Даниил оставил на ее щеке поцелуй-бабочку, которого было так мало. Он провел ладонью по тонкой шее и, запутавшись пальцами в волосах, нежно поцеловал в губы. Они были солеными от слез и сладкими от какао.
Алиса осторожно сняла с него очки. Даниил легонько потянул ее на себя, и она оказалась над ним. Лисс положила очки на тумбочку.
«Я не хочу прекращать это. Я хочу потеряться в ней», – мысли Даниила становились мутнее, как огни за полупрозрачным стеклом.
– Я не хочу останавливаться, – тихо сказал он, боясь отпустить ее и потерять момент, о котором грезил в мечтах.
«Никто этого не может отнять… „Химия“… Никто не отнимет у нас этого… „Химия“… Никто… Не отнимет…»
– …у нас, – шепотом произнес он.
Алиса этого не услышала, возможно, потому, что тоже была поглощена своими мыслями и чувствами. Ее движения были скованными, робкими. Она боялась, ведь из-за отца у нее никогда не было подобного.
– Ты знаешь, что после этого мы не будем прежними? – спросила она, придвигаясь еще ближе, так что он начал чувствовать, как она дрожит.
Даниил осторожно повернулся, и она снова оказалась напротив него. Лисс легко обнимала его за плечи. Она была такой теплой, что становилось жарко.
«Это ведь уже не игра, мы будем страдать, если что-то не получится, – подумал он. – Ты будешь страдать».
«Ты не хочешь быть таким, каким был всегда, она тоже. Будь собой!»
– Я не хочу быть прежним, – повторил он слова Лиссы из их истории.
Они долго целовались, наслаждаясь напряжением, пробегающим вдоль их тел. Руки Даниила медленно скользили по ее разгоряченному телу вниз. Он положил руки ей на бедра, и вместе они избавились от лишней ткани между ними.
Поцелуи становились все слаще. Даниил взял на себя смелость коснуться ее губ языком. Затем он легонько прикусил ее губу, вызвав у девушки смех. Она гладила его вдоль живота смущенно и робко, явно желая опуститься ниже, но все никак не решаясь. От этих движений тело Даниила покрылось мурашками.
Он так сильно сейчас хотел ощутить ее, быть ее частью. «Химия» это или нет, он мечтал об этом. Сейчас он чувствовал, что больше не хочет бояться. Ему нужна была только магия тела и драгоценные ласки при свете звезд. Он не хотел быть прежним. Не хотел быть тем, кто боится позвать огненную Лисс на чашку кофе, тем, кто боится отношений, тем, кто не решается взобраться на велосипед.
Он вошел в нее осторожно, мягко, боясь причинить боль. Лисс крепко обнимала его и прижимала к себе, не желая отпускать. Даниил легко взял ее за талию и осторожно стал двигаться все быстрее и быстрее.
– Не отпускай меня, – шептал он.
– Никогда, – она легко перебралась к его талии, обняв его еще крепче.
Губы Алисы немного подрагивали то ли от боли, то ли от наслаждения. Она закрыла глаза и поддалась ему. Их сознания растворялись в наслаждении. Коридоры мыслей, чертоги разума – теперь все складывалось в мыслительные города.
История, изображенная в графическом романе, была написана людьми. Не персонажами, людьми. Теми, кто страдал за пределами экрана и вкладывал в историю свои смыслы.
Солнечный диск закрывает луна. Они наконец встретились и могут любить друг друга, пока не разойдутся вновь. Дитя Солнца и дитя Луны стали единым целым в янтарном свете затмения.
Алиса проснулась от звонка будильника. Открыв глаза, она боялась смотреть назад, боялась, что, как в фильмах, окажется одна в постели.
– Дань? – по-детски произнесла она, поворачиваясь.
Несколько локонов темных волос показались из-под одеяла.
– Мы не проспали? – спросил он хриплым голосом.
– Нет, – улыбнувшись, ответила Алиса и, прикрываясь одеялом, потянулась за свитером Дани. – Я вчера позаботилась о будильнике.
Голова под одеялом вновь рухнула на подушку. Лисс это насмешило. Его реакция неудивительна, ведь они спали всего пару часов. Алиса быстро натянула на ноги теплые носки и помчалась вниз.
«Боже, что творится!» – кричала она у себя в голове.
Она испытывала смущение и восторг одновременно. Ей хотелось быть героиней мюзикла. Спеть песню, скатываясь по перилам. Ей было непонятно, как эти чувства могут существовать вместе. Лисс улыбнулась и тут же прикрыла рот рукой.
В холодильнике были печенье, молоко и блинчики для разогревания в микроволновке – Алиса заранее позаботилась о своем завтраке здесь. Она наполнила чайник водой и включила его. Стеклянный прибор засветился в полумраке комнаты розовым цветом.
Сама же она пыталась понять, что произошло. Как все это вообще могло произойти? Значит ли, что он ответил на ее признание?
«Ведь он почти не обратил внимания на мои слова о том, что я люблю его. Может, он и сам пока не до конца понимает, что происходит между нами?»
Несмотря на эту неоднозначность, Лисс нисколько не жалела о прошлой ночи. Ей казалось, будто все произошло так естественно. Словно так все и должно быть.
