Я ждал полминуты, что он что-то скажет, но, так и не дождавшись, понял, что он пришел послушать или собрать компромат: вдруг тут какая дьявольщина творится? «Ну да ладно, пусть слушает, — подумал я, — все равно ничего секретного я тут говорить не собираюсь». И начал с того места, где остановился:
— Мы в полной заднице.
Воледар поперхнулся, а Коготь с Киримом опустили головы, чтобы священнику не было видно, как они улыбаются.
— Думаю, я бы не смог более емко описать наше положение, как это сделал князь, — вкрадчиво прокомментировал мои слова Верилий.
— Спасибо, отец Верилий, — поблагодарил я священника и продолжил: — Думаю, железодеи не могут пересечь границу Беловодья, иначе они бы это сделали. Признаюсь, если бы знал, что здесь они не будут нас преследовать, то пересек бы границу еще в княжестве Вяторечье.
— Никто не знал, — снова обреченно заявил Кирим.
Проигнорировав этого «актера», я повел пальцем по разделяющей полоске на карте и спросил:
— Если здесь относительно безопасно, то мы можем продолжить путь вдоль нейтральной полосы к северным землям Беловодья. — Я вдруг спохватился: — Кстати, сколько это займет времени?
Воледар и Кирим одновременно переглянулись, но ответил святорок:
— Не меньше двух месяцев.
— И это без гарантии, что мы там кого-то застанем. — пробормотал я себе под нос и уже громче продолжил: — Допустим, мы пойдем, как я сказал, но есть несколько проблем. — Я выставил перед собой руку и начал поочередно загибать пальцы: — У нас нет ни запасов воды, ни еды, ни принадлежностей для разбивания лагеря — у нас нет ничего, чтобы продолжить путь.
В этот момент Кирим скривился, будто сейчас заплачет.
— А в этом месте, — я махнул куда-то в сторону, — нет ничего, кроме травы. Не знаю, сколько там чего осталось у людей на руках, но думаю, что уже завтра мы начнем голодать.
И снова решил высказаться Кирим. Поглаживая свой пухлый живот, он сказал:
— Так можно было думать вчера, когда мы тут только очутились. А сейчас некоторым уже нечего есть.
— Я могу взять взвод и отправиться с охотниками снова в лес княжества Чарогор, — наконец осмелел Коготь. — Там мы сможем добыть пищу и воду или принести то, что побросали люди.
— Нет. — покачал я головой. — Слишком опасно. Есть еще предложения?
В палатке наступила тишина, и длилась она около минуты. Все это время я смотрел на карту. И, как обычно это бывает, безумная идея пришла неожиданно. Поочередно ткнув в очерченные области, где живут нелюди, спросил:
— Как здесь живность и растения, съедобные?
Вот здесь реакция была необычной. Воледар начал прочищать горло, у Кирима вытянулось лицо от смешанного чувства испуга и удивления, а у Когтя в глазах зажглись искорки.
— Я, конечно, у этих, — Воледар махнул в сторону листка, — не был. Но бывал в других землях и скажу, что твари там диковинные, но съедобные, как и везде. Только кто ж нам даст там охотиться? Если увидят, перебьют. Без охраны из местных туда соваться опасно. — И, все еще представляя себе мир до моего появления, он спросил: — Да и чем охотиться?
Насколько я понял, уровень развития всех резерваций приблизительно одинаковый, и в моих глазах лес с элемийскими роботами, дронами, десантными ботами и прочими игрушками современного технологического развития выглядел куда опаснее леса, где обитают аборигены с луками мечами и аналогом чар. Поэтому я молча достал из-за спины однозарядный чародин и, выставив его перед собой, сказал:
— Вот этим! А что касается хозяев тех земель, то у нас тут тысяча ртов и выбора особого нет. Либо мы умрем здесь, либо рискнем и сможем выжить.
— Может, попробуем договориться, Дамитар? — растерянно спросил Кирим. — Я торговал что с йортами, что с октанитами, но лучше йорты. Они хоть и вспыльчивые, но торговлю любят. С октанитами будет сложнее, так как им нужно только то, что можно разделить на два. Уверен, что, продав одну из твоих безделушек, мы даже сможем закупиться провизией.
— Кирим, ты знаешь их язык? — с удивлением спросил я.
Мой вопрос вызвал странную реакцию: все посмотрели на меня, как на умалишенного, особенно это читалось во взгляде отца Верилия.
— Так они по-нашему говорят, — прервал молчание Воледар.
Естественно, я не стал погружаться в расспросы, но сдается мне, что с коммуникацией разных видов не так все просто. Поэтому я сделал вид, что вопроса не было, и поочередно посмотрел на лампу и кресло, где сидел невозмутимый отец Верилий. И тут неожиданно вспомнил о ящике Пандоры.
— Согласен, — ответил я. — Но сколько у нас есть времени, прежде чем начнется голодный бунт? — И, не дожидаясь ответа, предложил: — Нужно собрать у людей все, что у них осталось съедобного, тогда узнаем, сколько дней у нас в запасе, если организованно выдавать равными порциями всем.
— Кто ж добровольно отдаст свои припасы? — улыбаясь сказал Кирим.
