Уоллис нахмурился. В этой фразе звучала ярость.
– И что, по-вашему, Шэрон, ему надо?
Она улыбнулась:
– А вы как думаете?
В ванной выключили воду. Шэрон прижала палец к губам. После минутной тишины она прошептала:
– Он подслушивает.
На Уоллиса вдруг накатило ощущение чего-то нереального, на миг он поддался психозу Шэрон и поверил: Чед сейчас не вытирается полотенцем, а, скрючившись, прижал ухо к дверной скважине и подслушивает, что они говорят о нем.
Что за бред!
Он нажал кнопку, чтобы разубедить ее, но не успел открыть рот: Шэрон вернулась к кровати, взяла книгу и углубилась в чтение. Минуту спустя из туалетной комнаты вышел Чед. Волосы влажные, но непричесанные, одежда свежая, хотя надевать носки он не стал. Грязную одежду он швырнул в корзину для белья у двери, потом проследовал в гостиную. Проходя мимо Шэрон, бросил на нее мимолетный взгляд. Она сосредоточенно смотрела в книгу. Он пошарил на полке с дисками и выбрал фильм Джона Карпентера «Нечто». Надвинул наушники и откинулся на диване.
Шэрон, не отрываясь, читала книгу.
Вечером по дороге домой из Толман-холла доктор Рой Уоллис остановился в «Пристанище». Он продолжил свое плавание по коктейльной реке, отведал две новых для себя разновидности рома, желая и опасаясь встретиться с женщиной в зеленом облегающем платье на позолоченных шпильках. Но у стойки ее не оказалось, не встретилась она и по пути в туалет и обратно, и он решил, что, пожалуй, оно и к лучшему.
Дома он соорудил себе «Темную бурю», но сделал лишь один глоток, после чего, не раздеваясь, рухнул на кровать и погрузился в глубокую, свободную от сновидений дрему.
Дни 8–9
Записи в журнале доктора Роя Уоллиса, Гуру Чандры Рампала и Пенни Пак (вещественное доказательство в деле «Народ штата Калифорния против доктора Роя Уоллиса»)
Сегодня Объект 1 обратилась ко мне, пока Объект 2 смотрел фильм в наушниках. Но вместо того чтобы говорить, для общения она взяла карандаш и блокнот. Она повторила свои опасения, что Объект 2 за ней шпионит и у него по отношению к ней какие-то недобрые намерения. Но когда я спросила, не хочет ли она выйти из эксперимента, она категорически отказалась покинуть лабораторию сна, заявив, что твердо намерена пробыть в ней двадцать один день. Позже она пожаловалась на насекомых в волосах, на шумы, которые я не слышала, и на запах, напоминающий запах горелой пищи. Про лабораторию она сказала, что это волшебный, все время меняющийся лес, где с ней говорят какие-то существа, и, куда бы она ни пошла, перед ней разворачивается извилистая тропинка. Не этот ли лес и тропинку она видит, когда часами ходит по комнате?
Сегодня были отмечены значительные изменения у обоих объектов: повышенная психомоторная активность, эмоциональная лабильность, ускоренная речь и неуместные улыбки. Объекты начали проявлять явную паранойю, когнитивную дезорганизацию и психотические симптомы, включая слуховые, тактильные и обонятельные галлюцинации, выраженные в разной степени.
Объект 2 полностью погрузился в яркие и устойчивые галлюцинации, считает себя актером Эдди Мерфи. Он снова и снова исполняет сцены из фильмов актера и фрагменты из его комических выступлений, полностью имитируя манеры поведения и стиль устной речи. Всю мою смену испытуемые не разговаривали друг с другом. Объект 1 все время что-то бормочет про себя, приступы смеха чередуются с приступами плача, нервозности и излишней возбудимости. Иногда ее поведение вызывает недоумение и беспокойство: она бросает предметы по комнате, плюет на себя и спускает штаны. Как и раньше, случаются вспышки паранойи. Она совершенно уверена, что Объект 2 шпионит за ней, но ничего подобного я не наблюдал. Напротив, именно Объект 1 часто и пристально смотрит на Объект 2. Оба ничего не ели более восемнадцати часов.
При физическом обследовании сегодня у обоих объектов была зафиксирована потеря веса, расширение зрачков, слезотечение, ринорея, лихорадка и потливость. Были и другие изменения: колебания температуры тела, снижение уровня гормонов щитовидной железы, рост показателей метаболизма, повышенный пульс, высокий уровень норадреналина в плазме крови, повышенное соотношение трийодтиронина и тироксина, а также увеличение содержания фермента – медиатора термогенеза в коричневой жировой ткани. Изменения температуры тела обусловлены большой потерей тепла и повышением терморегуляторного порога, оба этих фактора увеличивают терморегуляторную нагрузку, а другие изменения можно интерпретировать как реакцию на эту увеличенную нагрузку. Эти данные указывают на то, что сон выполняет терморегулирующую функцию у человека, и позволяют предположить, что длительное полное лишение сна может вызывать симптомы, напоминающие грипп.
