— Увидев тебя в зале, я перестал владеть собой. Думал только о том, что должен предупредить Аннабеллу, — срывающимся голосом произнес Натаниэль. — Для нее твой уход стал страшным ударом.
Они отпустили друг друга, почувствовав неловкость. Смущенно откашлявшись, Джекоб отвернулся и взглянул на особняк Вольфов:
— Ты знаешь, местные власти присылали мне угрожающие письма. Они требовали, чтобы я привел особняк в порядок. — Он язвительно рассмеялся. — Я даже не знаю, с чего начать. Крыша протекает, кирпичная кладка рассыпается… Полиция сообщает, что местные подростки постоянно залезают в наш дом.
Натаниэль смотрел на заброшенный особняк, где разыгрывались драмы его детства.
— Мне так странно снова увидеть дом и озеро. Ведь я заставил себя забыть об этом месте. Будто у меня вообще не было детства.
— После того, как я ушел, кто заменил меня?
— Лукас. — Натаниэль кинул в воду камешек. — Ты можешь поверить в это? Представление об отцовстве у него было довольно своеобразным. Он объяснил нам, что такое секс, научил, как можно напиться и при этом ходить ровным шагом. И… — Натаниэль взглянул на подбородок Джекоба, — научил драться.
— Хорошо научил. — Криво усмехнувшись, Джекоб провел рукой по лицу. — Ты часто видишься с ним?
— Время от времени. Недавно он явился пьяный на одну из премьер моего фильма. — Натаниэль усмехнулся, вспомнив об этом. — Пошатываясь, шел по красной ковровой дорожке с шикарной блондинкой, подмигивая при этом папарацци.
— Похоже на Лукаса. Но ведь он тоже не приезжал сюда?
— Этот дом наполнен жуткими воспоминаниями…
— Может быть, настало время перестроить его?
— Я слышал, именно это стало твоей профессией. — Натаниэль сунул руки в карманы. — Рафаэль упоминал о том, что ты занимаешься проектированием и дизайном домов. Ты был внутри?
— Да. — Джекоб взглянул на дом. — Хочешь зайти?
Они пошли к дому, и Натаниэль удивился тому, как легко ему с братом.
Толкнув тяжелую дубовую дверь, он зябко поежился: «Столько призраков, столько тайн…»
— Его здесь нет. — Голос Джекоба звучал твердо. — Уильям ушел. Я был не прав, бросив тогда семью, но хочу это исправить. Все изменится, Натаниэль.
— Может быть, действительно настало время для перемен? — кивнул тот.
Они остановились возле подножия величественной лестницы, охваченные воспоминаниями.
— Ты часто катался по этим перилам. — Губы Джекоба скривились в улыбке, когда он прикоснулся к потрескавшемуся старому дереву. — Уильям бесился от злости.
— Именно поэтому я и делал это. Почему ты ушел от нас?
— Меня мучило чувство вины.
— Ты ведь спас Аннабеллу. Без тебя… — Натаниэль прерывисто вздохнул. — Ты знаешь, сколько раз я обвинял себя в том, что не спас ее?
— Тебе ведь было девять лет. Разве ты мог защитить ее от Уильяма?
— Не мог. — Сказав эти слова, Натаниэль почувствовал, что внутри его что-то щелкнуло. — Но ты остановил его. Ты герой.
— Герой? — Джекоб хмыкнул. — Не думаю. Аннабелла получила травму на всю жизнь. И не только физическую. Я должен был это предотвратить.
— Отца невозможно было остановить. Ты сделал то, что мог.
— Я никогда не забывал об этом. — Джекоб уставился на потемневшую от времени картину, висевшую на стене. — Ты говоришь, что винишь себя за ту ночь… Мне не надо объяснять, что это такое — мучительное ощущение вины.
И Натаниэль понял, что все эти годы брат их очень любил и переживал за каждого.
— Ты не обязан был о нас заботиться.
— Нет, обязан был! Но я бросил вас. Если бы я тогда не ушел, вы не разбрелись бы по всему свету.
— Если бы ты не ушел, то мы, возможно, не преуспели бы в жизни, — медленно произнес Натаниэль. — Ты знаешь, что Алекс был самым юным водителем, выигравшим британский Гран-при в Сильверстоуне?
— Я смотрел гонки по телевизору, когда останавливался в одном из отелей Себастьяна. — Джекоб наклонился, чтобы поднять старую фотографию, валявшуюся на полу. Рядом лежала разбитая рамка. — Нам надо заменить это фото, взяв что-нибудь у Аннабеллы. Она потрясающий фотохудожник. Видит красоту везде, в каждой детали. И еще у нас есть ты — актер, получивший «Сапфир». Двадцать миллионов долларов за твой последний фильм и полные кассовые сборы. Что ты сделал с этими деньгами?
Натаниэль вспомнил о детях в Рио, с которыми занимался театральным искусством, а также о благотворительных проектах в США.
— Я отдал деньги Джеку, и он удвоил их.
— Да, я всегда считал, что Джек — талантливый инвестор.
— И такой же игрок в покер. Даже Лукас отказывается с ним играть.
— Таблоиды пестрят историями о тебе и Кейти Филд. Тебе повезло, что ты нашел ту, которая так тебя любит.
Почувствовав холодок внутри, Натаниэль уставился на стену, изрисованную граффити:
— Она ушла от меня.
— И ты ее отпустил? Не любишь?
— Как раз наоборот — люблю. — Впервые это осознав, Натаниэль потер рукой лоб, чувствуя на себе взгляд Джекоба.
