Первые беженцы стали прибывать уже в первую неделю, когда специально сформированные группы на йортовских лошадях начали объезжать окрестности вдоль границы. И с каждым днем поток беженцев только нарастал, но по мере продвижения железодеев на север места обнаружения выживших оказывались все дальше и дальше.
Ситуацию выправили поезда на магнитной подушке, способные развивать, немыслимую для здешних мест скорость на суше — около ста километров в час. Они стали круглосуточно курсировать вдоль границ Беловодья, подбирая всех, кто выжил.
На самом деле ничего сверхъестественного для местных я не построил. Для подвеса в воздухе предметов магнитные поля использовались издревле — тот же крест, висящий над центральным храмом. Да и передвигаться с якобы нарушением физических законов, как, например, йорты, устанавливающие источники ветра прямо на борту корабля, тут тоже умели.
Поэтому первый поезд, который я собрал, стал обобщением чаровых технологий и тех знаний, что я принес с собой. А то, что вместо источника потока воздуха я применил также магнитное поле, с точки зрения общего принципа работы не имеет никакой разницы. Потому что источником что ветра, что локального магнитного поля была планета. И те, кто хоть что-то понимал в чарах, спрашивали меня не о том, как я это сделал, а почему раньше чародеям не пришло это в голову?
Скорость, конечно, можно и увеличить, я вообще не знаю, есть ли какое-то ограничение. Но опасаюсь, что та система стабилизации, которую я придумал, просто не выдержит. Она и так работает не очень, и это в почти идеальных условиях ровной степи нейтральной полосы.
Но поезда только усугубили ситуацию, потому что поток беженцев увеличился в разы. Несмотря на то что количество рабочих рук росло, как и моя дружина, управлять всем этим стало невозможно. У меня в подчинении оказалось, без преувеличения, неуправляемое стадо, и я просто за голову хватался, не понимая, что со всем этим делать.
Я всего лишь третий лейтенант, академий не заканчивал, и меня никто не учил, как организовывать такие крупные людские ресурсы, тем более гражданских. Я носился, как электронный пучок в ускорителе частиц, пытаясь заткнуть собой все дыры. Но качество и уж тем более скорость выполнения работ лучше от этого не становились.
Да чего тут говорить, местные привыкли к размеренной жизни, даже среди княжеских дружин царила некая степенность и неторопливость. А тут беда сдернула людей с насиженных мест, а я их с головой окунул в свой вечно спешащий куда-то двадцать второй век. Они постоянно слышали от меня: «Давай, давай, быстрее. Не успеваем». И люди смотрели на меня с хорошо читаемым в глазах вопросом: «А не помешался ли наш князюшка?»
И вот в очередной раз, когда меня перекосило оттого, что пришлось самому разбираться, куда выгружать товар, и, главное, оттого, кому это делать, потому что никто не мог взять на себя ответственность, я понял, что все, — сил больше нету. Но неожиданно для самого себя вспомнил, как сам впервые попал на Луну и какие там царили порядки.
Земная Федерация готовилась к затяжной войне на пределе сил, а для этого максимально милитаризовала общество с четкой вертикальной иерархией. Поэтому военную дисциплину прививали, не оглядываясь ни на возраст, ни на род деятельности. Так легче контролировать ресурсы и людей. А чем ситуация здесь отличается от той, в Солнечной системе? Вот и я решил: раз не могу управлять гражданскими, значит, сделаю из них военных, даже из детей. Тем более у меня уже был опыт с голышами.
В любой другой ситуации люди вряд ли добровольно пошли бы на это, но мой пока еще запредельный авторитет как князя и невозможность уйти делали свое дело. В общем, неохотно, со скрипом, но управляемость начала улучшаться. Еще бы форму на всех надеть — и от моего призыва из перепуганных детей будут неотличимы. Но процесс выстраивания новой армии проходит не так гладко, как мне бы хотелось.
Повернув направо, я выскочил на платформу для тех самых поездов. Очередная загадка подземной инфраструктуры планеты. Я уже видел подобные каменные ангары еще в Тиховодье. Как и там, арочный свод явно предназначался для раскрытия, но в отличие от предыдущего образца, где внизу находилась шахта рабочего реактора, здесь была ровная площадка. И для чего этот ангар использовался в прошлом, не понятно.
Зато он оказался отличным местом для организации терминала разгрузки-погрузки поездов непосредственно уже на глубине базы. Правда, пришлось разбирать свод входного тоннеля, чтобы обеспечить заезд с поверхности.
Как раз пока я шел по платформе, загружался очередной поезд, и люди, задействованные в этом процессе, завидев меня, тут же сдергивали свои головные уборы и, поклонившись, принимались их мять. Вот и наглядная демонстрация разницы между теми, кто провел здесь хотя бы месяц, и теми, кто только прибыл.
