Гуру кивнул.
– С тех пор, как вы ушли, почти не двигались.
– Хорошо, – сказал Уоллис, довольный, что ничего не пропустил. – Давайте выйдем на минутку. – В коридоре, где он оставил две большие сумки из магазина, он сказал: – Возьмите одну, друг мой, и выберите себе комнату по вкусу.
Гуру взял сумку и спросил:
– А какую комнату предпочитаете вы, профессор?
– Все равно. – Он просунул голову в комнату, смежную с лабораторией. – Эта подойдет.
– Тогда я чуть подальше. – Гуру пошел по коридору, заглядывая в одну комнату за другой, остановил выбор на четвертой. – Пожалуй, эта.
По шее Уоллиса пробежал холодок. Гуру выбрал комнату, где он прятал тело Пенни.
– Располагайтесь, – сказал он, натужно улыбнувшись. – В матрасах есть встроенный насос, но если понадобится помощь, звоните.
Доктор Уоллис распаковал и надул матрас, развернул спальный мешок и с вожделением уставился на ложе. Он не спал всю ночь, австралийцы особой пищи для размышлений не дают. Может, ему удастся выкроить пару часиков?..
В свободные от работы дни Брук обычно бездельничала. С утра завтракала, потом, если позволял Его Величество Туман, три четверти часа гуляла вдоль залива. В конце прогулки часто заходила в библиотеку, проглядеть книги по рекомендации главного библиотекаря. Дома готовила нехитрый обед, потом прочие домашние дела (уборка, стирка, опорожнение септика, если полный), потом… пора и ужином заняться, вот и день прошел.
Сегодня Брук с утра возилась на пристани, подкармливала и поливала свои растения, потом перебралась на кухню, нафаршировала с полдюжины яиц… а сама все время думала о Рое.
С тех пор, как она вернулась из университетского городка накануне вечером, Рой и его эксперимент S не шли у нее из головы. Двое молодых людей, нанятых Роем, вымазали окно своими экскрементами – это не просто было запредельно, это вселяло тревогу. Их психика явно надломилась.
Рой и сам был шокирован их поступком, но сразу отмахнулся и сделал вид, что ничего страшного не случилось.
Почему?
Не хотел, чтобы она пугалась, или ждал от них такого поведения? Может, психоз – это побочное явление, если долго не спишь? Если это так, получил ли Рой разрешение на такой эксперимент от соответствующих органов? Ведь трудно представить, что какая-нибудь комиссия по этике одобряет эксперимент, который сводит испытуемых с ума?
Но это не первый эксперимент с участием людей, когда ученые пересекали этические красные линии. Брук, как заядлая любительница чтения, могла с ходу привести кучу примеров. Врач, разработавший вакцину от оспы, намеренно подвергал детей смертельной опасности, лишь бы не прекращались его исследования. Исследовательский проект «МК-Ультра» под эгидой ЦРУ, когда ничего не подозревающих граждан США и Канады пичкали ЛСД и другими веществами, влияющими на сознание, чтобы разработать препараты для каких-то тайных операций. Медсестры Калифорнийского университета применяли жестокие и необычные методы, чтобы изучать кровяное давление и кровоток у новорожденных, появившихся на свет всего один день назад. А тайный эксперимент для разработки биологического и химического оружия в Императорской армии Японии, «Отряд 731», когда ученые удаляли органы и ампутировали конечности китайских и русских пленных для изучения потери крови? А еще был полковник южноафриканской армии и психолог, который считал, что гомосексуальность можно вылечить с помощью электрошоковой терапии. Главный хирург тюрьмы Сан-Квентин пересаживал заключенным яички, используя гениталии казненных узников, а иногда – козлов и кабанов. Армия США выпустила миллионы зараженных комаров в Джорджии и Флориде – проверить, будут ли эти насекомые распространять желтую лихорадку и лихорадку денге. А все, что было раскрыто во время Нюрнбергского процесса? Эксперименты нацистов над евреями, военнопленными, цыганами и другими преследуемыми группами населения.
Вспомнив все это, Брук, разрезая надвое очередное яйцо, покачала головой. Нелепо сравнивать Роя с Императорской японской армией или нацистами. Он не совершал преступлений против человечества. Он лишь заставлял двух участников эксперимента долгое время бодрствовать с помощью таинственного газа.
И кто она такая, чтобы задавать вопросы заведующему кафедрой психологии Калифорнийского университета в Беркли? Простая официантка. Законы и кодексы, которые регулируют его работу, Рой знает, как никто другой. Он не станет ими пренебрегать. Значит, она просто должна ему верить.
Брук сосредоточилась на стоящей перед ней кулинарной задаче. Она вытащила желтки из вареных яиц и выложила их в небольшую миску, куда добавила майонез, дижонскую горчицу, яблочный уксус, соль и перец. Размешала смесь, превратив ее в крем, потом положила по ложке в каждый яичный белок. Готовые фаршированные яйца убрала в холодильник, заварила себе чай и перебралась на крытую террасу перед своим плавучим жилищем. Она смотрела на хмурые грозовые тучи и косые струи дождя, но мысли ее блуждали где-то очень далеко.
Она снова думала о Рое.
Он сказал ей, что уволил одну из своих помощниц. Так ли это на самом деле? А если это не он ее уволил, а она ушла сама? Возможно, была не согласна с ходом эксперимента?
Какая разница, Брук? Тебе-то что?
Она не знала. Но чутье подсказывало: что-то здесь не так.
Как бы то ни было, Рой работает в две смены. То есть в этой своей подвальной темнице он теперь проводит по шестнадцать часов в день.
Ему должно быть очень скучно.
И одиноко.
Брук отпила чай, даже не ощутив его вкус. Перед солнцем проплыл плот из пушистых белых облаков, на время украв у неба яркий свет.
Надо что-то приготовить ему на ужин. Ближе к вечеру принести.
Он оценит и еду, и ее общество.
А она еще раз посмотрит на этот его эксперимент.
Доктор Рой Уоллис резко вынырнул из сна. Вокруг тьма, тишина. Он не помнил, что ему снилось, но сердце билось учащенно. Он уже хотел встать и пойти в комнату для наблюдений, проверить, как там Гуру и австралийцы, но вдруг на затылке почувствовал какой-то зуд. Нахмурившись, он протянул руку за голову, почесаться, и обнаружил небольшой выступ в маленькой впадине, где затылочная кость соединяется с шейным отделом позвоночника. Он пощупал его пальцами. Выступ оказался твердым и неподатливым. Встревожившись, Рой стал ковырять его, пока не вымазал кончики пальцев в крови. Он знал, что добром это не кончится, но остановиться не мог.
Сняв кожный покров, он понял: выступ металлический.
Это застежка-молния, решил он минуту спустя.
Зажав бегунок между указательным и большим пальцами, он потянул его вверх. Бегунок медленно двинулся вдоль параллельных рядов зубцов, создавая в коже Y-образный канал.
Молния закончилась на самом верху черепа. Все еще не в силах остановиться, он сунул окровавленные пальцы под свисающие лоскуты кожи и потянул их вперед. Кожа легко отделилась, как скорлупа вареного яйца.
К горлу подкатила тошнота, он в испуге отпрянул и уставился на зажатые в руке клочки волос и кожи и даже обрывки утратившего форму лица.
– Профессор?
Доктор Уоллис открыл глаза. На какой-то ужасный миг ему показалось, что он в тюремной камере. Потом в свете из коридора он разглядел склонившегося над ним Гуру.
Он быстро сел.
– Что-то случилось?
– Нет… не совсем. Но, возможно, у нас проблема.
– Что такое, черт возьми?
Не дожидаясь ответа Гуру, Уоллис подскочил на ноги и поспешил в комнату для наблюдений. Через портал смотрового окна заглянул внутрь.
Чед по-прежнему сидел в том же углу, что и раньше, спиной к Уоллису. Шэрон на кровати не было.
– Где Шэрон? – спросил он, тут же увидев закрытую дверь в глубине комнаты.
– Ушла в ванную почти два часа назад, – ответил Гуру. – До сих пор там.
– Два часа назад? – Он взглянул на наручные часы. Тринадцать минут одиннадцатого. – Я спал целый день!
– Не хотелось вас будить…
Доктор Уоллис фыркнул. Потом увидел на столе коричневый бумажный пакет с логотипом мексиканского фастфуда «Чипотле».
– Вы оставили их без присмотра, чтобы смотаться за едой?
– Что вы, профессор. Я заказал через «Убер». Там буррито со стейком для вас.
Уоллис понял, что голоден, достал буррито и, разорвав алюминиевую фольгу, впился в него зубами.
Гуру улыбнулся.
– Вкуснятина?
– Вкуснее не бывает, – ответил Рой с полным ртом. – Так Шэрон в туалете уже два часа?
– Примерно.
– Ты пытался ее звать?
– Она не отвечает.
Доктор Уоллис сглотнул, слизал с пальцев остатки соуса адобо и нажал кнопку интеркома.
– Шэрон? Как дела?
Никакого ответа.
– Шэрон?
Полная тишина.
Уоллис повернулся к Гуру, на лице отразилась тревога.
– Почему не разбудили меня раньше?
– Я решил, профессор, что повода для беспокойства нет. Если бы она снова порезалась, я бы… услышал.
Уоллис кивнул, но не стал говорить, что, возможно, она висит там на душевой лейке.
Аппетит вдруг пропал, он положил буррито на стол, вытер рот и бороду бумажной салфеткой и сказал:
– Пойду проверю.
Удушающий запах экскрементов в лаборатории сна никуда не исчез, пахло также немытым телом, и ощущался легкий сладкий аромат крови.
Доктор Уоллис пересек комнату и заметил, что Чед продолжает сидеть к нему спиной.
Он остановился.
– Чед?
Австралиец издал какой-то нечленораздельный всхлип.
Хихикнул?
– Может быть, повернетесь, брат? – сказал Уоллис.
Выждал паузу.
– Чед, приятель?
Австралиец отказался отвечать, и Уоллис решил, что разберется с ним позже. Подошел к туалетной комнате и костяшками пальцев постучал в дверь.
– Шэрон! – окликнул он. – Это доктор Уоллис.
Хохоток, но не такой, как у Чеда, а обманчиво детский.
– Что вы там делаете?
Снова детский смешок.
– Я вхожу.