— У меня что, такой кривой рот? — Вараня вперила взгляд в рассказчика.
На лице Воледара проскочил мимолетный испуг.
А вот это что-то новенькое. Воледар с Вараней цапались как кошка с собакой, по любому поводу и даже без, а сейчас прям не похоже на них. Испуг Воледара быстро исчез, и он продолжил:
— И вот когда я уже собрался идти его искать, тут вдруг из темноты выскакивает Дамитар. Я чуть в портки не наложил от неожиданности.
— Да, это ты можешь. Не раз наблюдала, когда выхаживала, — шутливо и совсем без злобы сказала Вараня.
В кругу у костра пошли смешки. Смеялись все: Кирим, Аньяра, Коготь, Надея и даже отец Верилий, только Никфора не хватало. Похоже, это выхаживание и постоянное пребывание вдвоем наедине что-то изменило в их отношениях.
— И он как ни в чем не бывало говорит: «Вы не поверите, что я нашел!». — Воледар снова скорчил рожу. — Я думал сказать: «Неужто голову?» Но промолчал.
— Припоминается мне, что ты пожелал, чтоб меня железодеи драли, — решил я подключиться к рассказу.
— Да не было того, — пробурчал Воледар и наигранно смутился.
Снова раздались смешки. Отсмеявшись, неожиданно поднялась Вараня:
— Ладно, пойду я. Выспаться нужно, завтра дел невпроворот.
Она вышла из круга и не спеша направилась к ближайшему входу в Оплот.
— Дозволь провожу, Вараня, — вскочил Воледар.
— Ну проводи, если сдюжишь, — не оборачиваясь и снисходительно ответила Вараня.
Воледар так по-мальчишески спрятал глаза, прочистил горло и буркнул:
— Ну, пойду я.
А у меня челюсть отвисла — вот это поворот! Но долго удивляться мне не дали.
— И я пойду, — поднялась Аньяра и невзначай посмотрела на меня.
Через минуту мы шли вдвоем под ночным небом. Сразу в Оплот не направились, а решили немного прогуляться и сделать крюк. Топали мы молча, а я периодически поглядывал то на Аньяру, то на небо и на секунду забылся.
— Когда-нибудь я покажу тебе звезды, — сказал я и тут же прикусил язык.
— Звезды? — нахмурилась Аньяра, что могло свидетельствовать о том, что она что-то вспоминает. — Я читала в Священном Писании о Вифлеемской звезде, но не знаю, что это. Служители церкви говорят, что это яркий свет на небе.
Я чуть не поперхнулся, потому что не представлял, как рассказать о звездах с таким ассоциативным рядом. Но Аньяра неожиданно решила сменить тему:
— Дамитар, я тебе мила?
Вот теперь даже не знаю, что лучше: о тысячах Вифлеемских звездах рассказывать или говорить на эту тему. Но, не глядя на Аньяру, я все же коротко ответил:
— Да.
— Тогда почему ты не выказываешь это прилюдно?
Мои глаза забегали, а ладошки вспотели. Да, здесь если у тебя есть намерения насчет незамужней девушки, нужно непременно что-нибудь подарить. И если ей по душе ухажер, то она будет носить этот подарок на людях. Что-то вроде помолвки, но такой, предварительной. Это была одна из причин, по которой люди меня просили привезти безделицы.
Из головы напрочь вылетело, где же этот подарок, и я стал лихорадочно хлопать по карманам. Наконец нащупав искомое, я небрежно потянул его из кармана, естественно зацепившись от спешки за края, и дергал подарок, пока, наконец, не вытащил.
— Вот! — протянул я раскрытую ладонь.
В моей руке лежал, как бы в моем мире назвали, пистолет. Совсем небольшой, как раз под женскую руку. Его ствол светился чаровыми символами, а основа была металлическая, с деревянными накладками на рукоятке. В которой помещалось восемь пуль. На накладках была выжжен узор, который сам и делал. Криво, косо, но сам.
— Что это? — искренне удивилась Аньяра.
— Мм… это оружие, — название я еще не придумал, — такое же, как чародин, только маленькое.
— Чародинчик, — захихикала она.
А я улыбался, так как весь извелся, когда решил подарить именно оружие, а не украшение какое, но сейчас, при взгляде на восторженное лицо Аньяры, меня отпустило. Она покрутила подарок в руках, поскребла ноготочком и даже примерилась, как она будет его держать. Благо я не заряжал его, а то мало ли чего.
Аньяра вдруг прижала его к себе и с мольбой в глазах спросила:
— Научишь из него стрелять?
— Научу. Вот завтра…
Я не успел договорить, что будет завтра, так как со стороны Последнего Оплота послышался все усиливающийся вой сирены, издаваемой ревуном.
— Где он⁈
Я ворвался в зельный блок, готовый рвать на части всех и вся. Мой взгляд бегал по помещению, но я ничего не замечал.
— Я здесь, Дамитар! — услышал я знакомый голос.
И, как собака на запах, ринулся на него.
Пулей приблизившись к Никфору, который присел на топчане, начал ощупывать его, то поднимая ему руку, то поворачивая голову, и скороговоркой приговаривал:
— Что болит, куда ранило?
— Дамитар, Дамитар! — повторял Никфор.
Но я словно его не слышал и продолжал лихорадочно искать сам не знаю что.
— Князь! — крикнул Никфор.
Я замер.
— Со мной все хорошо, только ногу подвернул…
Я посмотрел остекленевшим взглядом на его ногу, зафиксированную высокотехнологичным устройством «перемотанная деревянная палка», и спросил:
— Ты не ранен?
— Нет, — покачал Никфор головой, — а вот остальным досталось. — Он кивнул куда-то в сторону.
Я еще раз окинул взглядом помещение и только сейчас увидел лежащих на таких же топчанах воев, перемазанных в собственной крови. Кто-то стонал, кто-то находился в беспамятстве, а кто-то смотрел на меня с немым укором во взгляде. Возле раненых суетились женщины, кого Вараня набрала в помощь. А у стены лежали три тела, укрытые простыней. Я же пребывал в каком-то ошеломлении, будто впервые видел подобную картину, а может, это из-за того, что в других случаях не страдали близкие мне люди?
Неожиданно передо мной появилась Вараня с испачканными в крови руками, и я машинально спросил:
— Сколько?
— Шестеро, вместе с Никфором, здесь. Вы́ходим всех. Трое померли уже тут, ничего не смогла сделать, — отрешенно добавила Вараня. — Четверо без единой царапины, вон они у входа переминаются.
Я посмотрел, на кого она указала, и, видимо, мой взгляд им не понравился, так как эти вои тут же исчезли из проема.
— Ну а семнадцать там, наверху у поезда, рядком лежат, — закончила Вараня.
У меня зашумело в ушах, я стиснул челюсти и сжал кулаки до побелевших костяшек. Сколько думал о том, что рано или поздно это случится, но, как оказалось, все равно не был готов. Я впал в ступор и не знаю, сколько бы так простоял, если бы не Вараня.
— Княже, дозволь с тобой поговорить наедине?
— А! Да-да, идем.
Вараня увлекла меня за собой в соседнее помещение, где было что-то вроде склада. Пройдя внутрь и пропустив меня, она медленно закрыла массивную деревянную дверь и резко повернулась ко мне.
— Ты что же это, ирод⁈ — Она схватила меня за грудки и тихо прошипела: — К Никфору сразу побежал? А остальные вои, так, не важно?
Такое поведение Варани стало для меня неожиданностью, и я просто таращился на нее, не понимая, как реагировать. А она продолжала:
— Он в первую очередь вой княжьей дружины и только после твой названый брат. Они за своего князя погибли, понимаешь⁈ А ты!
Вараня вдруг отпустила меня и отвернулась, а в следующую секунду ее плечи задрожали.
Я смотрел в спину этой уже не молодой женщине, которая так близко восприняла гибель фактически незнакомых ей людей, и не мог подобрать слов. А ведь она права: я готовлю людей по мере сил и возможностей, и они мне верят. Верят, что я знаю, как одолеть давнего врага. И будут погибать с верой в Господа и в меня. Так тут устроен мир, только я этого еще не понял.
И те вои, которые там за дверью, смотрели на меня с укором во взгляде, — они ждали моего внимания и одобрения за то, что они смогли выжить и победить, так, как я их учил! Все этого ждали от меня, только не я сам.
— Тоже мне князь, а еще клятву давал, — проговорил я одними губами и со всего маху врезал кулаком в ближайшую стену.
От моего действия Вараня обернулась и, протерев глас, сказала.
— Ты бы вместо пушек своих сделал лечебные обереги, они бы могли спасти тех троих.
Таким идиотом я себя еще не чувствовал. Я же видел, как с таким оберегом Васимир спас воя, когда мы встретились, но мое подсознание, будучи родом из технологического мира, всячески отвергало полезность таких оберегов, как мракобесие. И я попросту об этом забыл. Но теперь в свете тех скудных знаний об окружающих чудесах подобные обереги могут заиграть совсем другими красками, как аналог автоматической аптечки. К тому же и технология их изготовления в книге имеется.
— Я сделаю, — твердо сказал я. — У каждого воя будет свой собственный оберег. Я обещаю.
Вараня кивнула и еще раз протерла глаза, а затем повернулась к двери:
— Ну идем уже, а то еще чего непотребного подумают.
Выйдя обратно в зельный блок, я принялся исправлять ситуацию. Подходил к каждому лежащему вою и справлялся о его состоянии, а тех, кто был в сознании, хвалил и обещал, что с ними все будет в порядке. В общем, всячески выказывал личную заинтересованность в их дальнейшей судьбе, и делал я это искренне. А потом выскочил в коридор и нашел тех четырех, что, как сказала Вараня, без единой царапины.
— Идите за мной, — приказал я и, найдя глазами Воледара и Когтя, которые тоже здесь толкались, добавил: — И вы тоже.
Через десять минут мы уже были в совещательной комнате, где я усадил всех за стол, включая четверых воев, которые, хоть и упорно, но недолго сопротивлялись.
— Итак, — обратился я к воям, сидящим напротив, — коротко я уже знаю, что произошло, теперь я хочу знать детали.
Четверка переглянулась, и один из них, нахмурившись, с опаской сказал:
— Княже, мы народ простой и мудрено говорить не умеем. Вот и не поймем, чего ты спрашиваешь. Детали какие-то.
— Говори все как было, без утайки, — решил помочь Воледар.
— А, ну так это я сейчас, — сразу расслабился вой и начал: — Значиться, на поезде мы уже проехали пятую отметку, как вдруг…