– А вы, Нова/Зен? – спросили они. – Вы направляетесь в Йаарм и в родные миры, да?
– Мы не знаем, куда поедем, – ответила Нова, надеясь избежать перехода к неудобной теме об их с Зеном возвращении домой. – Мы еще не видели так много частей Паутины. Линия на Йаарме – не единственная, которая проходит через Край Ночи…
– А, по остальным лучше не ездить, – сказал один из герастеков. – Можно попасть только в захолустье, в родные миры крейттов. Вам не понравятся крейтты. Они не просто торговцы, они еще и мародеры. Они… – (в гарнитуре Зена с трудом нашелся перевод презрительного фырканья, он остановился на слове «хулиганы»).
– А что насчет других линий? – спросила Нова.
– Через несколько пустых миров можно попасть в Айахей-Йаахаа, но через Йаарм туда можно добраться быстрее, – ответили Коф/Аталаи. – Что до остальных, то ими никто не ездит. Они ведут к другому поселению крейттов, дальше – к Гнездовым мирам нимов, а потом…
– Нам туда не нужно, – заметил Зен. Нимы были загадочной расой и держались особняком, но он видел их издали на Яшти, они напоминали существ из его ночных кошмаров: крабо-пауко-насекомые размером с маленьких пони, бегавшие на отвратительных членистых ногах. Он не хотел ехать ни по одной линии, проходившей через их станции.
– А после Гнездовых миров? – спросила Нова. – Куда потом ведет линия?
Коф/Аталаи тревожно покачали головами:
– Никуда, Нова/Зен. Может быть, когда-то, во времена Творцов рельсов она и уходила куда-то, но теперь непроходима, потому что ведет в Черную Зону, и никто из морвов не отважится туда отправиться. Край Ночи находится настолько близко к Зоне, насколько мы вообще готовы к ней приблизиться. Глядите, ее видно вот отсюда…
Герастеки остановились и указали на небо. Луна тонула, и звезды сияли в ярких созвездиях над бескрайним морем. Но в одном месте, низко над горизонтом, звезд не было. Казалось, что там висело облако, закрывая их, но Нова знала, что ночь была безоблачной. Она смотрела на широкую область космоса, где просто не было звезд.
Но кое-что там все-таки было. Она чувствовала это, как звук на самой грани слышимости. Не совсем сигнал, не совсем голос, но что-то звучало из этой темноты.
А потом все исчезло, и Зен спросил:
– Черная Зона? Это как-то связано с Творцами рельсов, не так ли?
– Скорее всего, там находились родные миры Творцов, – сказала Нова. – Эта область лежит в самом сердце Паутины. Должно быть, именно там все началось. Там должны быть огромные хабы, линии которых когда-то доходили до таких станций, как эта. Но когда Творцы рельсов умерли – когда наступил Блэкаут, чем бы он ни был, – в общем, легенда гласит, что солнца, освещавшие родные миры Творцов рельсов, просто погасли.
– Как такое могло случиться? – спросил Зен.
Герастеки нервно задрали головы. Они не говорили о Блэкауте.
– Это случилось так давно, Зен/Нова, и было так плохо, что теперь никто не помнит.
– Но морвы помнят. Они не поедут ни через один шлюз, ведущий в Черную Зону Блэкаута. Как говорится в старой песне о Творцах рельсов: «Потеряны их базы, и линий больше нет, и поезд не поедет в край, где черных солнц есть свет».
– Но давайте не будем говорить о Блэкауте. Давайте будем находить друзей, есть, и пить.
Они двинулись дальше, колеса багажных тележек слегка скрипели на тротуаре. Нова оглянулась на черную дыру в небе, но та уже скрылась за горизонтом. Что бы оттуда ни нашептывало, теперь оно молчало.
Глава 21
Блэкаут оставил длинную тень страха на Паутине миров. Зен и Нова давно это заметили. Существа порой шутили по этому поводу, восклицая: «Блэкаут его побери!», когда разливали выпивку или когда отпадало колесо багажной тележки, но страх был настоящий. Цивилизация Паутины выросла на обломках, оставленных событием, слишком страшным для понимания, катастрофой, поглотившей самих Творцов рельсов. Вот почему им было так трудно глядеть на любое устройство сложнее обычного компьютера – поговаривали, что у Творцов рельсов имелись невероятные технологии, и никто не хотел быть слишком на них похожим на случай, если наступит очередной Блэкаут и поглотит их. По той же причине здания, стоявшие в самом сердце каждой станции – древние строения Творцов рельсов, покрытые светящейся травой, – всегда пустовали. Дети на спор прокрадывались в тихие залы, а взрослые строили сооружения поменьше у внешних стен, а жить в том месте, которое построили Творцы рельсов, никто не хотел. На всякий случай.
Край Ночи не был исключением. Между платформами стояли старые стеклянные башни, а вокруг их оснований выросли более скромные сооружения. Там были домики диков, похожие на маленькие пузатые глиняные печи, и шатры чмойев, и раскиданные то тут, то там грязные убежища хатов. Там были длинные дома герастеков, у которых одна открытая стена всегда отсутствовала, потому что герастеки раньше жили в мире, состоящем из одних прерий, и ненавидели находиться в замкнутых пространствах слишком долго. Между зданиями пустовало место, где были натянуты цветные фонари, возможно, чтобы скрыть бледный призрачный свет от ползучих растений на развалинах. Там же стояли продуктовые ларьки и бар диков, где подавали струи опьяняющего газа, и маленькие бассейны, в которых хаты стояли, как спущенные воздушные змеи, опустив ноги во вкусные питательные вещества.
