кощея. Казалось, сложилось всё как нельзя лучше. И Антон спать пошёл, и дверь подчинилась. Но будущее замужество подточило её стремление задержаться. Ещё пять лет экспедиции теперь виделись не увлечённой работой, полной научного восторга, а тягостным ожиданием. Может, стоило плюнуть на эксперимент? Он и так почти провалился. Никто не узнает о минутной слабости. Кроме Кощея. Но его обвинения скорей посчитают клеветой. Да и сам Бессмертин вряд ли опустится до подобных обличений.
Искать утешение буре своих терзаний Ольга отправилась к самому Бессмертину. Чтобы он убедил её окончательно и бесповоротно.
— Добрый день, товарищ Каразина. Вы исполнили мою просьбу? — Кощей отложил книгу и подошёл к стеклу.
— Да. Я всё сделала. Но мне кажется, это неправильно. Что вы собираетесь сделать?
— Я оживлю проекции. С помощью наноквазарного ядра луч «Горыныча» многократно усилится и поможет всему, что мы создали, остаться на планете навсегда. А потом мы улетим. Ты ведь этого хочешь? Домой отправиться?
— Вы считаете, что это возможно? — удивилась Ольга.
— Наука всесильна. И поверь, это не займёт много времени. Всего пара дней.
— А корабль? Разве он не упадёт, если останется без энергии?
— Нет, что ты. На «Альфе» есть другие источники питания. Она всего лишь не сможет перейти на третий гиперсвет. Но всё остальное будет работать как часы.
— А симуляция? Разве она не прервётся?
— Опять нет. Она питается напрямую от ядра. Пока оно рядом с планетой, симуляция будет продолжаться.
И всё равно Ольга не могла решиться. Что-то останавливало её, пугало. Но что? По словам Кощея, всё просто и понятно. Но вдруг он врёт? Он это никогда не показывал. Да и незачем было. Но что, если за неполных три века жизни Кощей научился мастерски раскидывать сети лжи, а Ольга давно и крепко в них увязла?
— Ну же, товарищ Каразина. Чего же вы медлите? — певуче настаивал Кощей Вячеславович.
— Зачем? — тихо спросила Ольга.
— Что зачем?
— Зачем вам это надо? Делать проекцию реальной. Разве не достаточно того, что на планете уже есть настоящая жизнь? Когда-нибудь она создаст здесь свою цивилизацию. Такую, какой не видела ещё вселенная. Так зачем нам вмешиваться?
— Потому что человек всегда стремился создавать. Даже в пещере, трясясь от страха перед молниями и содрогаясь от грома, человек расписывал стены, вытачивал фигурки. Тогда же придумывалась религия. Помните такое слово? В учебниках по истории оно повторяется очень часто. Бога искали, отрицали, придумывали, убивали, представляли. Но так и не познали. Вряд ли он есть, ведь наука искала везде, где возможно, и не нашла. Но вопрос-то в другом. Если бы религии не было, её стоило бы придумать. Она обозначает Истинную Цель человечества. Смысл жизни. Спросите меня, что это за цель? Самая очевидная. О которой в дремучие времена запрещали даже думать. Разве не попытками стать богом озадачивался человек испокон веков? Стать творцом жизни. Создателем не глиняных фигурок, а настоящих мыслящих тварей. Вот эти самые неисполнимые мечты древних мы превратили в реальность. Осталось сделать последний шаг. Неужели теперь вы хотите отступить?
Кощей говорил пламенно, убеждённо, и Ольга понимала, что отступать не хочет. Только не перед последним шагом.
— Бортовой компьютер, открой дверь изолятора.
С шипением изолятор открылся. Кощей забрал потрёпанную книгу с синей ракетой на обложке и вышел.
— Спасибо, товарищ Каразина. Вы сделали правильный выбор. А теперь пойдёмте к ядру. Там тоже понадобится ваша власть над бортовым компьютером.
Он неприятно улыбался. Отталкивающе, по-злому. Но Ольга старалась этого не замечать. Просто нервы напряжены и кажется всякое. Если бы Кощей Вячеславович был подлецом, она бы узнала это за пятнадцать лет. Не могла же она смотреть всё время не в ту сторону.
Они прошли к лифту. Оглядывалась только Ольга. Боялась, что какой-нибудь андроид выйдет из-за угла и оповестит всех. Но Кощея это совершенно не волновало. Он твёрдо шагал по металлическому полу, выбивая ритмичный стук.
На технической палубе было проще. Лишь слабый гул двигателей нарушал тишину. Ни люди, ни роботы без лишней нужды сюда не заглядывали. И музыка реактора играла только для голых стен. Отражалась от них и а ‘капеллой тянула одну ноту.
— Бортовой компьютер, открой дверь, — велела Ольга, когда они добрались до массивной стальной перегородки. Та поднялась и впустила гостей в самую потаённую часть корабля.
Просторный машинный отсек встретил гораздо более громким гулом. Ещё не тем, который требовалось перекрикивать, но уже на грани. В самом центре покоилось наноквазарное ядро. На тонкой чёрной стойке лежала белая сфера, источающая слабый свет. Плотная оболочка с центральным процессором искусственного интеллекта и нанозвезда, заточённая внутри. В разные стороны от стойки уходили толстые кабели, скрываясь в круглых проёмах. Как змеи, они устилали пол и с лёгкостью путали ноги.
— Вот она, мощь науки, — не сдержал восторга Кощей. — Как ты можешь сомневаться, товарищ Каразина, в способности человека создать жизнь? Ведь мы уже создали искусственную звезду. Нет. Не так. Настоящую звезду. Несравненно меньшую по размерам, чем те, что светят над нашими головами. Но такую же горячую и светлую. Наноквазар.
— Я никогда не думала об этом, — призналась Ольга. — А почему свет такой слабый? Звёзды же ослепляют. Их видно за тысячи парсек. А эту и с другого конца коридора не разглядишь.
— Всё дело в оболочке. Толстый слой сплава антиматерии и титана. А сверху ещё многослойная полимерная оболочка. Не будь внутри наноквазара, шар был бы абсолютно чёрный. Но он не просто белый, но ещё и светится. Вот какая яркость.
Кощей протянул руку, хотел взять ядро, но Ольга остановила:
— Он же горячий!
— Нет. Всё тепло поглощается оболочкой и перерабатывается в энергию. Сам шар имеет температуру чуть выше человеческого тела. Потрогай, если хочешь.
Кощей схватил ядро и бросил Каразиной. Та рефлекторно поймала. Тут же хотела отбросить обратно, как при игре в горячую картошку. Но тепло и правда не обжигало. Только приятно грело кожу. А слегка шершавая поверхность так и манила её погладить.
— Видите, как это чудесно, держать в руках звезду.
— Да, странное ощущение. Такой трепет перед человечеством появляется. Ведь кто-то её разработал, создал за одну жизнь. На это же целой вселенной потребовались миллиарды лет. Какая удивительная разница!
— Именно! А теперь отдайте его мне. Пора стать богами.
Кощей протянул руку, и Ольга послушно вернула шар. Она следила за ним глазами и не могла оторваться.
Бессмертин спрятал ядро в кармане и тут же схватил Ольгу за горло. Сдавил пальцы, перекрывая трохею. Девушка беспомощно захрипела, цеплялась за душителя. Пыталась расцарапать его кожу. Но с отстриженными ноотямие всё было бестолку. Лицо налилось кровью. Следом покраснели и глаза. В ушах зашумело.
Кощей провёл жертву к стене, прислонил к ней. Оскалился и от избытка ненависти скрипел зубами. Поднял Ольгу над полом, и та судорожно задёргала ногами.
— Ты бестолковая тварь, — цедил Кощей. — Ты не бог. Способна только в моих ногах ползать и предателям отсасывать. Ничтожество!