На четвертый день нас ждал сюрприз. Мы как раз заканчивали завтрак, когда в ресторане появился мужчина в строгом костюме, белой рубашке и темном галстуке. Окинув зал взглядом, он уверенно направился к нашему столику. Я узнал его. Серхио из посольства Аргентины в Москве, тот самый, который сделал нам паспорта.
— Буэнос диас! — поздоровался он, подойдя. — Рад видеть вас, Михаил Иванович! Познакомьте меня с вашей очаровательной супругой.
— Сергей Петрович, он же Серхио, — не замедлил я. — Фамилии не знаю. Благодаря ему мы получили аргентинские паспорта.
— Виктория Петровна, — сказала жена.
— Она же Мария Гомес, — улыбнулся Серхио. — Помню. Как зовут меня, слышали, а фамилия моя Серков. С двумя «эф» на конце, как здесь принято. Я потомок русских эмигрантов, перебравшихся в Аргентину в начале века. Разрешите присесть?
Я кивнул и подозвал официанта.
— Кофе, — сказал ему Серков. — Есть не буду – сыт.
— Что вы делаете в Буэнос-Айресе, Сергей Иванович? — поинтересовался я, когда официант удалился. — Вызвали в МИД?
— Не угадали, — засмеялся он. — Здесь я с февраля. Назначен помощником президента республики. Вы помогли мне с карьерой. Кстати, уважаемые Михаил Иванович и Виктория Петровна. Через два дня президент Менем дает прием по случаю праздника Пасхи. Вы включены в список приглашенных.
— Мы? — изумилась Вика.
— Да, — он достал из кармана и положил на стол два глянцевых конверта. — Это билеты. Предъявите их на входе. Прием состоится в президентском дворце Каса Росада в девятнадцать часов.
— Чем мы заслужили такую честь? — спросил я.
— Позвольте не отвечать, — сощурился он. — Узнаете на месте. Но, поверьте, встретят вас тепло.
— С почетным караулом и оркестром? — съязвил я.
— Нет, — снова засмеялся он. — Но с большой душевной теплотой. Вас бы встретили так раньше, но никто не знал, что вы в Буэнос-Айресе. Хорошо, что читаю иностранную прессу, ту же «Бильд». Это входит в мои обязанности. «Бильд» издается в Аргентине, здесь живет много немцев. Фотоформы привозят самолетом, печатают уже здесь. Так узнал, что вы сбежали из Германии. Ах, какой скандал случился! — Серков покрутил головой. — Управляющего клиникой уволили, комиссара полиции отстранили от должности. Идет следствие. Я думал, что вы перебрались в США или Канаду, но потом решил проверить и позвонил пограничникам. Подтвердили, что такие граждане прибыли в Буэнос-Айрес. Заодно сказали, что собирались остановиться в «Плазе». Позвонил в отель – есть такие. Вот и пришел. Не представляете, Михаил Иванович, насколько рад. Заполучить в Аргентину такого человека!
— Надеюсь, нас не будут держать в рабстве, как в Германии? — спросил я.
— Что вы! — замахал он руками. — Никакого принуждения! Захотите – практикуйте, не желаете – ваше право. Улететь можете хоть сегодня. Хотя надеюсь, на прием придете. Вас там ждет приятный сюрприз.
— Будем, — кивнул я. — Как насчет дресс-кода?
— Для мужчины – смокинг, женщины – вечернее платьях. Можно взять их напрокат, так даже лучше – сшить не успеете. Я оставлю адрес.
Он вытащил из кармана визитку и черкнул несколько слов на обратной стороне.
— Заодно здесь мой телефон, — сообщил, передав мне визитку. — А вот и кофе, — Серхио принял чашку у официанта, осушил ее в два глотка и встал. — Извините, спешу. Дел много.
Он поклонился и вышел.
— Думаешь, у них найдутся вечерние платья для беременных? — спросила Вика…
Нашлись, как и смокинг. Заодно – ливрея для водителя. Нас убедили, что так нужно. Алонсо облачился в темно-синюю куртку со стоячим воротником и золотыми пуговицами. Брюки с желтыми лампасами, темно-синяя фуражка с желтым же околышем.
— Впервые после службы в армии надеваю мундир, — сказал он, глянув на себя в зеркало. — А что, красивый. Как у генерала. Аксельбантов только не хватает, — улыбнулся он.
Вечером 31 марта мы подъехали к «Розовому дому», так переводится Каса Росада. Возле него наблюдалась очередь из представительских авто. Мы дождались своей, Алонсо подкатил к входу, выскочил и открыл нам дверцу «кадиллака». Я выбрался первым и помог Вике. Она взяла меня под руку, и мы направились к дверям по пути миновав караул из гвардейцев. За порогом я предъявил служителю пригласительные, он их рассмотрел и вернул, указав на широкую мраморную лестницу – дескать туда.
Прием приходил в Белом зале. Мы вошли в него и остановились в нерешительности. Зал был полон людьми, они перемещались по нему, здоровались, разговаривали – словом, приятно проводили время. Мы же здесь чужие, никого не знаем. По-испански – ни бельмеса. Внезапно от толпы гостей отделилась и направилась к нам молодая женщина. На ней было белое платье с подолом до щиколоток, выгодно подчеркивающее стройную фигуру, и такого же цвета перчатки до плеч. Обута в туфельки на каблуке. На шее – нитка жемчуга, им же украшена прихотливая прическа. Я узнал в ней Анну – пациентку, которую исцелил от слепоты в Минске.
