Чаровые поверхности защищали не хуже городского барьера, и все прибавляющееся количество стволов делало из этого укрепления сложную для взятия цель. Тем более что и железодеи не на прогулку вышли — периодически одна из фигур, окутавшись снопом искр, падала и уже не поднималась.
Несмотря на потери среди людей и железодеев, схватка только усиливалась. Стоял непрерывный грохот выстрелов, а в сторону бездушных машин неслись проклятия. Но Никфор уже дополз до своей цели и протянул руку, чтобы тут же ее одернуть. Он несколько секунд в недоумении смотрел на красную полосу на запястье, а затем повторил попытку и все же схватил желанный предмет.
Используя лишь одну руку и зубы, он что-то подтянул, согнул на заготовке, после чего просто сорвал провода от своего чарового ножа и небрежно, на скорую руку, примотал их к контактам деревянной рукоятки. Наконец закончив с приготовлениями, Никфор хлопнул по коробке на поясе, и в тот же миг над рукояткой засветился массив геометрических символов.
Пока Никфор полз и после возился со своей поделкой, он не видел, как железодеи бегом преодолели пять сотен метров. Полтора десятка оставшихся в строю уже были на расстоянии около тридцати метров, когда Никфор высунул руку из-за щита и что есть силы крикнул:
— Получайте!
Первую секунду ничего не происходило, но резко запахло озоном, а затем в метре от руки Никфора из воздуха появился электрический разряд, ударивший дугой в землю метрах в пяти от начальной точки. Но разряд никуда не исчез, а, резко извиваясь, пополз дальше. Следом за первым разрядом появился еще один, а затем еще и еще. Через мгновение из оружия Никфора били уже около двух десятков электрических разрядов.
Стоял оглушительный треск, будто рвалась сама ткань мироздания, а молнии искусственного происхождения обшаривали пространство впереди, словно ища добычу. И вскоре они ее нашли. Напоровшись на импровизированную электрическую стену, часть железодеев начала падать прямо на бегу, а часть слегка подкорректировала свой забег и рванула еще сильнее к месту, где укрылись вои.
Из рассказов Дамитара Никфор знал, что молнии лишь на время задержат железодеев, но, удерживая половину из приблизившейся проклятой нечисти, он давал шанс остальным отбиться. И кто-то там, за вагоном, подумал о том же.
— А-а-а-а! — послышался извечный многоголосый боевой клич, и из-за вагона появился десяток воев, разбитых по двойкам.
Впереди идущие держали перед собой щиты, а их вторые номера били из чародина по приближающемуся врагу. Лязг, крики, выстрелы — все смешалось в одну какофонию звуков. Обе группы буквально впечатались друг в друга, и от столкновения во все стороны брызнули искры.
Вои поначалу действовали грамотно, как учили, но то ли опыта не хватило, то ли железодеи оказались посообразительнее, но люди почти сразу сбились в кучу. Вместо того чтобы разойтись и, прикрываясь щитами, расстрелять противника, пользуясь численным преимуществом, они начали толкаться, мешая друг другу. И, не будь у воев чаровых щитов, легли бы все.
Через минуту голова последнего железодея улетела в сторону, а вслед упал и корпус. На ногах осталось четверо воев. Они тяжело дышали, накаченные адреналином по самые брови и раздухаренные сражением с непримиримым врагом. Но и не думали останавливаться и рванули ближе к тому месту, где все еще били молнии и валялись парализованные железодеи.
Приложив чародины к плечам, они стали методично всаживать очередь за очередью в лежащих на земле дьявольских отродий. И когда все было кончено, все вои опустили оружие, а один из них обернулся к Никфору.
— Сержант! — крикнул оставшийся в живых Мирош. — Сержант!
Но Никфор не откликался и продолжал держать пальцем контакт, порождая все новые и новые разряды.
— Сержант! — услышал Никфор над самым ухом и почувствовал, как его дернули за плечо.
Наконец Никфор отпустил палец, и электрическая вакханалия прекратилась. Он еще несколько секунд осматривал поле битвы, а потом повернулся к Мирошу.
— А где они? — недоуменно спросил он.
Мирош широко улыбнулся:
— Так не осталось ни одного. Всех гадов положили. Вот в жизнь бы не поверил, что сможем, а оно, видишь, как!
В этот момент прозвучал одиночный выстрел, и они оба повернулись на звук.
— Дернулся один, — ответил вой, стоявший поодаль, и опустил чародин.
Потеряв интерес к произошедшему, Мирош хлопнул парня по плечу:
— Без тебя мы бы не справились, сержант.
В другой ситуации Никфор принял бы горделивый вид, но сейчас его что-то беспокоило. Что-то неуловимое, на грани осознания. Он вдруг замер от пришедшей догадки.
— Мирош, а здесь же только самые низшие слуги дьявола?
Тот кивнул.
— А кто тогда нам поезд повредил?
Улыбка с лица Мироша сползла мгновенно, а услышавшие разговор трое воев вновь подняли свои чародины, водя ими по окрестности. Внезапно один из них указал в небо над лесом Беловодья и крикнул:
— Смотри!
