—:) —
Спасибо, что воспользовался системой мультижизни от корпорации Лабсетэк.
Не забывай, твоё сознание всегда там, где находятся его атомы.
Потом:
Сохранение настроек…
Выход.
Вероятно, это стандартные процедуры работы серверов BATS. Настройки интерфейса сохранились вместе с бинарным массивом, чтобы восстановиться после перерождения.
Интерфейса больше не было. Странное ощущение, после стольких часов жизни, проведённых в его постоянном присутствии. Как говорил наставник из центра подготовки колонистов: «Интерфейс — это единственный жизненно важный орган синтезана. Нет интерфейса — нет вас».
Роман понял, что призраком он пробудет недолго. Призыв на перерождение усиливался. Нужно успеть за оставшееся время что-то совершить.
Он приподнял голову и посмотрел на дверь каюты, в которой заперта Панда. Первой мыслью было:
«Посмотреть бы на неё…»
А второй мыслью:
«Стоп. Я поднял голову?»
Роман захотел пошевелить мёртвой рукой, но не получилось. И он понял почему, ведь связь между телом и бинарным массивом прервана. Тогда он представил, что все связи оргмата восстановились. Что это его прежняя рука. И его прежнее тело. Рассчитывал, что чудесное усилие воли поднимет его, как заклинание некроманта поднимает нежить… Но этого тоже не произошло.
Более того, Роман понял, что головой он тоже не двигал. Это была необъяснимая иллюзия, чем-то похожая на фантомные боли. Его тело как лежало неподвижно, так и лежало.
Но при этом Роман отчётливо видел, как Монтана стояла над ним. Отбросив лезвие психоножа, она поспешно сняла с пояса своего платья какое-то устройство.
Хотя слово «видеть» не точно описывало это состояние. Оно было ближе к тому, когда сознание Романа, рассредотачивалось между десятью тысячами стройботов, воспринимая мир с десяти тысяч разных ракурсов.
Он не видел, а просто знал.
Знал, что Панда сидела на полу в закрытой каюте, прижавшись ухом к двери, пытаясь на слух разобраться в происходящем.
А ион-джет летел сквозь плотные облака, в сторону баз альянса Биопанки. Роман знал это без какой-либо карты.
А внизу, под облаками, бушевали волны залива Верховена, ударяя в скалистый берег, сотрясая воздух и камни…
А на дне залива медленно плыло какое-то чудище с двумя длинными усами по бокам морды. Каждый ус — толщиной с ракету. Кажется, эти твари и уничтожали подводные лодки колонистов. Теперь Роман даже знал почему.
Роман знал всё, что видел и видел всё, что хотел знать.
При этом сохранялось ограничение на «дальность прорисовки». Чем дальше от той точки, где находилось невидимое «Я», тем тоньше становился мир, погружаясь в серый туман. Может быть и не серый, просто Роман не мог подумать о нём иначе, чем термином «серый туман».
Ещё он мог вообще о нём не думать, но точно знал, что этот серый туман и есть реальный мир. Выглядел он так из-за того, что сознание больше не отражалось от этих объектов. А они в свою очередь не пытались отразиться в его сознании.
Роман увидел реальность такой, какой она была, без искажений, которые вносил в её восприятие мозг человека, или мозг синтезана, который максимально имитировал человеческий. Включая все его ошибки, ложь и подтасовки.
То есть Вселенная была никакой. Безликим взаимодействием элементарных частиц и энергии.
Из окружающей Романа Вселенной исчезли все её признаки. Но одновременно с этим он словно получил возможность сам эти признаки ей назначать.
Он выделил из мельтешащей серости образ Монтаны Френч. Она тут же проявилась, как фигура актёра на пустой чёрной сцене. Монтана стояла на четвереньках перед его трупом, приложив к его лбу какое-то устройство, опутанное инк-кабелями.
Как заведённая она повторяла:
— Не может быть, не может быть. Почему он? Почему он?
Её бормотание раздражало. Роман захотел, чтобы она заткнулась.
Выронив устройство, Монтана поднялась на ноги, поскальзываясь в лужах оргматовой крови, вытекшей из Романа. Обеими руками схватилась за голову, словно от сильной боли. Зато теперь она молчала. Мысленным толчком Роман выбросил её обратно в серый туман:
«Потом разберусь, что с ней стало».
Зов перерождения усилился. Из-за него мир приобрёл ясность. Снова появился ион-джет, облака и гигантские волны, полные усатых морских монстров. Роману всё это не нужно. Это состояние напоминало то, когда он был человеком и, просыпаясь утром от приятного сна, не хотел из него уходить.
Он вернул прежнюю пустую серость. Но теперь удерживать её стало труднее.
Роман вытащил из пустоты образ двери каюты. Потом вынул из неё электронный замок. В искрящейся дыре на месте замка появилось удивлённое лицо Панды. Поднявшись с пола, она вышла из каюты.
Серость исчезла, Роман вернулся в красочный и звучный мир. Его тут же потянуло на перерождение. И остановить он это уже не мог. Он больше не видел мир со всех ракурсов, вернувшись в ту точку, где находились мёртвые глаза его тела.
Панда что-то сказала, нависая над Романом. Потом она, кажется, волокла его труп по полу. Голос её сначала превратился в «Бу-бу-бу», а потом растворился в однообразном шуме.
