— Ну пусть Гамлет. У меня с английской литературой было плохо в школе. Но мы вообще-то говорим о Натаниэле Вольфе. Он получил все престижные награды — за исключением «Сапфира».
— Ну, к этому стремится каждый актер, — заметила Кейти.
— А он явно достоин наград… — Взгляд Клэр стал мечтательным. — Даже когда Натаниэль играет Шекспира и я много там не понимаю, все равно попадаю под его обаяние…
— Вот именно об этом я тебе и говорю! Вольф словно завораживает. Его голос… Его голубые глаза…
— А ты можешь себе представить, как заниматься с ним сексом? — Глаза Клэр разгорелись.
— Насчет секса я даже и не думала. Ведь он меня вообще не заметил. К счастью. — Кейти закрыла бутылку с водой и убрала ее в сумку. — Послушай, насчет сегодняшнего банкета… — нерешительно начала она.
— Тебе не удастся отвертеться, даже не думай! Банкет начнется в одиннадцать, и нам надо выглядеть сногсшибательно! Надень что-нибудь с глубоким вырезом, чтобы твоя грудь…
— Не надену! — перебила подругу Кейти. — Не понимаю, как тебе вообще удалось уговорить меня пойти туда, — проворчала она.
— Ты обворожительная, Кейти! И зря считаешь себя слишком полной. Думаю, это потому, что твоя сестра — топ-модель, а они все такие худышки!
— И тем не менее мне как-то некомфортно… Надо всерьез заняться своей фигурой. Хочу быть стройной и загорелой! Вот, например, Натаниэль Вольф. Его тело — сплошные мускулы. — Кейти мрачно оглядела себя. — А у меня едва хватает сил поднять бутылку с водой.
— Он выглядит невероятно привлекательным в этой кожаной куртке, которую ты ему подобрала. Ты всегда точно угадываешь, какой костюм на актере будет смотреться! — похвалила подругу Клэр.
— Костюм предназначен для того, чтобы раскрыть, если можно так выразиться, эмоциональное путешествие героя. — Кейти взглянула на свои старые джинсы. — А о чем говорит моя одежда? О том, что мое эмоциональное путешествие слишком… экономно.
— Хочешь правду? Твоя одежда говорит о том, что ты — перегруженная работой, низкооплачиваемая художница по костюмам и у тебя нет времени позаботиться о собственном гардеробе.
— Зато у меня есть куча долгов, — мрачно пробормотала Кейти.
— Ты невероятно талантлива! И обязательно получишь хорошую работу! И избавишься от долгов.
— Поскорее бы! — При мысли о долгах Кейти, как всегда, охватывала тоска. — Этот дом поглощает все, что я зарабатываю. Словно монстр какой-то…
— Наберись смелости сказать матери, что тебе слишком тяжело содержать большой дом. И зачем ей три ванных комнаты?
— В этом доме мама жила с отцом, он наполнен воспоминаниями… — Кейти прикрыла веки, почувствовав необыкновенную усталость. — Дом — единственное, что помогает маме жить после смерти отца. У них была невероятная любовь!
— Могу поспорить, твоя сестра проявит к тебе интерес, если узнает, что ты работаешь с Натаниэлем Вольфом. — Клэр блаженно потянулась. — А в каких фильмах он тебе больше нравится — в «Альфа-мужчине» или в «Рискнуть или умереть»?
— В «Альфа-мужчине».
— Серьезно? — Клэр нахмурилась. — Но ведь этот фильм о бойце спецназа. Неужели женщине интересно смотреть на перестрелки и драки?
— Меня очень тронул один момент. Герой думал, что у него нет сердца, но когда он встретил дочь своего врага… — глаза Кейти затуманились, — то пожертвовал жизнью, чтобы спасти ее. Я плакала несколько дней подряд… А потом смотрела этот фильм еще много раз. Натаниэль Вольф там просто потрясающий! Если бы в кинопремии «Сапфир» была номинация за лучшую физическую форму мужчины, ее выиграл бы именно он!
— Кстати, о «Сапфире». — Клэр протянула подруге свой журнал. — Пролистай оставшуюся часть, когда у тебя найдется свободная минутка. Там есть статья о нарядах. Автор высказывает догадки о том, кто как оденется на церемонию вручения «Сапфира». Ведь она пройдет уже через две недели. Тебе, возможно, будет интересно.
— С какой стати? Я не получу приглашения на эту церемонию — туда не пускают в потрепанных джинсах.
Кейти тем не менее сунула журнал в свою сумку, а Клэр взглянула на часы — и быстро вскочила:
— Ой! Осталось пять минут до начала! Ты точно не пойдешь?
— Нет, спасибо. Можешь восторгаться за нас обеих.
Натаниэль вышел на середину сцены и уставился в темноту. Он не видел публики и не думал о критиках.
Он был королем Ричардом II, обреченным королем…
Натаниэль уже открыл рот, чтобы обратиться с речью к Джону Гонту, когда луч прожектора упал на первый ряд партера. Держа в руках корону, Натаниэль глянул вниз — и увидел знакомое лицо. Знакомое и все же какое-то другое… За двадцать лет оно изменилось, но не настолько, чтобы его нельзя было узнать.
Время словно застыло на месте.
А затем на Натаниэля с ужасающей скоростью обрушилось прошлое, и продуманный образ героя разлетелся на мелкие осколки, словно хрупкое стекло от удара о бетонный пол. Страшные воспоминания, вырвавшись из какого-то подвала памяти, в котором они были заключены много лет, вихрем закрутились в его голове.
