Другая устойчивая тенденция состоит в том, что многие мужчины, обвиненные в совершении изнасилования и осужденные за это преступление, находились в постоянном конфликте с обществом еще задолго до того, как совершили изнасилование. Около трети арестованных за изнасилование с применением силы совершали изнасилования и раньше, а приблизительно третья часть из этой выборки имеет опыт арестов за другие насильственные преступления (Chappell, 1977а). В выборке из 114 осужденных насильников, опрошенных Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1984), 12 % имели судимости за изнасилование или покушение на изнасилование, 39 % имели предыдущие судимости за кражи со взломом и грабежи, 29 % — за похищения людей, 25 % — за гомосексуализм и 11 % — за убийства первой или второй степени. В целом 82 % имели предшествующий опыт совершения преступлений, но только 23 % были осуждены за сексуальные преступления. Гебхард и его коллеги (Gebhard, Gagnon, Pomeroy and Christenson, 1965) сообщили, что 87 % из их выборки сексуальных преступников (главным образом насильников) до двадцатишестилетнего возраста уже имели судимость за некоторые другие преступления, помимо сексуального.
По профессиональному составу лица, арестованные за изнасилования, чаще всего принадлежат к так называемому синеворотничковому рабочему классу (около 50 %) и к безработным (приблизительно 30 %). По данным Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1984), только 20 % всех осужденных насильников имели среднее образование или выше, а 85 % являются выходцами из рабочих семей. Среди арестованных за изнасилования оказалось очень немного высококлассных специалистов или представителей беловоротничковых профессий. Исследование, проводившееся в Англии (Wright, 1980), показало, что 75 % лиц, арестованных за изнасилования, принадлежали к рабочему классу с низкой квалификацией и только 2 % относились к специалистам умственного труда или к управляющему персоналу. Интересно, что если в Соединенных Штатах в изнасилованиях обвиняют людей умственного труда, то после того как обвинения в изнасиловании поступают в прокуратуру, их количество стремительно уменьшается, тогда как численность других профессиональных групп остается неизменной. По сути, эти данные говорят о том, что более состоятельные или привилегированные преступники отсеиваются на ранних стадиях судебного процесса значительно чаше, чем менее привилегированные и менее влиятельные преступники.
По словам обвинителей, приблизительно часть обвиненных в изнасиловании признает, что преступление было запланировано и заранее обдумано (Chappell, 1977b). Разумеется, получение таких статистических данных затруднено тем, что большинство подозреваемых не хотят признавать преднамеренность преступления, поскольку это неминуемо приведет к ужесточению выдвигаемых против них обвинений. Поэтому весьма вероятно, что количество предумышленных изнасилований существенно выше, чем сообщают обвинители. На основе анализа сообщений об изнасилованиях, совершенных в Филадельфии, Амир (Amir, 1971) утверждает, что 71 % из них были запланированы. В исследовании Фонда Суда Королевской Скамьи (Queen Bench Foundation, 1978) свыше 1/5 проинтервьюированных осужденных насильников признали, что они имели ясное намерение совершить изнасилование.
Традиционно многие клиницисты смотрят на насильника как на жертву «неконтролируемых побуждений» (Edwards, 1983) или вместилище «личности с психическим расстройством» (Scully and Marolla, 1984). В популярной литературе по сексуальным преступлениям в течение долгого времени доминировала точка зрения психиатрической криминологии; она продолжает оказывать существенное воздействие на образ мышления западной цивилизации. Как отмечают Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1985), психиатрическая литература, как и широкая общественность в целом, традиционно выделяла четыре фундаментальные причины поведения насильника. Вот эти причины: 1) неконтролируемые импульсы или побуждения, 2) психическое заболевание или дефект, 3) мгновенная потеря контроля, вызванная необычными обстоятельствами, и 4) подстрекательство со стороны жертвы. Скалли и Маролла утверждают, что все эти причины поведения насильника относятся к факторам внешней среды, часто к жертве. Другими словами, традиционная психиатрическая литература настойчиво приписывает причинные факторы сексуальных отклонений обстоятельствам, которые не поддаются прямому или немедленному контролю преступника. Однако эти предположения пока не нашли эмпирического научного подтверждения. Рассмотрев каждое из них, мы перейдем к выявленным исследователями фактам.
Указание в качестве причин неконтролируемых или непреодолимых импульсов означает ссылку на такие психологические состояния, при которых нормальные механизмы сдерживания или самоконтроля существенно ослаблены или фактически выключены подавляющим сексуальным импульсом. С этой точки зрения главный аргумент состоит в том, что чрезмерная сексуальная депривация может приводить к гипертрофированию врожденного естественного сексуального влечения до такой степени, что человек теряет контроль над своим поведением и, следовательно, больше не может управлять собой. Облегчить давление этой мощной биологической силы может только немедленное сексуальное удовлетворение. Саймонс (Symons, 1979), например, пишет, что сексуальные импульсы мужчины — часть человеческой природы и что мужчины инстинктивно ищут «ни к чему не обязывающих безличных копуляций».
Ссылка на психическую болезнь или дефект подразумевает, что изнасилования и большинство сексуальных отклонений являются симптоматикой некоторого глубинного заболевания или умственного отклонения. Все сексуальные преступники в первую очередь «больны» и нуждаются в помощи. Приверженцам этой точки зрения свойственно убеждение, что все сексуально девиантные поступки похожи по своей причинной обусловленности и представляют собой один вид психопатологии, обычно некоторую форму расстройства характера (Lanyon, 1986). Лэнион (Lanyon, 1986, р. 176) полагает, что это убеждение «часто является точкой зрения, к которой тяготеют и система правосудия, и учреждения социального обслуживания, и широкая публика». И как отмечают Скалли и Маролла (Scully and Marolla, 1985), «убеждение в том, что насильники больны или должны быть больными, удивительно стойкое» (р. 298). К подобной точке зрения примыкает мнение, что многие насильники на самом деле скрытые гомосексуалисты, которые сексуально атакуют женщину, чтобы доказать свою мужественность себе самому и окружающим.
Интересным развитием взглядов на причины сексуального насилия как на болезнь является точка зрения, в соответствии с которой сексуальное преступление представляет собой пагубную склонность (см., например: Carnes, 1983). Этот подход является убедительным и привлекательным, потому что преступления на сексуальной почве имеют некоторое очевидное и поразительное сходство с другими формами аддикции (пагубной склонности) — с алкоголизмом, булимией, склонностью к азартным играм и магазинным кражам и наркоманией. Интересно, что данный подход широко применяет те же стратегии, что и «Анонимные Алкоголики», в частности, методику «Двенадцати шагов к восстановлению». Следствием этого является появление различных групп самопомощи наподобие «Анонимных Приверженцев Секса и Любви». «Анонимных Сексоголиков», «Анонимных сексоманов» и «Анонимных Сексуальных Извращенцев». В главной книге «Анонимных Приверженцев Секса и Любви» (Augustine Fellowship, 1986), например, утверждается, что потребность в близких отношениях с человеком другого пола «может быть низведена до привычки и превратиться в навязчивый поиск секса и любовной связи или выродиться во всепоглощающее стремление к отношениям, характеризуемым личной потребностью в обладании партнером и его сверхзависимости. Между тем подобные паттерны способны навсегда исключить возможность действительного удовлетворения основной потребности в подлинном понимании себя и партнера». Эти группы и подходы не следует путать с программой «Профилактика возврата девиантного поведения» (RP) — программой выработки навыков самоконтроля, которая представляется весьма перспективной для сокращения сексуального насилия. Мы будем обсуждать эту форму профилактической работы ближе к концу главы.
Третьим распространенным заблуждением является связывание преступности на сексуальной почве с употреблением наркотиков. В соответствии с такой точкой зрения человек в некоторых обстоятельствах, например под действием наркотиков или алкоголя, может на мгновение потерять контроль над своими побуждениями. Считают, что алкоголь снимает социальные и моральные ограничения, оставляя человека один на один с сексуальными инстинктами, и тогда эти инстинкты становятся просто неудержимыми, заставляя отдельных людей тут же нападать на подвернувшуюся жертву. По данным одного исследования, 2/3 мужчин, изнасиловавших своих подруг, объясняли подобные нападения чрезмерным пьянством (Kanin, 1984). Они утверждали, что изнасилование было вызвано опьянением и потерей самоконтроля из-за высокого уровня сексуального возбуждения. 1/2 часть респондентов была убеждена, что если бы они были в трезвом состоянии, то никакого изнасилования не произошло бы.
В соответствии с четвертой точкой зрения изнасилование провоцируется самой жертвой, поскольку она некоторым образом вводит преступника в искушение. Изнасилование, согласно этой точке зрения, является сексуальным актом, который подсознательно провоцируется женщиной. «Хороших девочек не насилуют» или, по крайней мере, они «не позволяют ситуации выйти из-под контроля». Примером изнасилований, провоцируемых жертвами, согласно этой точке зрения, вероятно, является изнасилование женщин, путешествующих автостопом. Из-за своих неосознанных желаний женщины невольно пособничают насильнику, демонстрируя ему различными способами свою доступность. В исследовании Канина (Kanin, 1984, р. 96) 2/3 мужчин говорили, «что хотя с юридической точки зрения то, что они сделали, вероятно, было изнасилованием, в происшедшем виновата сама женщина, демонстрировавшая такое сексуальное поведение. По словам этих мужчин, нескромное сексуальное поведение жертв фактически оправдывает их действия. Таким образом, мы сталкиваемся с некоторым оправданием изнасилования, аналогичным оправданию убийства». Целый ряд массовых опросов, охватывающих значительную часть населения Соединенных Штатов, убедительно свидетельствует о том, что многие люди продолжают считать жертву ответственной за изнасилование, по крайней мере отчасти, и что только некоторые особы женского пола могут стать жертвами изнасилования (Lottes, 1988).