От Элли Смит мы узнали, что оргмат участвует в жизни биологических людей будущего не меньше, чем в нашей. С помощью оргмата они лечатся, улучшают тела и продляют жизнь. Говорят, что в геном человека будущего встроены молекулы оргмата…
Я знаю, что вам уже скучно читать это. Что вы привыкли к другой Юнь Джинг, той, которая пишет о сексе с драконами или о сексе с тремя драконами. Но всё-таки прочитайте, что я напишу дальше.
Работа по улучшению локусянской цивилизации сплотила колонистов, а центром этой сплочённости стал Роман Крылов. Его место, его локус на карте нашего будущего — центральное. И биологические люди обязаны будут принять этот факт.
Роман Крылов — практически бог, а мы его коллеги.
Но Роман не в том смысле бог, что мы обязаны ему поклоняться, как этого хотел Великий Рамирес для себя, а в том смысле, что Роман и боги помельче, это те, кто за нами присматривает и не даёт в обиду. Ну и награждает, как водится среди богов, бессмертием и супер силой.
Именно Роман Крылов и все, кто с ним рядом, делают наше будущее бесконечным.
У Романа Крылова обычно «нет слов», поэтому я сказала нужные слова за него.
Зачитав Роману вслух этот отрывок, Бенни Шостаков сказал:
— В искусстве лизать задницы Юнь Джинг превзошла меня.
— В отличие от тебя, она это делает искренне, — заметил Роман.
— Не это ли самое страшное?
Роман не знал что ответить. Он иногда не поспевал за теми изменениями, инициатором которых являлся он сам.
Свесив ноги вниз, Роман сидел на стреле портального крана и смотрел на кольцо гравитомагнитного ускорителя, лежавшее на земле, как огромный бублик. Вокруг него сновали стройботы и ходили инженеры.
Завтра утром над этим бубликом взорвутся ориктолит-фотонные торпеды, разгоняя грозовые облака и расчищая небо, а под бубликом заработают тысячи двигателей, которые отправят его в многодневное путешествие в стратосферу Локуса. Кольцо займёт своё место в цепочке колец, очередной космодром заработает на полную мощь, доставляя на орбиту грузы.
Новый космодром ускорит строительство «Малыша», так назвали уменьшенную версию генератора червоточин. Но даже он сможет не только переслать сигнал, но и перебросить через червоточину коробочку с картами памяти.
По подсчётам Романа строительство Малыша закончится через три-четыре земных года. Потом понадобится ещё лет пять-семь, чтобы отогнать его на то расстояние, на котором гравитационное притяжение местного солнца перестанет влиять на генерацию червоточин.
Что тогда? Тоже ничего особого.
Ведь понадобится ещё неизвестное количество лет, чтобы настроить все аппараты Малыша. А до этого надо будет вообще отыскать Землю или другие планеты Эксплоры, проводя многочисленные эксперименты по переброске зондов на расстояние менее одной десяти тысячной всего расстояние между Броском и предполагаемой точкой выхода. Каждый зонд — это тысячи часов ожидания, получения от него сигнала. Затем сотни часов корректировки положения аппаратов, а потом новая переброска зондов. И так неизвестное количество раз, пока не будет найдено оптимальное положение аппаратов. Быть может ещё десятки лет. Ещё больше, чем когда-то потратили земляне, на поиск экзопланет.
Космос — дело небыстрое.
Из синего вечернего воздуха вышла чёрная фигура Элли. Убрав фазовый УниКом, она присела рядом с Романом.
Недавно ей исполнилось сорок два земных года.
— Ты выглядишь ещё хуже, чем в прошлую встречу, — сказал Роман. — А она была всего три сезона назад, на твоём дне рождения.
— Умеешь ты ободрить женщину.
Вообще в восприятии синтезана биологические люди менялись чуть ли не каждый день. Процессы, происходящие в тканях их организмов, были заметны уже при «Зрении» выше десятки. А «Восприятие» выше двадцатки позволяло воочию наблюдать скоротечность жизни.
— Кстати, я снова беременна, — сказала Элли.
— Джером — неутомимый папаша.
— Скоро я не смогу навещать тебя, костюмчик снова станет тесноват.
На определённой стадии беременности твин запрещал включение фазового УниКома, так как он вредил плоду.
— Ничего. Я сам к тебе приду. Мне кажется, что у нас будет много времени. Ведь никто так и не прилетел из будущего.
Элли нахмурилась, отчего у неё на лбу прорезались морщины:
— Ты же знаешь, что сроки их прибытия — приблизительны? Первые колонисты из моего времени могут и позже заявиться, а могут и прямо сейчас.
— Знаю. Но мы недаром уже столько лет изучаем микрочервоточины. Темпоральную аномалию можно игнорировать, если исправить математическую ошибку в методе генерации червоточины. Пока что мы не можем проверить свои расчёты на практике, но…
— Но ты думаешь, что люди из моего времени сами заметили ошибку?
— Да. Я уверен, что в новой версии Броска, которую строят люди в будущем, не будет никаких ошибок. Более того, я уверен, что они даже не подозревают об этой аномалии. Узнают о ней только от нас, когда прибудут на Локус.