Проблема превращения бывших крестьян, мастеровых и даже некоторых представителей знати в единый армейский организм заключалась в нехватке кадров, а точнее, в почти полном их отсутствии. Когда я затеял свою реформу, у меня было всего пять более или менее состоявшихся командиров подразделения, которые хоть как-то понимали, как все должно работать. Но использовать Когтя и его четверых взводных в создании армейского формирования из нескольких тысяч человек просто нереально.
Да, если зажмурить один глаз, то сержантов у меня было шесть десятков, — все те бывшие голыши, которые уже давно в моей дружине. Но невозможно представить себе армию, состоящую только из сержантов и рядовых, нужен и офицерский состав, причем разного уровня. Да и кто из сорокалетних мужиков будет всерьез воспринимать командиром четырнадцатилетнего пацана? И так как взять офицеров было негде, я принялся их растить из того, что имел в распоряжении. Конечно, в той мере, как я это представлял с высоты лейтенантских погон.
Возможности отдельно обучать весь спектр командного состава, как это обычно бывает в уже действующей армии, у меня не было. В связи с этим на первое время у вновь прибывших старшим назначался тот, кто и повел людей за собой во время бегства от железодеев. Нет, такие группы сразу не становились подразделением, хотя формально таковыми являлись после принятия присяги.
Но им я нарезал вполне мирные задачи, как, например, обустройство и строительство базы, какие-то производственные и бытовые работы и непременно разнонаправленные. Заставлял старшего назначать ответственных уже внутри группы, а затем путем перетасовки состава и перебора тех самых ответственных и даже старших я отбирал себе тех, кто хотя бы на первом этапе сможет возглавить уже боевое подразделение.
И в этом мне как раз и помогала моя гвардия из голышей. Хотя у них тоже была своя задача, а именно вливать в свои ряды ребят, которые лишились родителей. У привыкших к самоорганизации голышей это получалось куда быстрее, чем у меня со взрослыми людьми. А таких было немало — около четверти вновь прибывших составляли дети до десяти лет, потерявшие своих кормильцев. А треть от оставшихся — дети до шестнадцати лет. Почти так же, как и в моем детстве после орбитальной бомбардировки Земли.
На следующем этапе уже начинались тренировки и занятия. Хотя это громко сказано, так как в основном на этих занятиях они учили команды и пробовали их выполнять, а далее снова перестановка командиров. Конечно, даже веками отлаженному учебному процессу в Земной Федерации требовалось от года до пяти лет, чтобы из недавних юнцов сделать хоть какое-то подобие командира младшего и среднего командного состава. Я уже не говорю о высшем командном.
Поэтому я не испытывал никаких иллюзий по поводу эффективности такой программы, длящейся от силы пару месяцев. Но какой у меня был выбор? Тем не менее если человек может организовать людей и быть их лидером, это сразу бросалось в глаза. Вот таких я и примечал, тянул повыше и уже через них продолжал отбор. И хорошо, что все же люди прибывали не скопом, а постепенно. Иначе я бы точно не справился, даже несмотря на помощь Воледара и Когтя.
Как бы там ни было, а сегодня настал важный момент в жизни Последнего Оплота, по крайней мере для меня. Сделав еще один шаг и оказавшись на поверхности, я остановился, разглядывая вечернее небо, но долго наслаждаться моментом мне не дали.
— Княже. Все уже построились, как ты и велел.
Ночь брала свое, погружая окрестности нейтральной полосы во тьму, и лишь вдали у горизонта узнавались силуэты деревьев на фоне быстро темнеющего неба. Но здесь, в центре базы, рядом с небольшой церквушкой, было светло. Пятна света от сотен чаровых светильников, установленных на столбах, освещали площадь, на которой собрались сейчас две тысячи человек.
Они шатались из стороны в сторону, оборачивались и даже менялись местами. И рассматривая это жалкое подобие строя, мне хотелось смеяться от собственного оптимизма. А если вспомнить те идеально ровные коробочки курсантов, в которых еще в училище на Луне стоял я, то и вовсе хочется упасть на спину и засучить ножками.
Представители сразу нескольких поколений — от уже зрелых мужей с густыми бородами до безусых юнцов — вместе изображали из себя княжескую дружину. Одеты, мягко говоря, кто во что горазд. Я бы сказал, что их вид больше подошел бы ополчению, но никак не армии. И это пока лучшие из тех, кого мне удалось собрать. Что из этого у меня получится, не знаю, но я все равно попробую.
Мои приближенные стояли напротив всей этой массы народу, которая переминалась с ноги на ногу, не понимая, зачем тут находится.
— Отец Верилий. — Я слегка склонил голову и получил такой же кивок в ответ.
Подходя ближе к священнику, я наткнулся на уже привычный взгляд с прищуром, который он мастерски исполнял своим единственным глазом. Стоявшая рядом Вараня, взявшая на себя всю медицинскую службу и питание растущего гарнизона, всем своим видом показывала абсолютное непонимание причин, по которым ее сюда позвали, у нее и без этого дел по горло. Воледар же находился в привычном для себя состоянии безмятежности, но с ухмылкой спросил: