Эстер устала настолько, что каждый вдох давался ей с трудом. Голова начала ныть, но Эстер игнорировала нарастающую звенящую боль. Если бы у нее появилось в запасе хоть сколько-нибудь сил, она бы с превеликим удовольствием ударила Джонни как можно больнее. Но Эстер колотила дрожь. Она не могла пошевелиться.
Джонни приподнялся с песка и тряхнул головой, чтобы поскорее прийти в себя. Он постарался оттащить Эстер подальше от воды, но та лишь смерила его презрительным взглядом. Джонни улыбнулся пьяной улыбкой Джеку, когда распознал его силуэт в тумане. Лицо друга выражало озабоченность, перешедшую в ужас, как только он увидел дрожащую Эстер в руках Джонни.
– Что с ней? – крикнул Джек на половине пути.
– Все нормально, – поспешил успокоить его Джонни. – Устала очень. Ну, или шок.
Джек за считаные секунды добрался до Эстер и упал рядом с ней на колени.
– Эстер, – испуганно прошептал он, – Эстер, девочка.
Джек взял ее тело на руки и прижал к груди, как маленького ребенка. Эстер, услышав родной голос, облегченно вздохнула. Теперь она была под защитой мужа. Она в безопасности. Эстер протянула к Джеку трясущиеся руки и плотно обхватила его за шею. «Он моя опора и мое будущее, – промелькнуло у нее в голове. – Как я могла думать иначе?»
Эстер пронзил стыд от голоса, настойчиво звучавшего в ее голове после встречи с Джонни. «Вот он, наглядный пример того, что со мной станет, если я брошу Джека. Он все, что у меня есть», – продолжала думать она. Из глаз полились слезы, продиктованные муками совести. Она унизила мужа, когда лишь на секунду задумалась о том, что ей нужен кто-то вроде Джонни. Такой же живой, бойкий, творческий и страстно любящий жизнь человек. Возможно, на эту роль подошел бы и сам Джонни, но Эстер боялась признаться в этом самой себе. Ком в горле мешал Эстер дышать. Она постаралась взять себя в руки.
– Не плачь, милая, не плачь. Я отвезу тебя в больницу, – ласково утешал Джек, прижимая жену к груди все сильнее и заботливее, отчего Эстер становилось только хуже.
Джек с трудом поставил дрожащую от холода и плача Эстер на ноги и аккуратно повел ее к машине. На Джонни он боялся даже взглянуть, чтобы не сорваться и не изуродовать его невозмутимую физиономию. Злость кипела в жилах Джека, придавая ему сил, чтобы без труда дотащить жену по крутому склону наверх.
Джонни чувствовал без слов, что его оправдания сейчас никому не требуются, и тихо плелся за парой по узкой песчаной тропинке, представляя момент выяснения отношений с Джеком. Он не хотел прекращать с ним общение, но после его выходки им не оставалось ничего другого, кроме как разругаться и разойтись по разным углам на долгое время.
Наконец, осилив неблизкий путь до машины, Джек уложил Эстер на заднее сиденье и накрыл ее рубашкой, которую нашел в багажнике. Джонни сел вперед и молча закрыл за собой дверь.
Злость Джека понемногу утихала, сменяясь чувством горечи и страха от осознания того, что сегодня он мог потерять Эстер навсегда. Она могла наглотаться воды и захлебнуться, могла не суметь выплыть, в конце концов, могла удариться о камни. По спине Джека побежала холодная струйка пота. Джек представлял, что было бы с ним, если бы Эстер погибла. Месяцы в запое, наедине с бессильной злобой от невозможности изменить прошлое, одинокая квартира с вещами, принадлежавшими ей, его любимой женщине, настоящее без будущего и будущее без настоящего. Джек уткнулся лбом в руль и оставался в таком положении несколько секунд.
Сегодня он понял, что не сможет остаться собой без жены, без его единственного сокровища, подаренного судьбой. Что было в Эстер такого, что казалось Джеку настолько необходимым? Ее красота или взбалмошность? Ее кудри или ямочки на пояснице? Ее улыбка или морщины гнева на лбу? И то, и другое, и третье. Джек любил ее любую, разную, нестерпимую, неоднозначную. Вся она была собрана для него, предназначена ему, уготована судьбой. По крайней мере, Джек искренне так считал.
Уже по пути в город Эстер пожаловалась на сильную головню боль, клокочущую в висках. Она обхватила ладонями щеки и страдальчески сморщила от боли лицо.
– Мы едем в больницу. Это может быть сотрясение. Потерпи, потерпи немного, – нервно успокаивал ее Джек, не отрывая взгляда от дороги. Он несся сквозь редкую череду машин, позабыв о правилах дорожного движения, не обращая внимания на сигналы позади, игнорируя предписания и строгие запреты. Джек боялся последствий, которые еще могут аукнуться Эстер в будущем, и поэтому хотел как можно скорее показать ее врачу.
– Сукин сын, чем ты думал, когда потащил ее к обрыву? – не выдержал напряжения Джек и выплеснул накопившуюся злобу на Джонни, смиренно молчавшего рядом.
Джонни при звуке голоса Джека резко выпрямил спину и сел к нему вполоборота, чтобы рассмотреть перекошенное от гнева лицо.
