Глаза ее, как и у Чеда, по-кошачьи блестели, но если Чед смотрел настороженно и бдительно, то Шэрон глядела на мир с маниакальным напряжением, так выглядит женщина, которая через минуту-другую родит.
– Что за хрень? – раздался голос Гуру сзади.
– Шэрон? – обратился к ней доктор Уоллис. – Вы порезались? Или это Чед?
Ее губы скривились в улыбке.
– Где нож? – спросил он.
– Вон, профессор, – указал Гуру.
Нож для стейка – лезвие из нержавеющей стали и черная пластиковая рукоятка в крови – лежал на полу в десяти футах от кровати.
– Иди и подними, – велел Уоллис. – Только не вспугни Чеда.
Гуру медленно пошел к ножу, не сводя глаз с Чеда.
Дойдя до ножа, он присел и вдруг замешкался, оглянувшись.
– Вы уверены, что это можно трогать, профессор? Это же улика.
– Если оставить его там, Гуру, Чед или Шэрон могут сделать что-нибудь похуже.
Гуру поднял нож и встал.
– Что дальше? – спросил он.
– Отнеси нож в нашу комнату и приходи с аптечкой.
Гуру сделал, как было велено, а доктор Уоллис вернулся к Шэрон. Разрез на лбу оказался глубоким, но не слишком опасным. Ясно, что надо наложить швы, но предложить такую услугу он не мог. Руки девушки были измазаны засохшими экскрементами и кровью – похоже, рану себе она нанесла сама.
– Зачем вы разрезали себе лоб, Шэрон? – спросил ее Уоллис.
Она снова улыбнулась, растянув губы в зловещей гримасе. Уоллису эта улыбка совсем не понравилась. Он оглянулся на дверь. Гуру протискивался в щель, чтобы снова войти в лабораторию. Он перелез через холодильник и подошел к кровати.
– Вот, профессор. – Он протянул Уоллису ярко-красную аптечку. – Что мне делать дальше?
– Налейте из раковины немного теплой воды, добавьте мыла и тащите сюда.
Доктор Уоллис расстегнул аптечку и положил ее на кровать. Натянул синие резиновые перчатки, тут Гуру вернулся со стаканом мыльной воды и рулоном бумажных полотенец.
– Шэрон, может, немного пощиплет, – предупредил он.
– Не страшно, док, – сухо прошелестела она, как падающий лист в октябре, не отрывая от него маниакального взгляда сине-зеленых глаз.
Уоллис намочил бумажные полотенца и осторожно промокнул длинный разрез. Шэрон даже не вздрогнула.
– Больно? – спросил он ее.
– Мне нравится, когда вы ко мне прикасаетесь, док.
Уоллис сделал паузу лишь на мгновение, потом промыл разрез, обработал его антисептиком и обильно смазал кремом с антибиотиком. Наклеил четыре маленьких пластыря перпендикулярно разрезу – конечно, не швы, но все-таки. Потом обернул ее голову эластичным бинтом, таким же, каким бинтовал себе руку. Смоченными бумажными полотенцами вытер засохшую кровь со лба, лица и шеи.
– Это лучшее, что можно сейчас сделать, – сказал он, изучая свою работу. – Как вам повязка? Не туго?
– Все хорошо, док, – успокоила его она. – Вот только живот…
На ней была темно-синяя трикотажная толстовка – он купил для нее почти два десятка, все одинаковые. Он был целиком поглощен ее лбом и только сейчас заметил – толстовка пропитана кровью.
– Можно взглянуть? – спросил он.
Шэрон села на кровати и задрала длиннющую толстовку – явно купленную для Чеда – почти до самой груди.
Второй зияющий разрез разделял ее упругий живот в дюйме над пупком. Кровь, лишь только начавшая подсыхать, покрывала низ ее живота, лобок и внутреннюю поверхность бедер.
Гуру втянул в себя воздух. Уоллис выругался.
– Гуру, – сказал он сдавленно, – несите еще воды.
Вскоре индус вернулся, Уоллису понадобился почти весь рулон бумажного полотенца, чтобы промыть разрез и кожу вокруг. Рана еще кровоточила, но тут он ничего не мог поделать.
– Нравится трогать меня там, док? – вдруг спросила Шэрон.
Уоллис протирал ей левое бедро изнутри.
– Если честно, есть сотня других дел, какими я предпочел бы сейчас заняться.
– А мне нравится, когда вы меня там трогаете. Можно и без перчаток.
– Гуру, передайте антисептический спрей, а ей принеси чистую одежду.
Доктор Уоллис продезинфицировал разрез, заклеил его широким пластырем и в несколько слоев обмотал вокруг туловища эластичный бинт.
– Вам помочь переодеться? – спросил он, когда Гуру принес одежду. – Или справитесь сами?
Шэрон быстро стянула через голову толстовку и осталась сидеть на кровати совершенно голой.
– Вам надо встать, – сказал он, протягивая руку для помощи.
Она взяла ее и, несмотря на травмы, встала без особого труда. Гуру передал ему белые трусы. Доктор присел перед ней.
– Поднимите левую ногу, – сказал он. Она подчинилась. – Теперь правую. – Он натянул трусы ей на бедра, пока резинка не оказалась на талии. Потом повторил ту же процедуру со спортивными брюками. – Бюстгальтер наденете?
– Нет, – просто ответила Шэрон.
– Тогда поднимите руки.
Она подняла их в воздух, и Уоллис продел их в рукава, а потом натянул толстовку через голову, стараясь не задеть лоб.
– Можете сесть, – разрешил он.
– Как насчет потанцевать? – спросила она.
– Танцевать не будем.
– Пожалуйста, дружище! Хочу танцевать.
Доктор Уоллис собрал аптечку, вместе с Гуру привел холодильник в вертикальное положение. Задвинуть его на предназначенное место в кухне оказалось достаточно просто благодаря колесикам.
– Заберите из ящика со столовыми приборами все ножи, – велел он Гуру, – и ждите меня в смотровой. Вернусь через минуту.
Уоллис подошел к смотровому окну, сморщив нос от отвращения – ну и запах, ну и вид. С испоганенного зеркала он отклеил три страницы и протер поверхность остатками бумажного полотенца.
Повернувшись, он увидел, что австралийцы смотрят на него во все глаза, в которых виден странный блеск. Чед, как и Шэрон, улыбался ему.
– Мне кажется, такое скромное отверстие – это будет справедливый компромисс, – громко объявил Уоллис. – У вас обоих будет больше личного пространства, чем раньше, но мы сможем время от времени заглядывать сюда и проверять, как у вас дела.
Они не ответили.
– Вы оба сильно истощены, вам надо поесть. Если хотите чего-то особенного, чего я не предусмотрел, пожалуйста, дайте знать.
Они начали хихикать – жуткие, высокие звуки, будто скрежет ногтей по классной доске.
– По крайней мере, пейте воду, чтобы не было обезвоживания, – добавил он. – Это очень важно для вашего здоровья.
Хихиканье переросло в хохот с истеричными нотками, будто завыли гиены.
Доктор Уоллис вернулся в комнату для наблюдений.
– Который час, профессор? – спросил Гуру. – Я сплю? У меня такое чувство, будто мне снится страшный сон.
«А дальше будет только хуже, друг мой», – подумал доктор Уоллис, но промолчал.
Они находились в своей комнате, Гуру осел в кресле, словно его оставили силы. Уоллис присел на стол, скрестив на груди руки.
– Почему Шэрон так с собой поступила? Можете не объяснять, профессор. Я знаю почему. Это безумие. – Плечи его опустились. – Но как такое возможно?
– Доказательство прямо перед тобой, Гуру. Они тронулись умом. Или очень, очень близки к переломному моменту.
– Нам не надо им помочь? Может быть, надо…
– Слишком поздно. Им уже не поможешь.
– Но мы не можем просто сидеть и позволять им сходить с ума – или сходить с ума еще больше.
– Именно это мы и должны сделать.
– Но, профессор! Это же не лабораторные животные. Это люди!
– Мне это известно, Гуру. Но надо думать о высшем благе. Данные, которые мы соберем в ближайшие два-три дня, будут бесценны. Подумайте об этом. Мы докажем, что вы, я, все человечество, весь животный мир, по сути, безумны.
– Мы это хотим донести до всего мира? Именно это?
– Конечно! На первый взгляд такое открытие кажется пессимистичным, но на деле все ровно наоборот. Когда-то мы считали, что Вселенная упорядочена, нам казалось, что она работает по правилам, которые мы определили как законы физики. Но квантовая теория показала: в своей основе эти законы случайны и непредсказуемы. Хаотичны. Однако это знание не только не уменьшило наше представление о Вселенной, а значительно его обогатило. Теперь мы знаем, что материя может находиться в бесконечном количестве мест в любой момент времени. Мы знаем, что может существовать множество вселенных, или мультивселенная. Знаем, что, когда субатомные частицы исчезают, они появляются в другом месте, – при всей абсурдности этот факт доказан и однажды может открыть головокружительные перспективы путешествий во времени. Если говорить о будущем, в следующем столетии развитие квантовой теории позволит нам овладеть самой материей. Мы создадим метаматериалы с новыми свойствами, которых нет в природе, и квантовые компьютеры – они будут работать в миллионы раз быстрее современных компьютеров. Невидимость, дружище. Телепортация. Космические лифты. Безграничная энергия. Немыслимые достижения в биотехнологии и медицине.
– Что вы хотите сказать, профессор?
– Хочу сказать, Гуру, что никогда еще научное открытие не отбрасывало человечество назад. Представь себе, какие новые области психологии откроются благодаря нашим исследованиям, какие новые области квантовой теории, применимые к человеческому разуму. Господи, наши исследования проложат путь к тому, чтобы однажды взломать код сознания, а вместе с ним и саму реальность. Понимаете ли вы это, друг мой? До вас это доходит?
– Господи, профессор. Как-то не могу это переварить.
– Важно понять, Гуру, и это самое главное: то, что сейчас происходит с Чедом и Шэрон, в конечном счете человечеству во благо. Помните – великие открытия всегда связаны с жертвами. Вы же сами говорили, что понимаете это!
– Понимаю, профессор, понимаю. – Челюсть у него отвисла. – Боже…
– Пенни не смогла этого понять, она смотрит на мир слишком узко. Поэтому пришлось отстранить ее от участия в эксперименте. Но вы не такой, как она, мой друг. Я знаю это. И всегда знал. В душе вы ученый. Поиск знаний и истины у вас в генах. Вы же не станете повторять ее ошибку? Не откажетесь от того, что может стать одним из величайших триумфов интеллекта в истории че