К границе приближались три точки, примерно к тому месту, где Никфор впервые увидел железодеев. Точки быстро росли в размере, и вскоре стало понятно, что это, как Дамитар называет, штурмовики. Тройка вдруг разошлась, и в самый последний момент перед пересечением границы крайний штурмовик резко дернулся вниз. Двойка, которая летела, не меняя направления, с оглушительным воем проскочила границу, но неожиданно оба штурмовика задымились и почти мгновенно рухнули.
Два огненных гриба поднялись над степью, а через секунду докатился и звук. А вот третий, на низкой высоте проскочил без каких-либо последствий и, вопреки опасениям Никфора, набрал высоту и умчался куда-то вдаль.
— Во дела-а-а! — протянул Мирош.
— Нужно срочно сообщить князю, — продолжая наблюдать за удаляющейся точкой, сказал Никфор и заерзал: — Мирош, помоги добраться до локомотива, может, я смогу его восстановить.
— Это мы сейчас, это мы мигом, — засуетился Мирош и махнул рукой остальным: — А ну, ребяты, помогите!
Несколько часов спустя. Последний Оплот.
Очередная ночь вступила в свои права, погрузив во тьму все, за что мог бы зацепиться глаз. Тусклый свет загадочного неба лишь немного очерчивал верхушки деревьев вдалеке. Интересно, а ночь наступает на всей планете или только в части? Звезды-то нет. Хотя с имеющимися тут технологиями можно хоть пятнами чередовать день и ночь.
Но тьма была там, за пределами Оплота, а здесь горели сотни костров — настоящих костров, в которых жгли дрова. Нет, я не сошел с ума, чтобы сжигать нужный материал. Все, что сейчас подкидывали в пламя, — обычные отходы производства, которых накопилось изрядно.
Отблеск костров освещал фигурки людей, часть из которых просто сидели на земле, другие плясали под дружное хлопанье, а третьи бродили от одной костровой компании к другой. Слышался смех и разговоры.
Еще пару дней назад я себе и представить не мог, что вот такое будет происходить на моей базе. Но в один прекрасный момент ко мне напросились офицеры моей дружины и начали высказывать претензии. Ну, конечно, не совсем претензии. В общем, загонял я людей, и они требовали организовать какую-никакую отдушину, а то они и вовсе превратились в подземных жителей. И если с этим аргументом я был согласен, то вот о следующем предмете разговора я бы никогда и не подумал.
— Княже, — сказал смущенно лейтенант Лукрян, которого выдвинули говорить ото всех. — Нам тут это, безделушки нужны, ну, там, бусы, фигурки какие, платки красивые и всякого по мелочи.
— Чего? — сразу не понял я, о чем речь, но затем исправился: — Зачем?
— Так это, — Лукрян обернулся к своим товарищам, ища у них поддержки, — жонкам нашим чего подарить, а то они недовольные своим пребыванием под землей, мало того что ворчат, так еще и нам жизни не дают. Да и тем, кто бобылями ходят, тоже надобно. Как же они будут девкам свое намерение показывать? — ухмыльнулся Лукрян и продолжил: — Да и ребятне тоже надобно чего.
Нужно было видеть мое лицо в тот момент. У меня тут полным ходом идет подготовка армии, ее вооружение, да и вообще приготовление к войне на уничтожение, — а тут? Но я вспомнил жизнь там, в Солнечной системе, в условиях всеобщего военного положения. Когда, все ресурсы идут только на вооружение и корабли, а на быт тратится по минимуму. И даже в тех условиях люди пытались подчеркнуть свою индивидуальность, скрасить тяжелые дни всем, что под руку попадет. Несмотря на то что война стала обыденностью, со всеми утратами и чувством безысходности, люди пытались жить.
Жить здесь и сейчас, потому что завтра может уже не наступить. И я согласился. Конечно, всякие безделушки производства нелюдей еще не привезли, но с Киримом этот момент был обговорен. В конце концов, это потребует мизер средств, которые я получаю с продажи чаровых изделий. Возможно, и лавку какую откроем, чтоб люди сами могли приобрести необходимое, только вот надо подумать над системой оплаты — карточки, может, какие?
А пока решили устроить, можно сказать, праздник жизни. Как раз где-то в это время год назад железодеи напали на Ручейково, с чего и начались все эти ужасы. И сейчас все вправе отмечать то, что остались живы.
Потрескивал костер, и язычки пламени подбрасывали вверх маленькие искорки, почти такие же, как и в лесах Беловодья.
— Ну мы, значит, сидим в этих катакомбах, места себе не находим, — активно жестикулировал Воледар, рассказывая всем то, что уже они по десять раз слышали.
Я посмотрел на него, и улыбка сама собой появилась на моем лице. Я не помню, когда в последний раз вот так сидел у костра с моими друзьями и близкими, и было ли это вообще. До орбитальной бомбардировки я был еще совсем мал, а на Луне огонь — самый заклятый враг. Но сейчас мне было хорошо.
— А еще эта… Э-э-э… — Воледар посмотрел на ту, о которой хотел сказать, и получил в ответ многообещающий взгляд, после чего перефразировал: — А еще Вараня подлила масло в огонь, когда Никфор вернулся. — И он скорчил рожу, пытаясь быть похожим на Вараняю. — «Сгинул твой Дамитар…»