Черчилль прихлебнул немного коньяка из рюмки и вызвал дежурного офицера:
— Мной был приглашен первый лорд адмиралтейства сэр Дадли Паунд, он подошел? Если так, пригласите его ко мне.
Через минуту адмирал флота Ее величества расположился в кресле напротив премьер-министра:
— Я знаю, о чем Вы хотите спросить, господин премьер-министр. Отдал ли я приказ нашей эскадре в Мурманске покинуть русский рейд и отправиться к берегам «Туманного Альбиона»? Такой приказ мною отдан, и эскадра уже в пути, будут какие- то указания на этот счет?
Черчилль задумался, дымя сигарой, торчащей во рту... Неожиданно зазвонил телефон на рабочем столе, что вывело главу Правительства из раздумий: секретарша докладывала о просьбе Верховного правителя России Колчака срочно переговорить с ним.
— Соединяйте, — глухо, с металлом в голосе приказал премьер-министр, глаза его стали наливаться кровью.
— Ваше превосходительство! — послышался в трубке заискивающий, холуйский голос Колчака. — Уже шесть часов не могу связаться с Вами! На нас напала Германия по всему фронту, бомбит все, что только можно, моя армия в панике бежит, нам нужна Ваша помощь!
— На какую помощь рассчитываете Вы, мистер Колчак, — резко оборвал его Черчилль.
— Нас может спасти только срочная переброска британских вооруженных сил на российский фронт, одни мы долго не продержимся!
Черчилль торжествовал внутри: он всегда ненавидел этого недалекого болтуна Колчака, возомнившего из себя политика общемирового масштаба, и вот теперь он унизительно просит о помощи всего лишь в первый день войны!
Овладев собой и как можно спокойнее Уинстон Черчилль ответил своему верному и преданному союз- нику:
— Успокойтесь, мистер Колчак, передайте наш пламенный привет братьям по оружию в России! Продержитесь хотя бы месяц, а затем отойдите за Уральские горы, там Вас будут ждать дружественные британские и американские войска, а пока извините, у меня сегодня слишком много дел! — Черчилль положил трубку на телефон. — Ну, что ж, решение принято, а
может, вернем нашу эскадру в Мурманск? — обратился он к Командующему британским Королевским флотом лорду Паунду.
— Этого делать ни в коем случае не нужно, все равно Россию нам не спасти, а флот пригодится нам здесь, для борьбы с немецкими линкорами, — убедительно произнес первый лорд Адмиралтейства.
— Ха-ха-ха, — глухо засмеялся Черчилль, вставая с кресла. — Теперь и мне стало понятно, почему во флоте Ее величества за вами накрепко закрепилась кличка «Не делай этого, Дадли!». Ха-ха-ха!
— Но, господин премьер-министр, — смущенно хотел оправдаться лорд Паунд.
— Ничего, ничего! Хотя вы бросили товарищей по оружию, Вы действовали в интересах Англии, а это все оправдывает, можете быть свободны, — Черчилль удовлетворенно подошел к столу и затушил сигару о золотую пепельницу...
Экран погас, несколько минут в зале была полная темнота, все сидели молча, ожидая заключительную модель.
«Модель 8 - 22 июля 1941 года, 4:00. Борт военного транспортника Британских ВВС» — засветилась строка на экране.
Александр Колчак смотрел в иллюминатор на эскорт сопровождения в виде звена «Спитфайеров» по каждому борту. Истребители шли рядом с транспортником, не подавая сигнала тревоги — все было спокойно. Неспокойно было только на душе у Верховного правителя России! Все политическое руководство покидало Москву, от которой в одном переходе находились немецкие танки. Фактически это было позорное бегство из обреченной столицы по приказу из Лондона.
Тупо уставившись в окно самолета, Колчак силился понять, как такое могло произойти, что его армия и страна в целом оказались разгромленными, а союзники палец о палец не стукнули для их спасения? Вроде бы все делалось правильно? Демократия развивалась, партнеров слушались, ни в чем им не перечили, как говорится, учились во всем! Почему партнеры бросили Россию на произвол судьбы? Вновь и вновь Колчак задавал себе эти вопросы и не находил на них ответа.
— А армия! Почему она так позорно бежит, совершенно не сопротивляясь? Все свиньи! Вздернуть всех на виселицу или кожу содрать с живых — тогда бы стали воевать!
— Как Вы думаете, Александр Федорович, — обратился он к сидящему рядом премьер-министру Керенскому, — почему вся наша армия бежит от немцев? Скажите откровенно, если можете.
— Почему бы и нет, Александр Васильевич, что нам сейчас кривить душой, как говорится, факт налицо! Что касается армии, то она бежит не вся, а лишь те части, в которых командующих назначал сам Корнилов, к великому сожалению, их оказалось большинство!
Вспомните, как Корнилов люто ненавидел князя Салтыкова-Брянского за его несогласие с концепцией военного строительства и критические отношение к нему, как к военному министру.
Так вот, именно этот командующий армией на своем участке успешно отразил немцев, когда другие уже бежали, бросив все вооружение. Этот Брянский и сейчас там, внизу, с остатками своей 10-й армии организованно дерется в окружении, когда мы, вот здесь, смазали пятки от страху и драпаем куда глаза глядят!
— Поздно Вы, Александр Васильевич, устранили Корнилова из армии, его вообще туда не следовало бы допускать — этого рыцаря с большой дороги.
— Да и эти то, — Керенский указал на членов руководства России, находящихся рядом в самолете, — они ведь тоже ничего Вам не сумели предложить, кроме старых, давно отживших политических клише и штампов!
— Думаю, большевики должны были победить нас в Гражданской войне, тогда бы не было сейчас этого позорного и никчемного полета!
Колчак вновь перевел взгляд на окно самолета и уставился на проплывающую внизу землю. Он совершенно не понял смысла только что сказанных Керенским слов, и поэтому в глазах его просматривалась крайняя и беспредельная тоска. Разрушенные города и пылающие нивы только добавляли в эту тоску черной краски.
Будучи начисто лишенный дара государственного строителя, совершенно не понимающий глубинный менталитет русского народа как государствообразующей нации, адмирал не знал страны, в которой он жил. Игрой случая воздвигнутый на вершину власти и живший только по чужим советам, он не мог больше никуда при- вести страну, кроме как всеобщему и всеобъемлющему краху!
Другой мир
Электронные диммеры постепенно зажигали свет в зале, хотя из акустической стереосистемы еще доносился гул удаляющегося самолета... Создавалось впечатление, что все только что увиденное было пережито теми, кто находился сейчас в зале. Именно это выражали их грустные и взволнованные лица.
Ирина встала и подошла к президенту:
— Вы очень бледны, пойдемте на свежий воздух, — она стала проверять пульс на запястье. — В общем-то, ничего страшного, небольшая тахикардия. Давайте на воздух
Часть 23
Глава государства кивнул головой в знак согласия и все, тихо поднявшись, пошли к выходу. Вдохнув свежего ночного воздуха, президент немного успокоился, и самочувствие его улучшилось. Он даже попросил у генерала Садовского сигарету, и они закурили, молча поглядывая в ночное небо. Президент курил не в себя, а больше для дальнейшего успокоения:
— Ну что скажете, Виктор Эммануилович, вы, я вижу, тоже слегка не в себе, ведь так?
— Слегка — это мягко сказано! Я просто на лопатках от их технических возможностей, — кивнул в сторону Сергея генерал ФСБ.
— Да, все это просто выше всякого восхищения! — согласился президент.
Сергей с Ириной стояли немного в стороне и корректно молчали, пока глава государства и генерал- лейтенант обменивались впечатлениями. Видя, как молодая женщина устала, капитан-лейтенант обнял ее и тепло прошептал на ухо:
— Держись, ты ведь будущая жена морского офицера, и то ли еще будет!?
Она улыбнулась ему в ответ и нежно положила голову на его широкое плечо...
— А скажите, Сергей Владимирович, — послышался голос президента. — Как в общих чертах происходит компьютерное моделирование, велика ли возможность результирующей ошибки?
Молодой человек отпустил свою возлюбленную и подошел ближе к руководителю России.
— На обычном языке это выглядит примерно так. В память машины загружается необходимая база информации о конкретном отрезке времени и объектах, затем вся исчерпывающая информация о задействованных субъектах и мотивациях их поведений. Сравниваются миллионы вариантов их поведений в той или иной объективно складывающейся обстановке. При необходимости происходит добор требуемой информации, и только после этого готовится конечная модель. Вероятность ошибки исключается!
«Умница» могла Вам выдать прогноз экономического развития, выраженный в цифрах и таблицах, но это вряд ли было для Вас так интересно и убедительно, и, понимаете, я не перестаю восхищаться ей, она выразила конечную модель в художественной форме!
Она показала результат эволюции изначально заданного режима в виде нравственно-психологических переживаний людей, оказавшихся в труднейшей, совершенно безысходной и негативно складывающейся исторической обстановке!
Скажу откровенно, мы не учили ее этому, мы только задали парадигму. Все остальное — это ее сугубо личный и, если хотите, абсолютно не ангажированный подход к порученному делу. Нам самим тут есть над чем еще поломать свои головы!
— Признаюсь, кое-что из ее мотивов я уже понял, — виновато улыбнувшись, произнес президент.
— Она показала войну 1941 года потому, что именно в годину труднейших испытаний любой общественный строй проходит проверку на прочность. — глава России помолчал, глядя на землю.
— Политическая и экономическая системы, которые сложились бы в результате эволюции Белого движения в России, оказались в итоге абсолютно несостоятельные, и это Ваша «Умница» показала совершенно убедительно! Как мне сейчас не горько, но придется это признать и безоговорочно с этим согласиться!
Президент вновь замолчал, он стоял, глубоко вдыхая прохладный воздух майской ночи, скрестив руки на груди и засунув ладони под мышки. Все тоже молчали, давая ему возможность успокоиться и собраться с мыслями — предоставляя возможность высказаться первым. И он удивил всех! Он не стал больше вспоминать только что увиденную кровопролитную войну и поражение в ней своих политических апологетов. Подойдя вплотную к Русичеву, он очень вежливо и с большим уважением попросил его: