в крошечных палатках.
За два дня до прогона быков в лагере появилась Шэз. Она приехала в Европу с подругой, но та вернулась в Перт. В постоянно растущей группе австралийцев Шэз была самой сексуальной, и в первую ночь Чед старался изо всех сил, чтобы ее расколоть, но она не поддалась, сказав ему, что у нее дома есть парень.
На следующее утро, одевшись в белое и подвязавшись красными поясами, они сели на зафрахтованный автобус и поехали в город. Там творилось что-то охренительное. Улицы и балконы забиты людьми. Все носились и поливали друг друга сангрией.
Первым делом – по пиву, и к полудню все две дюжины австралийцев или около того были в стельку. Какой-то ирландец, прилепившийся к ним с самого утра, так надрался, что залез на столб и спрыгнул вниз навстречу своей смерти. Он вовсе не хотел сводить счеты с жизнью. Другие прыгали со столба на подстилку из сцепленных внизу рук – вроде как рок-звезды прыгают со сцены в яму с фанатами. Этот несчастный ирландец прыгнул раньше, чем на него обратили внимание. Он бухнулся о землю головой, и его увезли санитары. Позже до них дошли слухи, что в больнице он скончался.
Понятно, что это был большой облом и совсем не то, что нужно для начала фестиваля. Но остаток дня прошел хорошо, с пьяными игрищами, легкими закусками, драками и даже танцами паровозиком. Большинство из тех, кто был в их компании, отрубились или после ужина вернулись на поле, но Чед и Шейн продолжали гулять всю ночь, чтобы успеть занять места у забора вдоль дороги, по которой побегут быки. Чед поначалу хотел в этой беготне участвовать, но после смерти ирландца перспектива быть растоптанным разъяренным быком весом в тонну стала более реальной и пугающей.
Так или иначе, вся эта гонка закончилась до смешного быстро: на все про все, от первого сигнала до последнего пролетевшего мимо быка, ушло лишь несколько минут.
На следующий день фургон с австралийцами поехал в Португалию, и Чед с Шэз отправились с ними. Почти три месяца они ездили вдоль океана, от одного городка к другому, занимались серфингом, пили и веселились, пока не пришло время расставаться. Трое парней, арендовавших фургон, двинули в Германию на Октоберфест, остальные разъехались по домам или откололись. Шэрон сказала Чеду, что хочет посмотреть Францию, и по какой-то причине (в глубине души он надеялся вставить ей пистон, не важно, есть у нее парень или нет) он вызвался ехать с ней.
Он расстался с Шейном, который хотел на личном опыте узнать, что такое Октоберфест, и вдвоем с Шэз они поехали на автобусе в Бордо, где провели ночь в старинном, обветшалом отеле (один номер, две кровати). Утром взяли напрокат машину и покатили через французские села в Париж, который мог стать самым ярким событием поездки. Эйфелева башня, Триумфальная арка, Лувр – вся эта хрень, виденная по телевизору, теперь открывалась за каждым поворотом булыжной мостовой.
Чед и Шэз застряли в Париже на месяц… Возможно, на нее подействовала романтика города – она наконец расслабилась и однажды ночью позволила себе с ним пообжиматься, хотя говорила «нет» всякий раз, когда он пытался расстегнуть ей джинсы.
Ну и ладно. Обжиматься – это тоже забавно, и вся эта подростковая прелюдия тянулась еще месяц, но тут Шэрон сказала, что заказывает билет в Калифорнию. Выбирать не приходится: у нее кругосветный билет, лететь можно только на запад. Чед думал вернуться в Мельбурн через три недели, но решил забить на возвращение и тоже заказал билет в Калифорнию.
Шэз такому повороту событий не сильно обрадовалась, но Чед истолковал это по-своему: ее к нему тянет, но при этом гложет чувство вины – ведь она изменяет своему парню.
Короче, он приклеился к ней, они вместе прилетели в Калифорнию, поселились в доме в Лос-Анджелесе, где жили три других австралийца и канадец.
Лос-Анджелес быстро сжег все деньги, какие у них оставались, и оба начали искать работу. Шэрон устроилась официанткой в итальянской закусочной, Чеду пришлось труднее, и в конце концов он стал подопытным для испытаний новых лекарств. Принял участие в трех клинических испытаниях – два по линии Министерства здравоохранения и еще одно для фармацевтического гиганта. А потом наткнулся на объявление об эксперименте S, который показался ему золотой жилой среди клинических испытаний.
Не спишь три недели, получаешь кучу денег. Что тут может не понравиться?
Поскольку профессор, руководивший экспериментом, искал двух подопытных, которые знали друг друга, но не были в романтических отношениях, Чед уговорил Шэз подать заявку вместе с ним, однако велел не упоминать об их обжиманцах и поцелуйчиках.
И вот они здесь.
Не то первый, не то второй день эксперимента.
Осталось еще девятнадцать или двадцать.
Ни утра, ни полудня, ни ночи. Не поймешь, какое сейчас время суток. Только бесконечные «Игра престолов», «Во все тяжкие» и прочее дерьмо, что гоняют по подписке.
Чед снова лег на тренировочный тренажер, взялся за подвешенную над грудью штангу. «Ничего, – подумал он, – по крайней мере, буду в форме, когда эта дребедень кончится». Снял штангу и выполнил первый подход из десяти жимов.