– Я не думал, что все выйдет так плохо, – тихим виноватым тоном отозвался Джонни. Он и сам не на шутку испугался, когда понял, что у Эстер не хватит сил, чтобы выплыть самостоятельно. Тогда он спас ее, да, но все могло обойтись без лишних трудностей, если бы он, Джонни, был бы хоть чуточку рассудительнее.
– А что ты думал? – взорвался Джек. – Ты думал, что это лучшая из идей – прыгнуть с такой высоты в темноту и шторм? И вообще, чем ты думаешь, если это дерьмо вместо твоего мозга позволяет тебе совершать такие глупости? В следующий раз, когда соберешься покончить с жизнью, делай это без посторонних участников, – уже кричал Джек, не стесняясь в выражениях. Он был на пределе.
Эстер никогда не видела своего мужа настолько разгневанным и не подливала масла в огонь. Она молча терпела сильную боль, стиснув кулаки так, что костяшки побелели.
– Я понимаю тебя. Ты имеешь полное право кричать на меня и даже набить морду. Не знаю, как я могу искупить свою вину. Конечно, я оплачу все медицинские счета, это не обсуждается, – растерянно проговорил Джонни. – Но поверь, Эстер мне тоже дорога, и я корю себя не меньше твоего. Я дурак. Да, я полный кретин, – ничуть ни кривя душой, продолжал Джонни.
Джек только брезгливо помотал головой. Он не мог вынести даже голоса Джонни.
Дорога всем троим показалась мучительно долгой. Такого ощущения у Эстер не возникало даже при тринадцатичасовом перелете, когда ее ноги затекли так, что она с трудом могла стоять первые несколько минут. Время тянулось, как подсохший жидкий клей, вязко и неторопливо.
– Мы приехали, милая, – более спокойно сказал Джек, наскоро припарковав машину около больницы. Он быстрыми движениями вытащил Эстер из салона и под руку повел в госпиталь.
Джонни, не в силах оставаться в стороне, побежал за ними следом, бросив машину незапертой.
Больничные стены навевали уныние. Интерьер госпиталя был подобран так, чтобы пациенты чувствовали себя как дома. Здесь были и мягкие диванчики с телевизорами в зонах ожидания, и пушистые ковры, и детские уголки с разноцветными пестрыми игрушками и горками, и картины на стенах. Но запах уныния и боли, верные спутники медицинских заведений, витал и около тех диванов, и в игровой зоне, и около всего, что было призвано успокоить бдительность пациентов.
Джек бережно усадил Эстер в зеленое кожаное кресло, а сам побежал к стойке регистрации оформлять документы. Джонни остался рядом с девушкой. Он присел на корточки у кресла и положил руки и голову на колени Эстер.
– Я так виноват перед тобой, – сказал Джонни тихим дрожащим голосом. – Надеюсь, все будет хорошо.
Эстер с усилием улыбнулась и провела ладонью по еще влажным волосам Джонни.
В первые секунды своего падения Эстер испытывала дикий ужас, в воде – панику и бессилие, на берегу, когда Джонни ее все-таки вытащил, злость и ярость, а в машине уже не чувствовала ничего. Все эмоции, которые Эстер пришлось испытать, будто выбелили мелом. Не осталось ни злости, ни ощущения холода, ни желания разобраться с виновником. Она выжила, и на тот момент этого бесценного дара было достаточно. Именно поэтому Эстер хватило сил, чтобы простить Джонни и не держать на него зла за случившееся.
Джонни поднялся, как только услышал приближающиеся тяжелые шаги Джека. Он бежал в сторону расстроенного друга и, казалось, готов был ударить его.
– Не подходи к ней больше. Никогда, – сквозь зубы процедил Джек, а потом наклонился к жене. – Как ты себя чувствуешь, милая? – Тон Джека при взгляде на измученную Эстер сразу же переменился и из угрожающе-холодного превратился в мягкий и участливый.
– Не так страшно, как могло бы быть, – ободряюще ответила она и потянула руки к шее Джека, чтобы обнять.
Врач, осведомленный о том, что девушка упала с утеса, не заставил себя ждать. Пышнотелая медсестра в привычном голубом костюме и смешной шапочке вышла с коляской в основной зал и стала искать пострадавшую. Джонни заметил ее первым и помахал рукой.
– Добрый день, миссис Эванс! – сказала она любезным голосом. – Врач готов вас принять. Я помогу вам подняться.
– Не нужно, – сказала Эстер и, все же при помощи Джека, подоспевшего на помощь, пересела в коляску.
– Вы можете подождать миссис Эванс у кабинета, – все так же добродушно сказала медсестра Кейли и наклонила голову в ожидании ответа.
– Да, конечно. Я пойду с вами, – вызвался Джек.
– Извините, могу ли я тоже подождать миссис Эванс там? – серьезным голосом спросил Джонни, не беря в расчет меняющееся на глазах выражение лица Джека.
– Да, конечно, – отозвалась Кейли и, развернувшись на месте, повезла Эстер в стерильный больничный коридор.
Джонни и Джек практически до вечера просидели на больничной скамье, в тишине переживая, каждый по-своему, беспокойство. Эстер то увозили из кабинета, чтобы сделать снимки, то привозили, то зачем-то увозили вновь. Кейли несколько раз предложила мужчинам сходить поесть, уверяя их, что процесс затянется.
– Да что, черт возьми, происходит, вы можете мне сказать? – накинулся на одну из медсестер Джек, не выдержав.
– Я не знаю, – шарахнулась та в сторону. – Но мне придется вызвать охрану, если вы не возьмете себя в руки.