В работе Bartol and Holanchock (1979) «Личностный опросник Айзенка» применялся при обследовании 398 заключенных в тюрьме особого режима в штате Нью-Йорк. 62 % изучаемых были афроамериканцы, 30 % американцы испанского происхождения и 7 % — белые. Исследуемые преступники были разделены на шесть групп в соответствии с приговором: убийство, тяжкие преступления с попыткой убийства, изнасилование и сексуальное домогательство, воровство, кражи со взломом, преступления, связанные с наркотиками. Если заключенный совершал преступления различных категорий, его причисляли к группе наиболее серьезных преступников. Контрольная группа включала посетителей в приемных бюро по найму преимущественно в негритянских и испанских кварталах Нью-Йорка. Авторы отобрали 187 мужчин, которые согласились ответить на вопросы «Личностного опросника Айзенка». Контрольная группа соответствовала группе преступников по всем показателям: по возрасту, расе, социально-экономическому положению и профессиональным занятиям.
Во всех шести группах преступников показатели шкалы Е были ниже, чем в контрольной группе, но между подгруппами преступников различия в показателях были весьма значительны. Сексуальные преступники оказались наиболее интровертными, за ними следовали грабители-взломщики. У воров наиболее сильно проявлялась экстраверсия.
Хотя приведенная выше работа продемонстрировала действенность «Личностного опросника Айзенка» для того, чтобы провести различия в данной конкретной группе преступников, предположение Айзенка об экстраверсии она не подтвердила. Причин для этого было много, но основной оказался культурологический фактор. Заключенные в данном исследовании в основном были из негритянских и испанских кварталов Нью-Йорка, и многие из них были осуждены за насилие. Айзенк же в основном изучал заключенных белых европейцев, осужденных в большинстве случаев за имущественные преступления. Это наблюдение подчеркивает необходимость учитывать культурные факторы при изучении разнородных представителей преступного мира.
Фаррингтон, Байрон и Ле Блан (1982) нашли некоторое подтверждение теории Айзенка о преступности в своем обзоре литературы, который включал и их собственное исследование антисоциальных личностей Лондона и Монреаля. «Мы пришли к заключению, что кажется маловероятным, чтобы в настоящее время теория Айзенка, разработанные им шкалы для оценки личности или его статьи часто использовались для объяснения правонарушений» (р. 196).
Мы не должны, однако, легко отказываться от теории Айзенка. Авторы достаточно многих работ обращаются к этой теории, чтобы подтвердить свои предположения или выяснить, почему те или иные результаты сомнительны. Связаны ли подобные результаты с разными культурными факторами, разницей в подборе групп для исследования — как групп преступников, так и контрольных групп, — или же причина в выборе вопросов для личностных опросников? Шкала Р также некоторым образом помогает при исследовании как правонарушителей, которым предъявлены обвинения, так и тех, кто лично сообщал о своем преступлении. Эти данные дают основания предполагать, что те люди, которые связаны с антисоциальными или преступными действиями, обычно лишены чувствительности, они агрессивны, импульсивны, жестокосердны, эгоцентричны. Понятно, что этому свойству личности следует посвятить еще много исследований.
Хотя теория Айзенка сейчас почти забыта, в этой работе мы посвятили ей значительное внимание по трем причинам. Во-первых, потому, что эта теория дает исчерпывающую информацию о роли генетики в антисоциальном поведении. Нам предстоит еще многое узнать из этого опыта, и, возможно, некоторые видоизменения укрепят объяснительные возможности теории. Во-вторых, теория Айзенка признает взаимодействие окружения — особенно через классическое обусловливание — с особыми свойствами нервной системы. Особенно важно то, что Айзенк обращает внимание на индивидуальные особенности в нервной системе и рассматривает их как биологическую основу личности в целом (Nebylitsyn and Gray, 1972). В криминологии нельзя не учитывать наличия биологических факторов в антисоциальном поведении, даже если эти факторы являются причиной такого поведения лишь у небольшого процента людей. Однако если рассматривать теорию с такой точки зрения, то получается, что избирательное внимание Айзенка к классическому обусловливанию как главному объяснению преступности и его нежелание учитывать другие формы когнитивного процесса и процесса научения может оказаться слабым звеном его теории. Гордон Траслер (Gordon Trader, 1987) отмечает, что и сама концепция обусловленности чревата трудностями и вызывает много споров у современных психологов. Существует даже значительная полемика о значении самого термина, а экспериментальные данные, имеющие целью подтвердить концепцию, сомнительны и противоречивы. И все-таки теория Айзенка уникальна, так как она представляет одну из немногих попыток со стороны психологов сформировать общую, универсальную теорию криминального поведения.
Выводы
Понимая, что преступление, как любое другое поведение человека, происходит в результате взаимодействия наследственности, нейрофизиологии и факторов окружения, в данной главе мы рассмотрели изучение темы генетических и биологических свойств личностей, ставших преступниками. Чезаре Ломброзо, пионер в области генетико-биологической криминологии, утверждал, что существуют «прирожденные преступники», физически отличающиеся от обычных людей и имеющие склонность к антисоциальным поступкам. Теория Ломброзо неоднократно пересматривалась, но в ее основной версии сохранилась идея о врожденных криминальных наклонностях, по крайней мере у некоторых преступников. Вскоре теорию Ломброзо забыли, но она породила другие теории, в которых утверждалось, что факторов для проявления преступления может быть больше, чем только социальные факторы или факторы окружения.
Позднее теоретики изучали отношение телосложения (Кречмер) или типов телосложения (Шелдон) к преступлению. Их исследования и другие работы подтвердили связь этих факторов с преступлением, но сомнительная методология часто мешала определить, является ли эта связь причинной. Остается неизвестным, до какой степени могут влиять на преступное поведение физические свойства, определяемые генетически.
Изучение генетического фактора проводилось также в работах о близнецах и приемных детях. В целом экспериментальные работы выявили высокий процент конкордантности у идентичных близнецов, замешанных в преступлениях, что в некоторой степени подтверждает генетическую предрасположенность.
Однояйцевые близнецы, даже разлученные при рождении, одинаково проявляют себя в преступных действиях. На тему об усыновлении написано мало работ, прежде всего из-за недоступности фактов. Исследователи в этой области, которые говорят, что их работы поддерживают генетическую точку зрения, напоминают о том, что окружение может стимулировать или подавлять любую врожденную наклонность.
Айзенк предложил теорию о преступлении в виде взаимодействующих сил, рассматривая его как результат воздействия условий окружения (прежде всего через классическое обусловливание) на врожденные свойства нервной системы Суть теории Айзенка заключается в том, что у индивидов с определенным типом нервной системы (интроверты) быстрее вырабатывается обусловленность, то есть они с большей готовностью осваиваются с общественной моралью, чем люди с другими типами нервной системы (экстраверты и амбиверты). Иными словами, интроверты связывают проступок с осуждением гораздо быстрее, чем это делают другие. Некоторые могли бы сказать, что интроверты более совестливы, больше тревожатся перед совершением проступков и сильнее чувствуют себя виновными после их свершения. Однако, эта быстрая ассоциативная и рефлекторная способность может также означать, что интроверты скорее способны проявлять отклоняющееся сексуальное поведение.
Айзенк предполагал, что нейротизм и эмоциональность усиливают привычки, которые в некоторых случаях могут быть антисоциальными. У индивидов с высокой эмоциональностью быстрее вырабатываются антисоциальные привычки, чем у тех, у кого низкая эмоциональность. Психотизм, свойство, которое не удостоилось достаточного внимания исследователей, возможно, связан с некоторыми чертами психопатов и преступников-рецидивистов.
Ясно, что положения Айзенка нуждаются в значительном пересмотре и усовершенствовании. В современном виде теория имеет недостатки, которые могут оказаться для нее фатальными. Самым явным слабым звеном теории является то, что она опирается на классическое обусловливание, исключая при этом когнитивные факторы и социальное научение. Несмотря на названные проблемы, работа Айзенка представляет собой обширную теорию преступности, которая поддается проверке и продолжает стимулировать исследования в разных странах.
В заключении к главе следует обратить внимание на один момент. Приписывание основной роли в возникновении криминального поведения различным неврологическим нарушениям и функционированию нервной системы очень упрощено. В то время как биопсихологические и нейрофизиологические факторы действительно могут играть некоторую роль в формировании преступного поведения, очень вероятно, что преступное — особенно связанное с насилием — поведение развивается в результате сложного взаимодействия этих факторов с другими, не менее значительными факторами, относящимися к социальному окружению. Тем не менее во многих современных исследованиях затрагивается вопрос о соотношении «насилие и мозг».
Об агрессии
Количество свидетельств долгой истории человеческой агрессии и насилия просто огромно. Последние пять тысяч шестьсот лет письменной истории человечества включают 14 600 войн, т. е. средняя цифра составит более 2,6 войн каждый год (Baron, 1983; Montagu, 1976). Некоторые авторы доказывают, что агрессия, будучи по своей функции инструментальной, помогает выживанию человека. Из многовекового опыта люди научились тому, что агрессивное поведение позволяет получить материальные блага, землю, богатство; защитить собственность и семью, завоевать престиж, статус и власт