— В этом я помогу, княже. — послышался степенный голос отца Верилия, и все обратили на него внимание. — Я смогу достучаться до самых потаенных уголков их душ. А если все же кто утаит что по слабости, то твой, — он пожевал немного губами, — ротный не даст такому человеку скатиться в пропасть жадности.
Я тут же перевел внимание на Когтя и подумал, что действительно, кому как не бывшим голышам знать, куда чего можно спрятать? И, на мое удивление, Коготь понял все это словоблудие отца Верилия и кивнул.
— Хорошо, — хлопнул я в ладоши и потер их. — Отец Верилий, ты и Коготь организуйте сбор оставшейся еды. И прямо сейчас — нам нужно знать, сколько у нас времени. А ты, Кирим, собирайся. Пойдешь со мной на территорию нелюдей.
В конце я все же спохватился и посмотрел на священника, которому вот так запросто сейчас нарезал задач. То же самое сделали остальные, но Верилий молча обозначил кивок, подтвердив, что задачу выполнит. Почему-то мне кажется, что я совершил ошибку, когда так легко приблизил отца Верилия.
Глава 5
Собирая свои вещи для завтрашнего похода в чужие земли, я невольно возвращался к проповеди отца Верилия, которую он провел сразу после завершения совещания. Выйдя из палатки, он буквально с порога начал говорить. Причем в тот раз его голос был громким и басовитым, разносясь вокруг, словно сирена баззеров тревоги по кораблю. И эти слова хорошо врезались мне в память.
«Братья и сестры, мы собрались здесь, в тени скорбей, когда кажется, что враги окружили нас, а будущее скрыто мраком…»
Удивительно, но тогда все как будто ждали этого и заранее столпились у входа в палатку. Хотя — да, и дурак мог догадаться, что за тканевым пологом происходит что-то важное.
«Господь не обещал нам жизни без испытаний. Напротив, Он сказал: 'В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир». Наши скорби не бессмысленны. Они учат нас смирению, укрепляют веру, и даже в темноте мы должны видеть те заповеди, что светят нам: «Люби Господа бога твоего… и ближнего твоего, как самого себя».
Мы стоим здесь, под открытым небом, как некогда стоял Святой Акинфий и Господь послал ему дар. Сегодня Он ждет от нас не чуда с неба, а чуда в наших сердцах — чтобы мы стали руками Его милосердия друг к другу.
Мы все — одна семья, и, если погибнет один, погибнем все. Вспомните притчу, когда пять хлебов и две рыбы накормили тысячи людей и стали чудом, не потому что их было много, а потому что их разделили.
Господь предупреждает: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу ради Меня… тот сбережет ее». Если мы будем прятать еду, дрожа над мешком, — умрем и телом, и душой. Но если отдадим последнее — Господь умножит нашу жертву'.
Я слушал, вспоминая слова Воледара о том, что люди с верой в сердце способны на многое. И пусть это вера в Господа, или в человека, или в светлое будущее, или в технологии, в конце концов, но она во все времена объединяла людей и помогала выжить в трудный час.
Наблюдая за людьми, я видел, как на их лицах появляется умиротворение. К ним словно приходило озарение: «Так и должно быть». В их глазах появлялось смирение и одновременно решимость пройти это испытание.
Дьявол шепчет: «Спрячь еду, ведь другие не поделятся с тобой!». Но Господь напоминает нам: «Не бойся…! Ибо Отец ваш благоволил дать Царство». Если мы соберем все воедино, как пять хлебов, — пищи хватит. Но если будем дрожать над крохами, то даже изобилие станет ядом.
Каждый из вас может стать тем, кто преломит хлеб для тысячи. Не говорите: «У меня слишком мало». Малое в руках Божьих становится великим. Помните: в последний день Господь спросит не «сколько ты накопил?», а «сколько ты отдал?»
Сейчас мы поступим по-христиански: сложим все запасы в общий котел. Не как пленники, а как свободные люди, из любви к Господу и ближним. Я первый открою свой мешок — и благословляю вас сделать то же.
Как бы там ни было, отец Верилий прав: это испытание для всех — всех людей. Там — за сотни световых лет в Солнечной системе и здесь — на затерянной планете. И не важно, голод это или страшный враг, но без единства, в одиночку, эти испытания не пройти.
Его проповедь действительно сотворила чудо. Люди добровольно поделились всем, что у них было. В основном это оказались различные сухофрукты и сушеное мясо, но какая разница, еда есть еда. Припасов удалось собрать столько, что их должно хватить на три дня. Да, кажется, не так много, но это целых три дня, и еще сутки можно протянуть без еды и воды. Надеюсь, что за это время мы сможем обернуться.
— Дамитар, а можно я пойду с тобой? — наконец озвучил свою мысль Никфор.
Он уже полчаса пытался привлечь к себе внимание, но я сразу понял, чего тот хочет, как только он появился в палатке.
— Нет, ты останешься здесь. Кто будет защищать людей в мое отсутствие? Ты же теперь вой дружины, верно? — Я улыбнулся ему и подмигнул, не отрываясь от своего занятия.
Процесс обдумывания им стандартной вилки сопровождался громким сопением, за чем я наблюдал краем глаза.