Пока Эде переводил сказанное, мысль Данло работала вовсю.
Он не хотел обижать этих людей и потому предоставил правде говорить за него.
— Вы сказали, что Лилиана иви Нараи высказывалась против вредных доктрин Старой Церкви, да?
— Это верно, — сдержанно подтвердил Изас Лель. — За долгие века Церковь сформулировала много ложных доктрин — мы называем их программами, — осмеивающих дух эдеизма.
— А вы, нараины, основав Новый Алюмит, отказались от этих программ да?
Изас Лель чуть ли не впервые улыбнулся и с великой гордостью, хотя и не в полном соответствии с фактами, заявил:
— Мы освободились от всех программ. Путь к Богу нельзя ограничивать ничем. Мы все должны свободно входить в Поле и искать Бога согласно своим возможностям.
Данло улыбнулся в ответ — его очень позабавил намек Изаса Леля на то, что Бога можно найти в некоем кибернетическом пространстве и больше нигде. Однако он тут же посерьезнел и спросил:
— Значит, нараины освободились также и от Тотальной Программы?
Сердце Данло отсчитало десять ударов, а Изас Лель все молчал. Историки Ордена учили, что Тотальная Программа — это древний императив, обязывающий Архитекторов расселяться по вселенной и наполнять ее своим потомством. И распространять человеческую жизнь как только возможно. Наивысшая цель — это наделение сознанием мертвой материи. Для этого все элементы этой материи следует употреблять в пищу.
Двигаясь через галактику и находя богатые, нетронутые планеты, следует превращать углерод, кислород, водород и азот этих миров в белок для вскармливания подрастающего потомства. Миры с полностью использованной биосферой следует уничтожать. Роботы должны разбирать их до последнего атома, чтобы освободившиеся элементы послужили пищей для еще большего количества человеческой жизни. Так следует поступать со всеми планетами, а затем, в конечном счете, и со звездами. Сверхновые — вот главная созидающая сила галактики. Сверхновые — это великие пылающие боги, творящие из своих раскаленных гибнущих тел кислород, кремний, железо и золото.
Когда-нибудь ни в одной из галактик вселенной не останется ничего, кроме свободных элементов — и людей, неисчислимого количества людей, чьи души сохраняются в вечных компьютерах.
И кроме Бога Эде, разумеется. В конце времен Эде поглотит все освобожденные элементы, и вся вселенная перейдет в его бесконечное тело. Триллионы вечных компьютеров соединятся в один Вселенский Компьютер, который будет Богом и ничем более.
Сознание и память всех Архитекторов, когда-либо живших во вселенной, наконец-то станут едины в Эде.
И тогда свершится чудо, о котором все Архитекторы мечтают с пылом разлученных любовников. За гранью конца времен, когда время и бытие начнутся сызнова, произойдет новое, второе сотворение вселенной. Эде из бесконечной своей любви к человечеству пожертвует собой и воссоздаст вселенную из материальных элементов своего божественного тела. Он создаст триллионы новых Земель, идеальных миров с зелеными садами и синими океанами, где не будет ни зла, ни страданий, ни смерти. Эти миры он населит людьми, создав новые тела для верных s страдавших во имя его, и перенесет их сознание из своей памяти обратно в живую плоть. Очищенные души перейдут в прекрасные, совершенные, бессмертные формы.
Некоторые теологи Старой Церкви утверждали, что золотой период воссоединения человека с Богом будет длиться вечно; другие полагали, что каждый человек, мужчина, женщина и ребенок, будет жить вечно, а когда-нибудь, в далеком-далеком будущем, сам станет Богом, как некогда Эде, и сотворит свою собственную вселенную. Наиболее ортодоксальные придерживались мнения, что ныне существующая вселенная, состоящая из камней, комет и звезд, изначально порочна и потому должна подвергнуться тотальной переделке.
Поэтому жизненной целью и наивысшей честью для человека должно быть его сотрудничество с Богом в этом священном переустройстве космоса.
— Это безумцы с Таннахилла уничтожают звезды, а не мы, — сказал наконец Изас Лель. — Но откуда пилот из Невернеса может знать о Тотальной Программе?
Данло видел, что Кистура Ашторета и других трансценденталов тоже занимает этот вопрос.
— Старая Церковь на Алюмите, — ответил он, — а Алюмит находится поблизости от Цивилизованных Миров.
Данло рассказал, что в 1749 году от основания Невернеса внутри Вселенской Кибернетической Церкви произошел раскол. Старая Церковь начала войну с еретической Реформированной Церковью, и Война Контактов, как она стала потом называться, стала самой масштабной и затяжной в истории человечества. После двухсот лет этой кровавой бойни Старая Церковь-потерпела поражение. Уцелевшие Архитекторы бежали в часть космоса, ставшую позднее Экстром, а Реформированная Церковь окрепла и отправила свои миссии на Яркону, в Невернес и в тысячу других Цивилизованных Миров. Можно сказать, что эдеизм стал там поистине вселенской религией. Если бы непреклонный Хранитель Времени (и возглавляемый им Орден) не проявили железного упорства, молодежь Невернеса сейчас исполняла бы Восемь Обязанностей Архитектора, даже не мечтая стать цефиками, скраерами или пилотами.
— Мы давно забыли звезду Алюмита, — сказал Изас Лель, — но Войну Контактов, разумеется, помним.
Данло держась за флейту в брючном кармане, глотнул воздуха и сказал:
— Во время этой войны был создан искусственный вирус, бактериологическое оружие. Известно, что этот вирус, убивший миллиарды людей, создали Архитекторы Старой Церкви вместе с воинами-поэтами.
И мой народ он убил тоже, мысленно добавил Данло. Хайдара, Чандру, Чокло и других.
— Воины-поэты? Кто это? — спросила Енена Ивиасталир.
Данло рассказал им об ордене воинов-поэтов, и одна мысль вдруг поразила его: «А теперь воины-поэты хотят возобновить свой союз со Старой Церковью».
Он прижал кулак ко лбу и спросил:
— Быть может, кто-нибудь из Архитекторов Старой Церкви знает средство против этого вируса? Быть может, кто-то из нараинов слышал о нем?
Изас Лель медленно покачал головой, а голову Данло с левой стороны внезапно пронзила страшная боль, точно кто-то всадил нож ему в глаз.
— От Чумы средства нет, — сказал Изас Лель, и эти слова обрушились на Данло каменной глыбой, вышибив из него дух.
— Насколько нам известно, — уточнил Кистур Ашторет. — Среди нараинов нет биологов.
— Понятно.
— Я никогда не слышал о таком средстве, — сказала Ананда Наркаваж.
— Я тоже. — Лиесвир Ивиосс потрогала кибершапочку у себя на голове, как будто там содержалась вся существующая во вселенной информация. — Но почему вас интересует средство от болезни, которая ют уже тысячу лет никого не убивает?
— Она убивает. — Данло вдавил кулак в шрам над левым глазом. — Она убила уже многих и продолжает убивать.
Запинаясь и глотая воздух, пахнущий углекислым газом и пластиком, Данло рассказал трансценденталам о гибели племени деваки. Чума не исчезла, говорил он; она, как отравленная нить ширива в куске обычной ткани, вплелась в человеческий геном и превратилась в пассивный участок ДНК. Вернее, пассивной она остается только для людей, имеющих соответствующие гены-ингибиторы. У изолированных народов, таких, как алалои, вирус в любой момент может разорваться на миллиарды белковых пуль, превращающих мозг жертвы в красный студень.
— Деваки — лишь одно из алалойских племен. Существуют другие, много других.
— И вы хотите обеспечить их средством против этого спящего вируса? — спросил Изас Лель.
— Да. Если смогу. Я должен.
Изас Лель переглянулся с Кистуром Ашторетом и сказал:
— Мы помогли бы вам найти это средство, будь это в наших силах. Охотно поделились бы с вами такой информацией. Вы спрашивали о координатах звезды Таннахилла… Мы можем вам их сообщать, вот только…
— Только что?
— Трудно делиться чем-то с человеком, который ничего не хочет дать взамен.
Данло стиснул челюсти так, что заныли зубы. Нараины, вопреки своим претензиям на трансцендентальность, на деле оказывались прижимистыми, как купцы.
— Я поделюсь с вами всем… чем могу.
— Но мы уже спрашивали вас, где находится звезда Невернеса, и вы не захотели сказать.
— Но это не моя тайна! — почти выкрикнул Данло. Он подумал даже, не сказать ли Изасу Лелю эти координаты — такая информация все равно совершенно бесполезна для всех, кроме пилотов, обученных математике и вероятностной топологии. Но он действительно был не вправе открывать эти секретные сведения. — Я принес присягу.
— Ну разумеется. Присягу.
— Не понимаю, почему вы так хотите узнать, где находится Невернес.
— Нам, в общем, безразлично, где он находится. Но то, каким образом вы совершаете такие дальние космические путешествия, мы действительно хотели бы знать.
— Мне повезло, — искренне сказал Данло, вспоминая искривленные пространства мультиплекса, из которых вышел с таким трудом. — Мне выпала редкая удача.
— Да, возможно, но ведь пилот должен к тому же обладать большим мастерством, не так ли? Если вы готовы поделиться, нас интересует именно это мастерство.
— Быть пилотом нелегко, — сказал Данло.
— Но вы согласны научить нас тому, что знаете сами?
Из последующего разговора выяснилось, что космическое пилотирование и у нараинов, и у Архитекторов Старой Церкви находится на крайне низком уровне. Тяжелым кораблям Лилианы иви Нараи потребовались годы, чтобы преодолеть несколько световых лет от Таннахилла до Нового Алюмита. За последние десять веков пилоты Старой Церкви с трудом наладили сообщение между семьюдесятью мирами сектора, который они называли Известными Звездами. В их столь скромных успехах повинен был, впрочем, сам Экстр, где мультиплекс опасен и непредсказуем, как скутарийская шахиня в брачный период. Но не только — здесь сыграло определенную роль закоренелое презрение и страх Старой Церкви к чистой математике. В этом отношении Архитекторы были не одиноки. Из всех, кого Данло встречал среди звезд, только канторы и пилоты Ордена любили математику самозабвенно и готовы были жизнь за нее отдать. Из всех городов галактики только в Невернесе, в его башнях (и легких кораблях), математика достигла своего полного и прекрасного расцвета. В этой любви и в этом знании заключалась истинная власть Ордена, а власть нелегко