— Аля, тут звонили с базы и хотели узнать, как у меня дела. А так как ты вместо меня, а я вместо тебя, хочу и я тебя спросить, как у меня дела? — Антон звонил явно после победы в партии. Стал бы он такую глупость на трезвую голову нести.
— Я не поняла, что ты от меня хочешь? Мне ещё четыре станции проверить осталось.
— Ага, ясненько. А ты уже на Красную Гору летала?
— Нет, пока. Это после Геи.
— Не-не. Старик просил туда первым делом. Там что-то у них не работает. Я не понял, что именно, но оно сломалось.
— Хорошо, — раздражённо сказала Алевтина и отключилась.
Станция Красной горы находилась в скалистой местности. Рельеф здесь был неудобный, так что пришлось посадить челнок в отдалении. Кислородное поле, которое он генерировал, распространялось на периметр в полкилометра, так что одевать скафандр не требовалось. Впрочем, и без лишнего груза шаткие камни на склоне дрожали от каждого движения. Ноги так и норовили соскользнуть, и только быстрая реакция не давала сорваться в ущелье.
Мало кому орки приходились по душе, и Алевтина не стала исключением. Они рьяно берегли свои традиции каннибализма и жертвоприношений, будто это что-то светлое и вообще единственный доказанный способ спасти душу от пустоты подземного мира. В давние времена на Земле лютовала Инквизиция, преследуя всех инакомыслящих и запытывая тех, кого удалось поймать. Но даже Инквизиция меркла в сравнении с орочьими жрецами. За подозрение в ереси казнили целыми семьями. Стоило только несмышлёному ребёнку заикнуться среди ровесников про сомнение в красоте очередного идола, и тогда совершалось скорое и неминуемое наказание. Но даже смерть не приходила просто. Её оттягивали, как могли. Пытали до полусмерти, давали ранам слегка зажить и снова пытали. Жрецы не знали пощады. Да и простые граждане способны были разорвать за любое сомнение в клочья.
Опираясь на ущербное мышление и неспособность к творчеству, орки строили пугающие зиккураты. Уродливые башни из поставленных один на другой прямоугольных блоков. Грубо обработанных, из разных материалов, не сочетающихся между собой. И предназначение их было совершено универсальным. От ритуальных обрядов и первых научных исследований до хранения продуктов. А рядом с этими пирамидами возводились корявые дома. Слишком тесные даже для одного человека, но жили в них большими семьями.
Особое место в чёрных орочьих сердцах занимала любовь к идолам. Редко в странных фигурах можно было угадать лица или хотя бы тела. Порой их лепили из подножных материалов в бесформенные массы и преклонялись перед ними, видя нечто своё. Крошечные деревни зачастую имели больше таких монументов, чем жителей. А города и подавно утопали в их обилие.
К счастью, посещать Красную Гору не требовалось, да и разглядывать орочью возню на экране было не обязательно. Главное, чтобы сигнал шёл чёткий и без перебоев. Но когда Алевтина добралась до станции, то увидела лишь разбитый вдребезги ящик. Всё нутро его было вырвано, раскидано по округе, развешано на соседнем дереве, превратив его в очередное место поклонения.
— Антон, у меня для тебя плохая новость. Станция полностью уничтожена и нужно собирать новую, — сообщила Алевтина.
— И что же случилось? Дай-ка угадаю, метеорит попал?
— Не знаю. Повреждения такие, будто её подорвали вакуумным зарядом. Может, конечно, и метеорит, но с такой точностью… Это же один шанс из миллиона.
Ничего другого в голову не приходило. Симуляция, пусть и материальная, не способна причинить вред ничему реальному. Сейсмической активности в последнее время замечено не было, а всё способное взорваться с такой мощностью на планете просто не существовало. Значит, оставалось лишь одно. Маленький камушек с неба, который остался незамеченным бортовым сканером на огромной скорости и очень точно влетел в станцию. А орки потом на радостях её выпотрошили.
— Включи видео, — велел Антон.
Алевтина провела по гарнитуре пальцем и трансляция началась.
— Неплохо так попал, я смотрю. Прямо в яблочко. Придётся заменить.
— И само собой, ты мне не поможешь?
— Андроид поможет. Возвращайся.
Антон сидел в уютном кресле и распивал вторую бутылку вина, а первую лениво катал ногой вперёд-назад. Алевтине же пришлось пробираться обратно, оступаясь и падая, оставляя под прочным костюмом ссадины и синяки. То и дело она поминала напарника недобрым словом, прекрасно помня, что связь ещё установлена, и тот всё слышит.
Вскоре Алевтина заметила чёрные силуэты у себя на пути. Без глаз и одежды, без теней. Как будто все текстуры их оболочки смешались в целостное дегтярное месиво, превратившись в примитивный спрайт, а анимации полностью исчезли.
— Это ещё что такое? — вслух спросила Алевтина космическую тишину.
— Что случилось? — космическая тишина ответила голосом Антона.
Он резко насторожился. Интуиция старого разведчика подсказывала, что дело плохо, и алкоголь в крови моментально выветрился.
— Тут чёрные фигуры. Может быть, это какая-то ошибка в симуляции. Никогда такого не видела.
— Наверное, как раз о них старик и говорил. Возьми пробы их тканей.
— Они такие странные, — колебалась Алевтина. — Даже их лиц не видно. Не похоже на какую-то болезнь.
Она приблизилась к чёрным. Те не шелохнулись. Ждали чего-то. Весь вид их заставлял подумать сотню раз, прежде чем делать следующий шаг. Но отступление Алевтина себе позволить не могла. Приказ есть приказ. Убедив себя в очередной раз, что это всего лишь проекция, двинулась дальше.
Когда до ближайшей фигуры оставалось только рукой дотянуться, все чёрные одновременно засуетились. Плотно сжались между собой, превратились в единое целое. И Алевтина машинально шагнула назад. Потом ещё и ещё. Но чёрные приближались. Медленно и уверенно наступали на её тень.
Алевтина чувствовала опасность. Надо было бежать. Но она продолжала доказывать себе, что ей ничего не угрожает. И не верила ни одному своему же доводу. Чернота слишком сильно отличается от нормы, её не должно здесь появиться ни при каких обстоятельствах.
— Я отступаю, — произнесла она в надежде, что Антон утешит. Тогда рассеются все сомнения, и страх отступит.
Но в ответ услышала оглушительный вопль своей интуиции:
— Беги!
И Алевтина рванула что было мочи. Старалась обогнуть черноту и пробраться к челноку в обход, но чернота всегда оставалась в нескольких шагах позади.
— Антон, они не дают мне уйти! — кричала она в микрофон.
— Держись. Я лечу. Жди «Горыныча», — коротко отчеканил Антон.
— Быстрее, пожалуйста. Они загоняют меня за поле.
— Не вздумай выходить!
— Я не знаю, что мне делать.
— Не бойся. Может, они и дотронуться не смогут. Это же просто проекция.
— Что-то мне подсказывает, что это не просто проекция. Они же станцию разбили.
— Не метеорит?
— Теперь уверена, что нет.
Но Алевтина не была уверена. Она и теперь не оставляла надежду, что паникует на пустом месте. Что просто накрутила себя. Вот только бороться с этой паникой уже не могла. Она захватила под свой безумный контроль ноги и переставляла их всё дальше от челнока. И ближе к краю кислородного поля. А разум стал беспомощным наблюдателем конца.
До границы поля оставалось всего три метра, когда Алевтина остановилась. Она увидела перед собой смерть, и паника отступила. Либо туда, в безвоздушное пространство, либо назад, через черноту. Вот только позади смерть была лишь мнимой. Могло и показаться.
Алевтина развернулась. Взглянула на подступающую массу и глубоко вздохнула. В конце концов, не так уж мало она и пожила. Восемьдесят семь лет, и каждый год краше другого. Жалеть было не о чем. А стать первой жертвой освоения рукава галактики Эпсилон многого стоит. Может, потом памятник ей воздвигнут на опустевшей Б-2.
Алевтина сделала шаг.
— Я на месте. Челнок разрушен. Где ты, Аля? — последнее, что услышала Алевтина, стал голос Антона. Кто бы мог подумать, что он проживёт дольше.
Глава 7
Алевтина улетела, оставив корабль в распоряжении Антона. Предала древнее таинство забастовки. Впрочем, судить её разведчик не собирался. Принял это как данное и разыграл ещё одну партию в шахматы. Победную на этот раз. Потом взял со склада бутылку вина и с застенчивым чпоком вскрыл. Благо, запасы учитывали одиночество и не стремились иссякнуть раньше окончания экспедиции.
С бутылкой в одной руке и бокалом в другой Антон прошёлся по палубе. Всё стало таким опостылевшим с тех пор, как Ольгу перевели на планетарную базу. Кощею доставило это особенное удовольствие. Радость читалась в его глазах, когда Антон унижался и пытался его уговорить. Неделями заваливал просьбами, звонил по несколько раз на дню. А в итоге понял, что всё это бессмысленно, и смирился. Он решил так: экспедиция рано или поздно завершится, и тогда никакой заносчивый старикашка не сможет встать между ним и Ольгой. А до тех пор надо только перетерпеть. Смотреть на те укромные местечки, где они наслаждались друг другом, и тяжело вздыхать, когда ностальгия становилась совсем уж нестерпимой. С этой обязанностью Антон справлялся на отлично.
Он прошёл мимо капитанского мостика и заглянул в командный пункт. Обычно здесь располагалось рабочее место Алевтины, но сегодня Антону самому предстояло поиграть в оператора. Ему это не нравилось, и даже показалось, что кресло не приняло чужака. Холодком попыталось оттолкнуть незнакомую спину. Вот только мнение кресла никто не спрашивал.
Первая бутылка опустела за час. Как бы не пытался Антон её растянуть, но заканчиваться — это особая дурная привычка всех приятных вещей. Пришлось идти за второй.
Когда Антон вернулся, пританцовывая и посвистывая себе под нос, на главном экране мигало сообщение о входящем вызове.
— Да-да?
— Антон?
Ольга так удивилась, будто за все пять лет ни разу не слышала голос Антона, не видела его на экране и только ждала, что рано или поздно они встретятся. Хотя перезванивались часто, порой даже по несколько раз на дню и, жертвуя сном и обеденными перерывами, говорили обо всём на свете.