— Значит, ты предпочитаешь иметь дело с женщинами, которых не любишь…
— Когда ты никого не любишь, то и не страдаешь.
— Но ты должен любить, — тихо сказал Джекоб. — И должен сделать все, чтобы не потерять свою любовь. Хотя подозреваю, что женщине нелегко с тобой.
— Потому что я нервный и взвинченный?
— Ты нервный не больше, чем кто-либо другой. Нет, я имею в виду твою публичность. Ты постоянно находишься под вспышками фотокамер, где бы ни появился. И женщины жаждут выйти за тебя замуж, родить от тебя детей. С другой стороны, может быть, Кейти нравится все это…
Прекрасная, любящая Кейти. На Волчьем острове они были только вдвоем. Этот сумасшедший голливудский мир остался где-то вдали…
Натаниэль смотрел на обветшавшие стены их фамильного особняка.
«Джекоб восстановит наш дом, — думал он. — Построит будущее на каменных обломках. И я должен сделать то же самое».
— Кейти ненавидит все это. Она считает, что, когда на меня не направлены камеры, я совсем другой человек.
— Она права?
— Да. — Натаниэль написал свои инициалы на пыльном стекле. — Я всегда играл какую-нибудь роль. Не хотел быть самим собой.
— Ты невероятно талантливый актер, Натаниэль, — тихо сказал Джекоб. — И прекрасный человек. Я знаю все о твоей благотворительной работе. Рафаэль рассказал мне об этом.
— Я просто подписывал чеки, — угрюмо пробурчал Натаниэль, — пока Кейти не заставила меня засучить рукава. — Он опять вспомнил бразильских ребятишек.
— Ты сыграл множество ролей. Сейчас настало время играть самого себя. Вместе с Кейти. Иди. — Джекоб слегка подтолкнул его. — Я вернулся сюда, я здесь остаюсь. Не позволю этому дому окончательно рухнуть, и нашей семье — тоже.
Кейти постучала пальцами по крышке последней коробки.
— Вот. — Присев на корточки, она вытерла пот со лба. — Не думала, что у меня столько барахла!
— Ты даже не сняла с себя ожерелье! — Клэр поставила две чашки с чаем на потертый ковер. — Ты всегда его носишь?
— Боюсь его потерять. — Кейти притронулась к бриллиантам, сверкающим на ее шее. — Я не снимала его с тех пор, как в самолете обнаружила, что оно все еще на мне. Это единственная вещь, которая осталась у меня от… него. — Голос Кейти дрогнул.
Клэр наклонилась и обняла свою подругу:
— Ты так похудела. Я ненавижу этого красавчика за то, что он сделал с тобой! Не могу поверить, что ты уезжаешь. Что я буду делать без тебя? Ты моя лучшая подруга… Всегда советовала, что мне носить… — Клэр прищурилась. — Кстати, мне нравится твой красный джемпер. Что случилось с твоими любимыми коричневыми тонами?
Кейти почувствовала, что в глазах у нее защипало.
— Я от них отказалась! И прекрати меня расстраивать. Ты можешь приехать ко мне в гости. И мы будем переписываться по Интернету… — Услышав стук в дверь, она замерла.
Клэр взглянула на часы:
— Для грузчиков рановато.
— Кейти? — донесся сквозь закрытую дверь голос Натаниэля. — Открой эту чертову дверь!
Клэр вскочила на ноги, выплеснув чай на ковер:
— Это он! Что он здесь делает?
Кейти осторожно поставила свою чашку:
— Приехал за своими бриллиантами. Надо было написать ему, что я собираюсь их вернуть.
Кейти встала, оправила джемпер. Голова у нее кружилась, ноги подкашивались. Жалея о том, что не отправила ожерелье по почте, она подошла к двери и рывком открыла ее.
На пороге стоял Натаниэль, весь в черной коже. В руках он держал мотоциклетный шлем.
У Кейти помутилось в глазах. Разве она могла забыть Натаниэля, если он смотрел на нее с обложки всех журналов?
— Привет, я знаю, зачем ты приехал, — с трудом проговорила она, пытаясь держаться непринужденно.
Натаниэль взглянул на Клэр, выглядывавшую из-за плеча Кейти:
— Привет, Клэр!
Та обомлела:
— Вы знаете мое имя?
Кейти, изогнувшись, расстегнула ожерелье.
— Вот, — сказала она, протянув ему драгоценное украшение. — Ведь ты приехал, чтобы вернуть свою собственность?
— Правильно. Но ожерелье мне не нужно. — Он взглянул на нее своими потрясающими голубыми глазами, которые сводили с ума всех женщин в мире. — Мне нужна ты.
За спиной Кейти послышался всхлип, затем она почувствовала толчок в спину, но никак не отреагировала на эмоции подруги. Да, слова его звучали искренне. Но Натаниэль — актер, и он умеет заставить людей поверить в немыслимое.
— Возьми. — Кейти сунула ожерелье в его руку. — И живи своей жизнью.
— Ты имеешь полное право злиться на меня. — Не дождавшись приглашения, Натаниэль вошел в квартиру, плотно закрыв за собой дверь. — Ты ведь всегда говорила о том, что если возникает какая-то проблема, то лучше всего поговорить о ней. Вот я и собираюсь поговорить.
Кейти замолчала, с ужасом осознав, что если она сейчас откроет рот, то сразу же расплачется.
Натаниэль приподнял бровь:
— Пожалуйста, говори. Я тебе разрешаю. Говори все, что придет тебе в голову.
Но Кейти словно онемела.