— Добрый вечер, сеньор Мурашко! — сказала она, подойдя ближе. — Или уже Родригес?
— Как будет угодно сеньорите, — поклонился я.
— Тогда Родригес. Познакомьте меня с вашей спутницей.
— Мария Гомес, моя жена.
— Добрый вечер, сеньорита! — сказала Вика по-английски. Его она знает неважно, но достаточно для короткого разговора.
— Рада приветствовать вас, Мария, — отозвалась бывшая пациентка. — Меня зовут Зулема Мария Ева Менем. Можно просто Зулема.
Хм! А как же Анна? Этим именем она представлялась в Минске. Вот ведь конспираторы! Если правильно понял, перед нами дочь президента. Вот почему нам выдали аргентинские паспорта.
— Вы красивы, сеньора Мария, — сказала Зулема. — Неудивительно, что муж вас так любит. Я это поняла еще в Минске. Идемте, познакомлю вас с гостями.
И мы пошли. Я пожимал руки, говорил «очень приятно» по-испански (несколько нужных фраз прочел в путеводителе), и Зулема тащила нас дальше. Энергия из девушки просто фонтанировала. Гостям она представляла меня знаменитым целителем, чей дар признан в Германии. Упоминание этой страны производило впечатление, на меня смотрели с уважением. Передо мной, как в кино, мелькали лица, смокинги, мундиры, вечерние платья и украшения на шеях и в прическах женщин. Зарябило в глазах. К счастью, объявили выход президента.
Карлос Менем вошел в зал быстрой, пружинистой походкой. Смуглое лицо, бело-голубая лента через плечо. Невысок, но строен. Кого-то он мне напоминал. Присмотревшись, понял – Хулио Иглесиаса. Хотя Менем вовсе не испанец, родился в семье сирийских эмигрантов-мусульман. В юности перешел в католичество. Это я узнал от Алонсо. К президенту мой водитель относился с уважением, часть которого перенес на нас с Викой, когда узнал о приглашении на прием.
— О! Это большая честь, сеньор, — сказал, поклонившись. — Я счастлив, что вожу таких людей.
Между тем прием шел своим чередом. Менем толкнул речь, из которой я не понял ни слова, затем вышел священник в кардинальском облачении, прочитал короткую молитву и благословил народ на пасхальную трапезу. Народ отправился вкушать, ну, и мы с остальными. Столы накрыли а-ля фуршет, было много мяса, разнообразных закусок и фруктов. Мы с Викой дегустировали блюда, благо, не препятствовали. Зулема нас оставила, убежав по своим делам. Так что ели. Периодически застолье прерывалось тостами, мы с Викой поднимали бокалы вместе с остальными и делали по глотку. Я – большой, жена – крохотный. Она больше налегала на закуски. Застолье подходило к концу, когда к нам подошел Серков. Ранее я его в зале не наблюдал.
— Ненадолго заберу вашего мужа, Виктория Петровна, — сказал, поздоровавшись. — Его хочет видеть один человек. Не скучайте, мы быстро.
Серков отвел меня кабинет, где я, к своему изумлению, разглядел президента. Не заметил, когда он слинял из зала. Вблизи Менем уже не походил на Иглесиаса – слишком крупные черты лица. Да еще нелепые полубачки на щеках…
— Буэнос ночес, сеньор президент! — поклонился я.
— Рад приветствовать вас в своей резиденции, — перевел Серков ответ Менема. — Хочу лично поблагодарить вас за дочь. Вы вернули ей не только зрение, но и жизнь.
Он протянул мне руку. Я ее с удовольствием пожал.
— В свою очередь хочу поблагодарить вас за аргентинские паспорта, — сказал в ответ. — Они нам здорово помогли.
— Серхио говорил, — кивнул Менем. — В Германии до сих пор гадают, куда вы улетели. Думают, что в США, — он улыбнулся. — Я рад, что выбрали мою страну. Надеюсь, она станет для вас новой Родиной, как некогда для моих родителей. У меня к вам просьба, сеньор. Мы не афишировали предоставление аргентинского гражданства вам и вашей супруге, но теперь об этом узнают. О причине – тоже. Как у любого политика, у меня есть враги. Они непременно попытаются разыграть эту карту. Гражданство в обмен на исцеление дочери президента – повод обвинить в решении личных проблем за счет государства. Но! — он поднял вверх палец. — Если вы поможете аргентинским детям, злые языки умолкнут. Что скажете?
— Согласен, сеньор президент, — поклонился я. — Но потребуется разрешение на практику.
— Серхио займется, — он указал на Серкова. — До свидания, сеньор Родригес!..
— С кем ты говорил? — спросила Вика, когда я воротился.
— С президентом.
Глаза у нее стали большими.
— Просил меня заняться аргентинскими детьми, — пояснил я.
— Правильно, — подтвердила Вика. — Отдохнули – пора и за работу. Заодно и денежек заработаем, а то только тратим.
Хозяйственная она у меня…
Глава 7
Человек, которого некогда звали Вадим, отложил прочитанное письмо и задумался. Предложение посетить Аргентину в составе группы британских финансистов искренне порадовало. Это признание его заслуг, веса в мире бизнеса. А еще великая честь для бывшего советского гражданина, начинавшего скромным игроком на фондовой бирже в США, а затем сколотившего капитал и перебравшегося в Туманный Альбион. Ехать нужно обязательно, даже если это не несет выгоды. Он нажал кнопку на селекторе.