— То есть более чем через сто лет?
— Угу.
— Я уже умру к тому времени.
Роман положил руку ей на плечо:
— Мы и тут что-нибудь придумаем.
Элли Смит вздохнула:
— Перенос сознания из твина в тело синтезана невозможен.
— Не невозможен, а просто мы пока что не знаем, как его осуществить. Но сразу после Малыша, я переброшу все силы на этот проект.
Элли махнула рукой:
— Всё равно, какой от этого толк? Ведь это буду не я, а моя копия.
Роман прикоснулся пальцами к лицу женщины:
— Я тоже копия. Я и твоя копия сделаем то, что не осмелились мы с тобой.
Элли Смит грустно покачал головой:
— Прошло столько лет, но я всё ещё, что ты навсегда остался девятнадцатилетним парнем.
— Неправда, я тоже взрослею!
Элли убрала руку Романа со своего лица:
— Ничего подобного. Ты ещё тысячу лет будешь шутить на тему секса с моей копией, не понимая, как это обижает меня, настоящую.
Ещё во времена оригинального Романа на долгожительство и активную старость работала целая индустрия. Люди давно перестали обращать внимание на этическую сторону вмешательства в природу человека, меняя и улучшая всё подряд. На пути тотального трансгуманизма[1]осталось только два препятствия: совершеннолетие человека и профессиональная необходимость для улучшений. Стимустат, повышавший интеллектуальные способности, не раздавали сотрудникам фабрик соево-синтетических мясных изделий, а костно-мышечные импланты не ставили студентам факультета «Квантовая психофизика сознания».
Другой вопрос, что существенного успеха на пути к продлению жизни биологической оболочки не было достигнуто и во времена Романа. Импланты улучшали определённые способности людей, но каждый имел свои отрицательные стороны. Поэтому никто не использовал эти улучшения просто так, ради интереса.
Зато, по словам Элли, в будущем твины, в сочетании с оргматом, совершили прорыв в этой области. Твины заменили собой психические стимуляторы и нейроимпланты прошлого, а оргмат стал основным материалом для улучшений тела.
Только вот медицинские комплексы, выполнявшие всю эту работу, остались в будущем. Конечно, настоящие колонисты должны были их взять с собой, но к моменту атаки Новых Людей их даже не было на Броске. Их всё ещё везли с Марса.
Несколько десятков так называемых «медицинских юнитов» не творили такие чудеса, как, например, камеры ускоренной регенерации для синтезанов. Кроме того, использование сложных функций требовало специальных знаний, а замусоренные Потоки Сознания военных медиков из отряда Вадима были плохим подспорьем для тех людей, которые решили стать врачами.
Со временем люди вполне освоили их работу, что позволило свести смертность к минимуму. Погиб только один человек — Сергея раздавил ультра-жук. Целую стаю этих гигантов привлёк свет прожекторов базы Три Водопада. А охранные системы не смогли отогнать всех.
Ещё трое зародышей погибли из-за того, что оператор медицинского юнита ошибся во время инсталляции твина. Этот смертельный опыт научил врачей, и больше таких ошибок не было.
Поэтому новорождённые Локусяне не стали дикарями в сравнении с родителями.
Правда, производство твинов невозможно было наладить на колониальных цепочках. Хотя бы оттого, что никто не знал, как устроены эти девайсы из будущего. Но недостатка в твинах не было — в ИТАКах, спасённых с Далласа Корби, хранилось около трёхсот тысяч неактивированных твинов. Хватит на целый город.
В остальном люди жили неплохо. Индустрия, созданная синтезанами, сильно помогала. Недаром же проект «Эксплора» разрабатывали лучшие умы человечества, объевшиеся стимустатом.
Почти все люди переженились друг с другом и родили детей. Хотя были и те, кто остался без пары. Эти люди стали активными исследователями материка Дейтерос наравне с синтезанами.
Роман в очередной раз убедился, что религия — это инструмент тончайшей настройки людского поведения. Если бы не вера, то навряд ли десятки молодых людей захотели бы создавать многодетные семьи и целыми днями заниматься воспитанием потомства.
Пока новые дети не обзавелись фазовыми УниКомами, их ограничивали в передвижениях по материку, они не покидали Три Водопада и окрестности. Ведь пока что популяция людей слишком мала, чтобы опасные вирусы могли мутировать, но кто знает, какие ещё болезни таятся в непролазных джунглях травяных деревьев или в жёлтых полях Долины Смерти?
Поэтому все колонисты, которые имели хоть какой-то опыт в медицине и вирусологии были заняты на работах по изучению микромира Локуса. Кстати, как и предполагал Роман, на Прогрессе был изучен не только возбудитель локусянской лихорадки, но и некоторые другие виды потенциально опасных вирусов. К сожалению, все лаборатории были сожжены Рамиресом, поэтому остались только разрозненные результаты на картах памяти, сохранившиеся на других базах.
Собирательство этих карт и аудиологов, принадлежавших учёным с Прогресса, напомнило Роману конкурс от Дома Тысячи Удовольствий.