Больше всего Роман боялся за Панду. Она останется одна на этом ион-джете, никто её не защитит. В случае её смерти — не будет больше никакой Пандоры Джинг.
Хотел сказать ей об этом, но его окутало что-то мягкое и синее.
2.6
— Я запутался, — сказал Роман. — Кто кого чаще спасал, ты меня или я тебя?
— Давай посчитаем, — ответила Панда. — Ты начал первым, когда помог сбежать моей семье из рабства.
— Да, но ты не была рабыней, так что я спасал не тебя.
— Но теперь ты знаешь, почему я вернулась с Арены на родную базу? Так что жила там, как рабыня.
Панда сидела на полу, напротив камеры ускоренной регенерации «Ре-Аниматик», в которой находился Роман. Он смутно видел и слышал её сквозь толстое стекло и синюю жижу, а вот чтобы она услышала, приходилось кричать:
— Один — ноль в мою пользу.
— Потом ты снова меня спас, когда меня и Субхата на Шестой Стене прижали беспилотники Нёртона.
— Но ведь в итоге ты погибла, взорвавшись в ровере?
— Но всё равно же сначала ты меня спас? — сказала Панда.
— Ладно. Пусть будет два — ноль в мою пользу. Хотя нам надо улучшить методику подсчёта. Что там дальше по списку?
— Когда мы напали на Рэя Нёртона, я обошлась без твоей помощи, а ты без моей.
— Пока что я веду. Далее…
Проект-панно возле Ре-Аниматика осветилось, показывая зелёное сердечко — восстановление закончилось.
Толстое стекло отодвинулось и Роман, нетвёрдо ступая, вышел из камеры, окутанный облаком оргмата. Закрыл за собой дверь и уважительно сказал:
— Эта штука — бесценна.
— Хорошо, что она оказалась на ион-джете, — ответила Панда.
— А ещё лучше, что ты догадалась запихать в неё мой труп.
То ли после камеры, то ли после перерождения вне серверов BATS, то ли после странных предсмертных видений, но он ощущал себя иначе. Он не мог сказать, в чём выражалась эта новизна. Он её боялся.
Шутливая болтовня с Пандой помогла ему не думать о непонятном.
Приняв из рук Панды грязное полотенце, затвердевшее от старого оргмата, он вытерся и осмотрелся.
Камера восстановления установлена в пассажирской части ион-джета. Впереди стена с дверями пилотской каюты, на замках светились красные индикаторы блокировки. Позади такие же двери, ведущие в грузовой отсек. По стенам стояли ряды кресел.
На полу рядом с камерой валялись обломки УниКома и множество лезвий психо-кинжалов.
— Вынула их из твоего трупа, перед тем как положила его в камеру, — сказала Панда. — Копалась внутри тебя, как мясник. Б-р-р, вроде бы мы и не люди, но расчленёнка всё равно выглядит мерзко.
— А разве ты не повидала расчленёнку на Арене?
— Я мастер рукопашного боя. У нас всё происходит без кровавых ужасов, какие случаются на других аренах. Особенно мне животных жалко. Они-то в чём виноваты?
— Открой первое на Локусе общество защиты прав животных.
— Идея неплохая. Мне как раз надо посвятить последнюю жизнь спокойным занятиям.
Тут Роман спохватился, панически озираясь:
— А где сканер?
Панда виновато хлопнула себя по лбу:
— Чёрт, остался возле шлюза.
Роман запаниковал ещё больше:
— Ион-джет всё ещё в воздухе?
Вопрос был лишним. Чувства быстро возвращались и он уже ощущал лёгкое дрожание пола и слышал гул двигателей.
— А где ему быть? Как Монтана поставила его на автопилот, так и летит…
— Куда?
— Понятия не имею. Но точно знаю, что нам туда не надо.
Летать на автопилоте — рискованное занятие. Их использовали только при взлёте и посадке. Или на участках воздушных трасс, рядом с которыми за всё время наблюдений не зафиксирована ни одна аномалия.
Конечно, управляющие ИИ справлялись с полётом по сложным маршрутам. Но некоторые аномалии нарушали работу электронных компонентов. Из-за аномалий ломались даже сами детекторы аномалий. Поэтому авиация на Локусе не была автоматизирована, как наземный транспорт.
«Обработка данных» и «Осязание» Романа ещё не достигли тех значений, когда он мог управлять техникой без подключения через коннекторы. Впрочем, он был уверен, раз двери пилотской кабины закрыты, то и управление ион-джетом заблокировано для посторонних.
— Где Монтана? — спросил Роман.
— Я была занята твоим спасением, не до неё было. Я просто утащила тебя и закрылась изнутри в отсеке с Ре-Аниматиком. Чёрт, ах я дура, почему я не захватила сканер?
— Всё правильно сделала. Твоя расторопность меня спасла.
— Это сколько очков в мою пользу?
— Мы ещё не дошли до этого.
Роман снова обшарил шкафы, но оружия не нашёл. Тогда выломал поручень из ограждения пассажирских кресел.
В одном шкафу обнаружился армированный бодисьют разведчика. Металлический слой местами покрылся ржавчиной. Видать, он висел тут очень давно.