Ужас и крики: «Остановите, остановите это!» И кровь. Везде кровь…
Он почувствовал себя беспомощным. Крайне беспомощным.
Сердце бешено забилось. Натаниэль уставился на свои руки, крепко сжимавшие корону. На них не было крови, но все равно он не мог двигаться, его разум был захвачен призраками прошлого. Ощущение того, что он не может ничего сделать, начало вновь мучительно терзать его…
Едва слыша шепоток, пронесшийся по рядам зрителей, Натаниэль пытался снова войти в роль.
«Ричард! — с отчаянием думал он. — Король Ричард!»
Сжав в руках корону, закрывая глаза, он старался вновь войти в образ своего персонажа. Но сила воли покинула его…
Каждый раз, когда Натаниэль открывал глаза, он видел то же самое лицо, смотревшее на него из первого ряда. И это лицо напоминало ему — он не король Ричард II, он всего лишь Натаниэль Вольф, актер, за плечами которого была семейная трагедия.
«Если бы Шекспир жил сейчас, — с горечью подумал Натаниэль, — он написал бы пьесу „История семьи Вольфов“ в трех актах. Она была бы такой же мрачной, как и сама жизнь».
Отчаянно барахтаясь во мраке воспоминаний, Натаниэль пытался выбраться из него, но все глубже уходил в густую тину своего прошлого.
«Почему именно сейчас, когда каждый из нас заново построил свою жизнь?»
Его охватила ярость, горячая и острая. Он должен предупредить Аннабеллу! По крайней мере это он сможет сделать — надо позвонить ей прямо сейчас!
Шепот в зале превратился в гул голосов. Зрители, поначалу решившие, что актер сделал паузу для максимального эффекта сцены, вдруг поняли: что-то произошло. Послышались громкие разговоры.
Обхватив плечи, будто готовясь отразить удар, Натаниэль попытался снова прочитать свой вступительный монолог, но даже не смог вспомнить текст. Прошлое все сильнее затягивало его в свои сети, защитный слой между ним и окружающим миром мгновенно растаял.
Натаниэль был вынужден остаться в образе персонажа, которого избегал всю свою жизнь. В образе Натаниэля Вольфа…
Тогда он подвел Аннабеллу. Но на этот раз не подведет!
— Леди и джентльмены… — Его голос, холодный и бесстрастный, снова вернул Натаниэлю внимание публики. Ему хватило ума не смотреть на мужчину в первом ряду. И потребовалась вся сила воли, чтобы не шагнуть в зрительный зал, не схватить этого зрителя за горло и не придушить… — Сегодня спектакль не состоится. Пожалуйста, пройдите в кассу, вам вернут деньги за билеты.
Закончив подготовку к завтрашнему собеседованию, уставшая Кейти вышла из костюмерной. В театре стояла невероятная, странно жуткая тишина.
Она остановилась на секунду, вдохнув запахи кулис. Все здесь было пропитано историей. Сколько знаменитых актеров и актрис ходили по этим подмосткам?
На секунду Кейти снова почувствовала себя шестилетней девочкой, играющей в театр со своей сестрой Паулой…
«Ты не можешь быть принцессой, Кейти, ты слишком толстая. Я гораздо красивее тебя, поэтому именно я и буду принцессой. А тебе придется меня одевать».
То, что поначалу было обязанностью Кейти, быстро превратилось в страсть. Когда же Паула решила, что это совсем не классно — тусоваться со своей младшей пухленькой сестрой, — Кейти стала одевать своих подруг. Каждый день после школы девочки разыгрывали спектакли, и именно Кейти решала, кому что надеть. Она любила экспериментировать, придумывала различные комбинации, создавала такие костюмы, которые наиболее полно выражали бы характер персонажа. Слушая, как ее подруги обсуждают роли, Кейти представляла, какие костюмы им нужны. Она одевала своих друзей, одевала кукол, одевала мать…
Единственным человеком, которого она больше не одевала, была ее сестра Паула, мечтавшая стать топ-моделью. В результате грезы увели сестру далеко-далеко от слишком простой и небогатой семьи…
Какой-то звук, раздавшийся со стороны кулис, вернул Кейти к реальности.
Повернув голову, она прислушалась — кто-то бежал.
Кто это мог нарушить порядок в театре? Какой-нибудь неопытный работник сцены? Или, возможно, одна из зрительниц, проникшая за кулисы в надежде увидеть Натаниэля Вольфа?
Осознав, что человек направляется прямо к ней, Кейти быстро отскочила в сторону, но было уже слишком поздно. Мощное мужское тело врезалось в нее — и Кейти, не успев даже вскрикнуть, полетела на пол. Внезапно ее подхватила и подняла сильная мужская рука. Прижатая к мускулистой фигуре, Кейти почувствовала, словно что-то тает внутри ее. Мощь первобытной реакции, не подвластная разуму, потрясла девушку.
Что ж, эти резкие черты лица, черные волосы и голубые глаза могли заставить любую женщину забыть свое имя…
— Э… мистер Вольф, я не ожидала встретить вас здесь. То есть я, конечно, ожидала, потому что вы сегодня играете в спектакле, но совсем не здесь и не в этот момент, а уж тем более… не ожидала увидеть вас бегущим куда-то. — «О-о-о, заткнись, Кейти!» — Что-то случилось? Да, я вижу, что-то случилось, — выпалила она, — иначе вы не бежали бы с таким грохотом, будто стадо слонов, но…