Доктор Рой Уоллис наблюдал за австралийцами через смотровое окно. Шэрон сидела на кровати и читала роман Рекса Стаута в твердом переплете. Чед тягал железо. Уоллис нажал кнопку «говорить» на сенсорной панели управления и спросил:
– Как дела?
Шэрон резко подняла глаза от романа, вздрогнув от неожиданного вторжения.
– Привет, док. Вернулись?
– Как книжка?
– Мне нравится главный герой, Ниро Вульф. Блестящий детектив, все преступления раскрывает прямо из своей гостиной. На улицу вообще не выходит. Просто сидит дома и читает книги. – Она мило улыбнулась. – Вроде как я сейчас.
– Может, принести вам орхидеи, будете за ними ухаживать? – предложил он, имея в виду одно из любимых хобби Ниро Вульфа.
– Правда? Вот будет кайф!
Чед закончил очередную серию упражнений и сел на скамью.
– Первый день продержались, так?
– Выходит, пора завтракать? – спросила Шэрон.
В лаборатории сна не было часов, чтобы австралийцы не могли следить за тем, сколько времени они в изоляции. Если будут отсчитывать триста с лишним часов до окончания эксперимента, вряд ли это хорошо скажется на их настроении.
Доктор Уоллис снова нажал кнопку интеркома.
– Вы научили Пенни всяким интересным словечкам.
– Молодец, легко схватывает! – подтвердила Шэрон.
– Хотел предложить вам пару упражнений. Если хотите сначала поесть, пожалуйста.
– Что за упражнения?
– Первое – скороговорки.
– Обожаю скороговорки! Давайте сейчас. Я еще не проголодалась.
– Хорошо. Надо просто повторять за мной…
В общей сложности Уоллис произнес шесть скороговорок, и Шэрон повторила их с относительной легкостью. Чед сделал чуть больше ошибок, но Уоллис решил: дело в сложности фраз, а не в ослаблении умственных способностей из-за нехватки сна.
– Отлично, – похвалил он их. – Второе упражнение будет чуть сложнее. У меня с собой повязка для глаз плюс пакет с разными предметами…
– Прямо мурашки по коже, док, – хихикнула Шэрон.
– Я сейчас поднесу их к двери. Чед, встретьте меня. Можете заглянуть в сумку, но Шэрон – нет. Ясно?
– Проще простого. – Чед уже направился к двери.
Уоллис достал из сумки затягивающийся шелковый мешок для обуви, прилагавшийся к паре недавно купленных им мокасин. Потом вытащил красную хлопчатобумажную бандану с узорчатым рисунком. У двери в лабораторию передал оба предмета Чеду и вернулся на свое место за столом.
Стимулирующий газ был без запаха и вкуса, но ему показалось, что в воздухе витает нечто металлическое.
Наверное, почудилось, решил он.
Он нажал кнопку.
– Чед, завяжите банданой глаза Шэрон.
Чед выполнил указание.
– Что-нибудь видите, Шэрон?
– Ничего.
– Хорошо. Из сумки, которую держит Чед, достаньте один предмет.
– Надеюсь, док, там нет овечьих мозгов или еще какой-нибудь мерзости.
– Ничего такого, – заверил он ее. – Обычные предметы из моего дома.
– А в чем прикол, дружище? – спросил Чед.
– Хочу понять, есть ли у Шэрон первые признаки астереогноза из-за недостатка сна, то есть не возникнет ли у нее затруднений при распознавании предметов только на ощупь, без других сенсорных сигналов.
– Ну, дружище, ты горазд на выдумки. Ладно, хозяин – барин. Шэз, готова?
– Вдруг не справлюсь, тогда что? – спросила она.
– Добрый доктор нажмет на кнопочку, и ты сгоришь, – сказал Чед.
– Все будет хорошо, – заверил ее доктор Уоллис. – Как только будете готовы…
Шэрон сунула руку в мешочек для обуви и достала оттуда кубик Рубика. Она сразу же распознала его.
– Очень хорошо, – похвалил Уоллис. – С шарами, пирамидами и кубиками проблем обычно не возникает. Едем дальше.
Шэрон отложила кубик Рубика в сторону и достала из мешочка фарфоровую крышку от чайника. Она повертела ее в руках.
– Какая-то крышка.
– А точнее? – спросил Уоллис.
– Не знаю. Может быть, от чайника?
– Прекрасно, – похвалил он.
– Два из двух, Шэз, – сказал Чед. – Просто рекорд.
– Давайте еще, – сказал Уоллис.
На этот раз она достала флешку в форме осьминога.
Нахмурилась.
– Это еще что такое?
– Попробуйте другой рукой.
Она переложила флешку в левую руку.
– Не въезжаю…
– Давайте двумя руками.
– Что-то вязкое, с какими-то… штуками… с одной стороны и чем-то острым с другой… нет… извините, док, не въезжаю.
Они продолжали упражнение, пока мешочек для обуви не опустел. В общей сложности Шэрон правильно назвала семь предметов из двенадцати. Она сняла повязку с глаз.
– Так у нее есть эта астроболезнь? – спросил Чед.
– Это не болезнь, – поправил доктор Уоллис. – И нет, ее тактильность никак не пострадала. Посмотрим, как справитесь завтра.
– Буду ждать с нетерпением, дружище, – сказал Чед и снова занялся штангой.