День 10
Среда, 6 июня 2018 года
Чед начал волноваться.
Он так старательно заучивал свои реплики, вкладывал в них всю нужную страсть, по-настоящему воплощал образ Акселя Фоули, опытного полицейского из Детройта, который хочет раскрыть убийство друга… и теперь все может пойти насмарку, если у него на голове начнут расти долбаные грибы.
Режиссер Мартин Брест ни за что не станет его снимать с грибами на лице, и роль всей его жизни, роль, которая должна вознести его на вершину славы, отдадут другому актеру.
Чед в сотый раз провел кончиками пальцев по лбу, нащупывая шишку, которую заметил раньше.
Вот она, над левым глазом, между линией волос и бровью.
Он надавил на шишку. Она немного поддалась, по крайней мере, ему так показалось.
Может, никакой шишки нет?
Есть. Гриб еще не вырос, но он есть и в любой момент может выскочить в полный рост, что эти сволочи и делают после сильного дождя.
Вот бы глянуть на себя в одностороннее зеркало. Но тогда профессор или два его дебильных ассистента станут спрашивать, что он делает. Возьмут и позвонят Мартину Бресту и скажут, мол, Эдди не в форме и приехать на кастинг не сможет.
Он снова потер шишку и заметил, что Шэз за ним наблюдает.
– Какого черта уставилась? – спросил он ее.
Она быстро вернулась к своей книге.
Чед еще несколько секунд смотрел на нее испепеляющим взглядом, потом повернулся спиной к ней и смотровому окну.
И снова потер шишку на лбу.
Шэрон хотела сосредоточиться на романе Дина Кунца, лежавшем у нее на коленях, но не могла понять ни слова. Причем уже давно, но она продолжала смотреть в книгу и переворачивать страницы – пусть все, кто шпионит за ней, думают, что у нее все в порядке.
На самом деле никакого порядка не было.
Во-первых, в последнее время ее все время одолевал какой-то жар, будто в лихорадке, во-вторых, сильно болело горло и было больно глотать. Желудок тоже вел себя не лучшим образом. Казалось, он вздут и переполнен, хотя она не помнила, когда в последний раз ела что-то существенное.
В детстве, если она заболевала, мама отпрашивалась с работы, чтобы не оставлять ее одну, готовила ей куриный суп с лапшой и давала ей ледяные банки с отцовским имбирным элем «Канада драй». На ночь укрывала Шэрон одеялом, натирала ей грудь бальзамом от кашля и читала вслух, пока она не засыпала.
Шэрон очень скучала по маме, папе и брату, но знала, что до окончания эксперимента S никого из них не увидит. Просто надо справиться с лихорадкой, болью в горле, вздутым животом и дождаться, когда доктор Уоллис скажет ей – она свободна.
«Ты не пленница, Шэз. Просто скажи ему, что хочешь уйти. Он тебя отпустит. Да, конечно. Вот выйду из лаборатории сна и сразу засну. И кто знает, что он тогда со мной сделает? Вдруг проснусь, и окажется, что я привязана к столу и у меня разрезан живот. Но зачем ему разрезать тебе живот? Посмотреть, что у меня внутри. А что у тебя внутри?»
– Заткнись! – крикнула Шэрон и швырнула роман в мягкой обложке через всю комнату. Потом вскочила с кровати и снова стала мерить комнату шагами.
Кто-то говорил с ней. Индус. Спрашивал, что случилось.
– Отстаньте от меня! – завопила она, схватила из корзины на кухонной стойке авокадо и шмякнула его об пол. Но оно осталось целым. Тогда она раздавила плод каблуком. Зеленая кожура лопнула, и с обеих сторон выдавилась золотистая мякоть, напоминающая комковатую слизь. Косточка покатилась по полу и остановилась у духовки.
От акта разрушения у Шэрон поднялось настроение, она рассмеялась и перестала думать о том, что скучает по семье, о том, что растет у нее внутри, и обо всем остальном, о чем не хотелось думать.
Через несколько минут она с каменным лицом сидела на полу в кухне – жар и другие симптомы вернулись, как и ощущение, что за ней шпионят, и мрачные мысли.
Все стало еще хуже, чем раньше.
Она разрыдалась.
Гуру глянул на позолоченные наручные часы «Касио», подаренные ему матерью при поступлении в Калифорнийский университет. 5:45 утра. До конца смены еще пятнадцать минут. Он зевнул. Бодрствовать всю ночь становилось труднее. Ни Чед, ни Шэрон с ним больше не разговаривали. В последнее время они вообще мало чем занимались. Чед сидел на тренажерной скамье или на диване, уставившись куда-то вдаль, а Шэрон сидела на кровати, уставившись в раскрытую на коленях книгу, порой подолгу не перелистывая страницу. Иногда все-таки делали что-то, достойное внимания. Чед вскакивал и начинал репетировать сцену из «Полицейских из Беверли-Хиллз». Шэрон ни с того ни с сего ударялась в смех или в слезы, как утром. Но в основном они просто сидели и ничего не делали, а Гуру, в свою очередь, просто сидел и смотрел, как они ничего не делают.