«Он, как и я, не хочет быть прежним, – подумала Алиса. – Он не убежал. Он сейчас там, в моей постели».
– Свитерный вор, – послышалось с лестницы. – Я тебя нашел.
– С Рождеством тебя, – произнесла она.
– И тебя, Лисса Алиса, – ответил он, крепко обнимая ее сзади. – Смотрю, ты основательно подготовилась встречать это утро.
– Не рассчитывала, конечно, что здесь будешь еще ты ночевать, но что есть.
– Так ты все это хотела сама слопать? – сделав вид искреннего удивления, спросил он. – Многовато для такой хрупкой оригами, как ты.
Алиса рассмеялась.
– Твои родители не станут тебя искать? – спросила она за завтраком.
– Думаю, нет. Я написал папе, что пошел гулять и вернусь только к утру, – произнес он, наслаждаясь блинчиком. – И, знаешь, я на самом деле не в первый раз так отпрашивался. Бывало, что я возвращался домой с рассветом. Они знают, что я люблю такие прогулки. Естественно, я не сумасшедший и во время учебы и работы стараюсь сохранять режим.
– Это какой? Ложиться в полчетвертого, вставать в шесть?
– Да, а чем не режим?
– И то правда.
Общение стало таким легким и плюшевым. Алиса наслаждалась этим утром, и ей не хотелось отпускать ту магию, которая витала вокруг них.
Они разошлись к тому времени, когда уже нужно было уезжать. Даниил позвонил родителям и сказал, что бежит в их сторону. Уставшие после ночной службы люди высыпали из своих домиков, зевая и оставляя в воздухе облачка пара.
Алиса протянула ему свитер.
– Оставь себе, Лисс, – произнес он. – Мы еще встретимся, и тебе нужно будет что-то надевать.
Даниил осекся, как будто сказал что-то лишнее.
– Конечно, если ты не будешь против повторить, – робко сказал он.
Лисс смущенно улыбнулась.
– Ты не замерзнешь?
– Нет, – Даниил произнес это почти шепотом и легко поцеловал ее.
С этими словами он помчался по лесной тропе.
– Будем ли мы и вправду снова вместе? – спросила Алиса в воздух.
Она собрала вещи и покинула свое временное пристанище. Алиса в последний раз взглянула на домик, который прятался среди деревьев. Это было место, в котором она пережила один из самых тяжелых моментов в жизни вместе с тем, кто разделил с ней ее боль.
«Ты все сделала правильно, Лисс», – прозвучало в ее голове, и, наконец, воцарилась долгожданная тишина.
Данилов провожал гостей серебристым снегопадом. Празднично-красный поезд, разрезая пространство, мчался сквозь метель, создавая янтарный коридор из света и снежинок.
Алиса мечтательно сидела у окна и, играя с волосами, наблюдала за происходящим за окном. Свитер Даниила еще помнил его запах. Алиса думала об отце, иногда перечитывала его сообщения, размышляла.
Отец: Алиса, умоляю, позвони мне, скажи, где ты?! Я за тобой приеду!
Алиса: Была в сети день назад.
Отец: Я все узнал. Ты можешь не возвращаться домой! Трать остатки сбережений и делай теперь что хочешь!
Алиса: Была в сети два дня назад.
Отец: Ты меня предала!
Отец: Ты не заслуживаешь к себе хорошего отношения! Я был с тобой мягок, зря я дал тебе свободу! Нужно было запереть тебя дома!
Алиса: Была в сети два дня назад.
Отец: Был в сети сегодня в 23:45.
– Папочка, я люблю тебя, но я тоже хочу решать. Я хочу проживать свою жизнь, путешествовать, любить и целоваться с мальчиками, – сказала Алиса в тишине.
Ей ответил мерный стук колес: «Чучух-чучух». Алиса выключила телефон и стала наблюдать за проносящимися мимо деревьями, клонящимися к земле под тяжестью снега и льда. Сейчас на душе было легко как никогда.
– Я свободна, папа, я свободна, – тихо прошептала она, оставив на стекле мутный след своего дыхания.
«Что, если я совершил ошибку?» – думал Даниил, сидя с Наташей за столом и раскрашивая морду совы.
– Следующий будет красным, давай? – спросила она.
– Давай.
«Ты поддался себе, дал себе волю и все мог испортить. Что, если она воспримет это слишком глубоко?»
Воспоминания о случившемся не оставляли его. Остаток дня Даниил провел именно в них, лишь изредка обращая внимание на происходящее вокруг. Родители вновь подшучивали, будто он нашел себе девушку и теперь бегает к ней.
– Нет ничего в этом такого, – несерьезно говорила мама и смеялась.
– А губы-то, вишней поцелованные, – веселился отец.
Потом им надоело, и родители принялись смотреть «Гарри Поттера». Это было их ежегодным ритуалом. Наташа постепенно увлеклась происходящим на экране отцовского планшета и перестала рисовать. А Даниилу все больше нравилось методичное раскрашивание мелких частей совы, потому что так он мог подумать.
«Но разве о любви можно подумать, – сомневался Даниил. – Давай, вспомни, что ты чувствовал».
«Мне было тепло».
«Давай больше!»
«С ней очень хорошо».
«Скудно».
«Я чувствовал себя на своем месте, – подумал Даниил. – Я был именно там, где должен был быть».