– Смотрите – здесь крейтты! – воскликнул кто-то из Коф/Аталаи, когда они пробирались между группами диков, сидевших на корточках, и парами герастеков, спокойно стоявших у столов, заваленных ароматными травами.
Ни одно из существ, с которыми Зен и Нова уже познакомились в Паутине, не пользовалось стульями, но казалось, что крейтты умели сидеть. Зен почувствовал трепет узнавания, когда впервые увидел, как они движутся сквозь толпу на дальней стороне площади. Сначала они казались почти людьми: первыми человеческими существами за девять месяцев. Две руки, две ноги и одна голова, и все это в более или менее правильных местах. Но когда крейтты подошли ближе, наблюдая за ним своими желтыми глазами так же пристально, как Зен смотрел на них, он увидел, что они были по-своему чужие, как и все остальные.
Должно быть, где-то существовала планета, на которой эволюционировали динозавры, и астероид там не падал и никого не уничтожал, поэтому они продолжили эволюционировать и превратились в крейттов: мускулистых ящеров размером с человека, с плоскими лицами и широкими ртами, с множеством гребней, шипов и плавников – частью их одежды или частью их самих, трудно определить на глаз. Один из них был выше остальных, и Зен сначала подумал, что у него крылья, но оказалось, что это просто кожаная накидка с широким красным воротником, обрамлявшим умное лицо рептилии.
– С ними самка, – сказал Коф (или Аталаи). – Это хорошо.
– Самцы менее разумны, – добавила Аталаи (или Коф), – и создают проблемы, если с ними нет вожака-самки.
– Их голоса почти как у людей, – заметила Нова.
Матриарх[8] крейттов подошла ближе, а за ней – двое самцов. Янтарные глаза были холодными и любопытными, а голос – тихим сочетанием рыков и шипений, которые, должно быть, каким-то образом складывались в слова на торговом языке Паутины, потому что перед Зеном появился перевод.
– Вы – послы людей. Мы слышали новости о вас. Очень любопытно.
Нова произнесла свою обычную речь о том, что они с Зеном занимаются исследованиями от имени Империи Сети, которая скоро будет готова открыть торговлю с мирами Паутины.
– Да, – согласилась крейтт и обнажила сверкающие зубы, как показалось Зену, в саркастической улыбке. – Скоро вы отправитесь домой через шлюз на Йаарме и вернетесь с поездами, полными таких же людей, как вы.
– Нет ничего необычного в том, что новая раса посылает послов в Паутину задолго до того, как открывает свой шлюз для торговли, – сказали Коф/Аталаи и замолчали. Зен взглянул на герастеков и увидел, что оба стоят очень напряженно, высоко задрав головы, встревоженные близостью этого зубастого хищника.
Крейтт не обратила на них внимания.
– Когда прибудут ваши торговцы, – начала она, – скажите им, чтобы не волновались о хищных видах. Им следует начать торговлю с крейттами. Мы не связаны старыми страхами и обычаями, как остальные. Мы – молодая раса, как и вы, а молодые расы – это будущее Паутины. Мы очень заинтересованы в вашей технологии…
Она задержалась на этом слове, и ее взгляд скользнул от Зена к Нове. На мгновение Зен испугался, что она догадалась, кто такая Нова, но, возможно, это было простым совпадением. Наверно, нет ничего зловещего в том, как ее черный язык мелькал между зубами, когда она оглядывала Нову с головы до ног.
– Я – Цельд Гех Карнейсс, – сказала она. – Вы должны приехать на мою родную станцию на Осколках Кхарна. Если вам не очень хочется домой…
И снова в том, как она произнесла слово «домой», был намек на сарказм, как будто она прекрасно знала, что Зен и Нова никогда не смогут вернуться обратно. Но она не могла, сказал себе Зен, не могла догадаться о столь многом. Должно быть, она была более гуманоидной, чем существа, к которым он привык: он воспринимал выражения и язык тела по человеческим меркам, но, вероятно, у крейттов это означало нечто совсем другое.
– Мы подумаем, – ласково ответила Нова. – Мы еще не решили, куда поедем дальше.
Цельд Гех Карнейсс внезапно откинула голову назад, обнажив мягкие кожистые складки своего горла. Возможно, у крейттов это был эквивалент поклона. Затем она развернулась и пошла прочь, а самцы последовали за ней.
– Ну, она показалась мне милой, – заключила Нова.
Герастеки дрожали в своих одеяниях.
Они двинулись дальше через оживленную площадь, сквозь запахи, исходившие от инопланетных прилавков с едой. Коф/Аталаи встретили еще одну пару герастеков и ушли, чтобы выпить с ними бульона из трех листьев и обменяться сплетнями о своих сложных кланах. Нова, которая могла есть все, что пожелает, не беспокоясь о пищеварении, купила кусок пряного хлеба из чмойской кухни, но Зен уже пробовал такой у яштеев и до сих пор помнил последствия. Они уселись рядом, прислонившись спинами к стене домика диков, Нова ела хлеб и рисовала что-то в пыли.