– А ты, Китаец, всегда умницей был, – решительно продолжил Шест. – Хоть я и никогда не говорил тебе этого. А Саид… Саид вообще молодец…
Саид, наблюдавший за лесом, выпрямился, пожал плечами и снова приложился к прикладу автомата. На некоторое время в окопе наступила тишина. Сергей быстро ел. Шест, изредка посматривавший на него, наконец не выдержал:
– Ну что, ты наелся, Кубинец? – шумно потянув носом, ядовито поинтересовался он. – Вкусно, наверное… ишь, как лопает… если бы не ракеты, я бы тоже сухпай навернул!
– Поздно, – ответил Сергей. Он сорвал пучок травы с краю окопа, вытер ложку и сунул ее в разгрузку. – Ну, вот, слегка перекусили, и можно воевать дальше. Зря ты отказался, Шест.
– А! – Шест махнул рукой. Он поежился и посмотрел на голубое небо. – Скорей бы уже началось, что ли…
– Не нервничай, браток. Мы заняли самое удобное место. – Сергей вытащил из кармашка разгрузки влажную салфетку, аккуратно вытер лицо, потом руки и затем шумно высморкался в нее.
– Удобней не бывает… в самом центре окажемся! – Шест выругался.
– С чего ты взял? – пробормотал Сергей, сидя с закрытыми глазами. – Я сейчас чихну. Я всегда чихаю, когда нос задеваю.
– Будь здоров, блин!
– Спасибо! – смачно чихнул Сергей. – Ракеты ударят по джипу, я ему в багажник аварийный передатчик забросил. – Он смял салфетку и бросил ее под ноги. – Что ты так на меня смотришь, Шест? Нету рыбки. Кончилась!
Шест, весь красный, распаренный, с лицом, блестевшим от пота, завернутый в простыню, щелчком откупорил жестяную банку с пивом и надолго припал к ней губами, зажмурив от удовольствия глаза. Сергей покачал головой.
– Уже пятую банку выдувает, – сказал он завистливо. – И куда в него столько помещается?
Варяг, сидевший в углу в простыне, которая сползла на пояс, обнажив мускулистую грудь, расслабленно пожал плечами.
– Хорошее пиво, согласен, – пробормотал Сергей. – Я вот тоже хотел бы выпить, но уже не помещается. Нам с Китайцем двух баночек вполне хватило.
– Ух, хорошо…
Шест оторвался от пива, шумно выдохнул и посмотрел на зажатую в руке банку.
– Немецкое, – кивнул он. – Умеют они…
Сергей внимательно посмотрел на татуировку, набитую над правым соском на груди Варяга.
– Ты только группу крови наколол?
Варяг шевельнулся, показывая ему левое плечо.
– А, и летучая мышь… ну ясно. А еще говорят, наколки в спецназе запрещены!
– Традиция! – глубокомысленно изрек Шест и покачал указательным пальцем. Он прищурился, вспоминая, и фальшиво пропел:
– Этот мир придуман не нами…
– И не нам его менять, – кивнул Варяг, натягивая простыню на плечо. Сергей откинулся на прохладную деревянную скамейку. Твердые рейки врезались в обнаженную кожу спины, но он не обратил на это внимания. Ему было хорошо. Отличная сауна, предоставленная в полное распоряжение разведчиков на целый вечер, два ящика пива и мысль о том, что боевая задача выполнена, делали осознание бытия наиболее полным и приятным. Они сделали все, что могли. Это и есть отдых солдата, подумал он. Честный отдых. Заслуженный. Сергей прикрыл веки и глубоко вздохнул. Перед его глазами сразу же возникли неровные холмы, покрытые зеленью и освещенные солнцем… голубое небо… фигура летчика, вышедшего из водопада… пахнущая привычным солдатским запахом палатка генерала… а потом раздался грохот, и мир вокруг него затрясло. Казалось, что какой-то невидимый великан принялся перекапывать горы, с громовым гулом втыкая гигантскую лопату в землю и подкидывая почву высоко вверх. В небо, испачканное серым дымом, полетели деревья и пласты земли. Сергей, не открывая глаз, слегка прогнулся в пояснице и поморщился. Ныла спина. Потом перед его глазами замелькала трава. Обычная трава. И по ней идут ботинки. Его ботинки. Вид сверху, так сказать. И где-то впереди, на границе периферического зрения, мелькающие запыленные берцы Шеста. Он вдруг отчетливо вспомнил, как после очередного бомбового удара поднялись в воздух тысячи прелых хвоинок, лежавших между деревьями, и потом снова опустились обратно. Тогда Сергей с трудом удержал равновесие. Потом он чуть не споткнулся об испачканного в крови кабана. Оглушенный зверь тяжело ворочался и тоненько визжал, ерзая огромной треугольной головой по земле. Китаец, шедший сзади, добил его короткой очередью. Грохот выстрелов утонул в громовом гуле разрывов.
Сергей, неудобно наклонив голову и ежеминутно поправляя сползающее с плеч тело штурмана, упрямо шел за мелькающими впереди ногами Шеста. Ничего не упускающий из виду Варяг вовремя заметил его предельную утомленность, движением руки остановил шатающего Сергея и что-то крикнул. Подбежавший Шест ловко взвалил на себя летчика, и маленький отряд снова двинулся вперед по вздрагивающим горам. Шест, стиснувший зубы и ничего не видящий вокруг, пер вперед, словно мощный трактор, вдавливая в землю траву. Один раз он свалился в огромную дымящуюся воронку. Летчик коротко простонал, валясь с плеч Шеста в разрыхленную почву, остро вонявшую сгоревшей взрывчаткой. Варяг зло выругался, и немного отдохнувший Сергей снова понес на себе худощавого, но почему-то очень тяжелого Витю.
И когда у него перед глазами уже закружились темные круги и не стало хватать воздуха, его аккуратно, чтобы не повредить ценный груз, который он тащил, повалили в траву. Сергей уткнулся носом в комбинезон летчика и ощутил запах самолета. Рядом громко, что-то выясняя, кричал Шест. Сергей, лежа с закрытыми глазами, честно пообещал себе целых пятнадцать секунд, чтобы отдышаться. А потом он услышал родной язык, несколько приукрашенный крепкими выражениями. Он поднял голову и осмотрелся. Шест активно участвовал в переговорах с какими-то людьми, которые прятались в лесу. Внезапно загремели очереди, и из-за деревьев прямо на группу разведчиков начали выскакивать фигуры в камуфляже и без знаков различия. Какая-то большая фигура наклонилась к нему, заслоняя солнце. Сергей дернулся, поднимая автомат, но его успокоили несколькими весьма специфическими выражениями, которые знает каждый русский. Летчика перевернули на спину, кто-то крикнул: «Живой! Мишаня! Тащи его!» Только тогда Сергей понял, что на них (наконец-то!) вышла наша поисковая группа. А потом был привычный грохочущий салон «Ми-8» и усталые донельзя лица Варяга и Шеста. А где был Китаец, подумал расслабленно Сергей. Китайца я не видел. А, да, как обычно, он уснул на брезентовом чехле. Саид? Саид помогал доктору, собранному и властному мужику в постоянно съезжающей с плеч разгрузке. Подстелив чью-то куртку прямо на металлический пол, врач делал операцию. Сергей видел его мелькающие окровавленные руки. Летчик, оглушенный двойной дозой промедола, лежал без сознания, закрыв веки. В трясущемся салоне вертолета пахло кровью и лекарствами. Глаза у врача были злые и сосредоточенные. Потом врач выпрямился, оглянулся и крикнул, чтобы ему дали сигарету. Курить в вертолете категорически нельзя, но Варяг увел обмякшего доктора в хвост, за плотную клеенчатую занавеску, и дал ему покурить. Знакомый борттехник… Костя, что ли… сделал вид, что ничего не заметил. Ну, а потом был привычный аэродром, «Скорая» и оранжевое огромное солнце, садившееся за море.
– Шест, ты где пропадал, когда мы на вершине тебя ждали? – негромко спросил Варяг, раздирая сухую рыбину сильными пальцами. – Я тебя знаю. Ты ведь слышал мой вызов… давай колись, пока Саид в парилке.
Шест выпрямился, поставил банку на столик и передернул плечами.
– Да ерунда какая-то вышла, Варяг. Я, честно говоря, так ничего и не понял.
– Даже так?
Варяг бросил в рот твердый соленый рыбий бок.
– В общем, прихватили нас басмачи, – тяжело вздохнул Шест. – Вот так, командир. Первый раз я в плену был. Аж целых двадцать пять минут.
– Это много, – помолчав, сказал Варяг. Сергей очнулся и открыл глаза. Сидевший в углу Китаец вытянул шею.
– В общем, взяли нас в плен. – Шест взял банку, качнул ее в руке и сплюнул. – Нам деваться было некуда. Сверху на скале пулемет и снайпер, и мы перед ними как на ладони.
Тишина в командирской сауне наступила такая, что слышно было, как журчит вода в маленьком квадратном бассейне. Варяг потянулся к сигаретной пачке, лежавшей перед ним на маленьком столике, заваленном рыбой и пустыми банками. Шест щелкнул зажигалкой. Варяг затянулся и закашлялся. Да он же не курит, вспомнил Сергей. Хотя после такой новости не только закуришь. Тут впору призадуматься о том, как будешь отвечать за пленение своего подчиненного при выполнении боевой задачи. Со всеми вытекающими последствиями.
– Стрелять было невозможно, да и куда стрелять? Никого не видно. А потом они гранату бросили. Без запала, правда. Показали, что с нами будет, если мы начнем брыкаться.
Варяг уже пришел в себя. Он затушил горящую сигарету, ткнув ее в стол перед собой. В нагретом, влажном воздухе запахло жареной рыбой.
– Ты продолжай, Шест, – сказал чужим голосом Варяг. – Дальше что?
– Да ничего особенного, – пожал плечами Шест. – Я же говорю, что ничего не понял. Саид вдруг начал говорить с каким-то чернявым, который вылез на скалу. Потом он к нам спустился. На каком языке, я так и не разобрал. Говорили вроде спокойно, потом начали орать. Глаза выкатили, пена со рта летит… там еще кто-то на вершину вылез, я голов десять насчитал. Эти двое орут, но никто не вмешивается. Наверное, тот чернявый у них за командира был. Я тоже помалкиваю, только автомат наготове держу. Ну, Саид с этим чернявым поорали, руками помахали, потом замолчали и стоят, тяжело дышат и друг на друга недобро смотрят. А потом Саид оборачивается ко мне и говорит: уходи первый, я следом. Я ничего не понял, но команду выполнил. Ну, и пошел… до ближайшего дерева. Там залег и Саида жду. Вижу, тот от скалы пятится, спиной не поворачивается, а чернявый так автомат сжал, что у него пальцы побелели. Однако тихо стоит, не шевелится… Саид дошел до меня, а потом мы в лес рванули. Так и ушли. – Шест посмотрел командиру в глаза и недоуменно спросил: – Что это было, Варяг?