На следующий день я сообщил Розэтте, что согласен попробовать с пирогами. Я был в отчаянье, я чувствовал, что мама «уходит». Розэтта мне ответила:
– Пирожки не проблема, но ты хорошо подумал. Вчера я услышала твои слова и поняла, что мама мучается, а мы только обманем время.
Я был в растерянности и не знал, что делать, мне хотелось только облегчить мамины страдания. Розэтта сказала, что проведет ритуал с пирогами сама, ей только нужно знать мою группу крови, а мне оставалась только молиться, ходить в храм и просить помощи у высших сил.
Взяв волю в кулак, я продолжал работать и почти написал вторую часть сценария. Я понимал, что на днях улечу к родителям, так как мама находится при смерти и мой долг быть рядом с ней. На репетиции Элен неожиданно сказала, что ей нужно посмотреть, как сложится наш тур, и разложила карты:
– Вижу семь городов, много денег и дороги. Но самое главное, ТО, ЧЕГО ТЫ БОИШЬСЯ, ЭТОГО НЕ ПРОИЗОЙДЕТ. ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО. Я ТЕБЕ ОБЕЩАЮ!
Тут меня словно кипятком обдало, и я закричал:
– Кому будет хорошо? Маму в тяжелом состоянии увезли в больницу, мне об этом сегодня утром по телефону рассказал брат. О каких деньгах вы говорите? Все хуже некуда.
– Розэтта, выйди, – произнесла Элен, и девушка покорно встала и ушла.
– Мишуль, почему ты раньше не сказал, что все так плохо?
Я смотрел и не понимал, она сейчас надо мной смеется или говорит серьезно?
– Я говорил, я все время говорил.
– Значит, так, сделаешь один сильный ритуал, и все наладится. Бери ручку и записывай. Нужно сегодня ночью испечь двенадцать пирожков, отнести их на кладбище, найти 12 могил с именем твоей мамы и произнести слова, которые я напишу тебе на бумажке. Обещай мне, что ты это сделаешь?!
– Зачем мне идти на кладбище, если Розэтта уже все сделала?
– Розэтта? Когда она это делала? – с недоумением спросила Элен. – Я ничего об этом не знаю. Ритуал необходимо делать по крови, только ты можешь спасти маму, но тебе обязательно нужно идти на кладбище. Вот увидишь, мама поправится, если ты сделаешь это сегодня ночью.
Все время, пока я находился на похоронах, практически никто из многочисленных «друзей» экстрасенсов мне не звонил.
Я сильно сомневался, что этот странный ритуал поможет спасти маму, поэтому решил посоветоваться со своим другом-экстрасенсом из Волоколамска. Я набрал его телефон и рассказал ему о кладбище и пирогах. От всего услышанного друг был в недоумении, он посоветовал мне хорошо подумать, прежде чем совершать ритуал, и срочно лететь домой. Всю ночь после этого разговора я не мог уснуть, я вскакивал при мысли, что мне нужно бежать на кухню, печь пироги и нести их на кладбище. В груди всю болело, в полудреме я видел кресты, могилы и дороги. Это была самая страшная ночь в моей жизни. Утром я узнал, что мамы не стало.
Мама умерла, а я находился в полнейшем хаосе и отказывался верить в то, что произошло. Я не знал, как пережить эту боль, и тогда решил для себя точно, что больше ничего не хочу писать про экстрасенсов, это будет последняя книга с ними.
Они не смогли спасти мою маму. Я больше не верю в них…
Все время, пока я находился на похоронах, практически никто из многочисленных «друзей» экстрасенсов мне не звонил. Но, слава богу, в трудную минуту меня поддерживали несколько друзей, а главное мой друг из Волоколамска, сделавший для меня очень многое.
Вернувшись в Москву, я как будто впал в кому, мне не хотелось репетировать, ходить на работу, встречаться с кем-то и разговаривать. Я стремился к одиночеству, жег церковные свечи, с удовольствием смотря на огонь, много молился и ездил по храмам. Я потерял самого любимого и дорогого человека, но нужно было как-то жить дальше.
В один из сумрачных дней мне позвонила Элен:
– Мишуль, у тебя все нормально? Что случилось? Обиделся на нас? Не уходи в себя, ты нам нужен. Сегодня репетиция в 19:00, ты придешь?
– Я постараюсь быть, – ответил я, хоть все внутри меня и сопротивлялось этому.
В семь часов вечера я пришел на репетицию. Элен встретила меня теплой улыбкой, обняла и поцеловала. Она пыталась быть ласковой и доброй, но я чувствовал какую-то фальшь.
– Мишуль, ты сценарий выучил? – спросила Элен.
Я посмотрел на Лену, пытаясь понять, говорит она серьезно или шутит?
– Нет, я не выучил. На похоронах мне было не до сценария.
– Понимаю, но у нас еще есть время. Выучишь.
В этот момент из соседней комнаты появилась Розэтта, она подошла ко мне и сказала:
– Ну что, пойдем, поговорим? – развернулась и пошла в комнату с полной уверенностью, что я побегу за ней.
– Извини, Розэтта, но я пришел репетировать, а не выяснять отношения.
– Как знаешь, – остолбенев, ответила она, повернулась к Элен и на цыганском языке стала говорить, я так предполагаю, все, что на самом деле думала обо мне.
Я наблюдал за ними и не понимал, почему так поступают люди. У меня горели уши, лицо и становилось как-то жутко от происходящего, я хотел встать и уйти, но что-то внутри меня заставило остаться. Розэтта орала, не сдерживая своих эмоций, ее лицо становилось свинцовым от злости и негодования, глаза горели яростью. Я уткнулся лицом в сценарий и с мольбой ждал нашего режиссера, но Алман не приходил. Розэтта ходила взад и вперед, крича и размахивая руками, Элен пыталась ее успокоить, но не очень успешно. В конце концов Розэтта ушла в другую комнату и начала нервно раскладывать карты. А Элен, как ни в чем не бывало, обратилась ко мне:
– Мишуль, пойдем, наберем воды и поставим чайник.
– Пойдем, – ответил я и взял чайник.
Когда мы вышли, Элен спросила:
– Мишуль, что случилось? Ты за что-то на нас обиделся?
– Ты серьезно не понимаешь, что произошло? – переспросил я и удивленно посмотрел на Элен.
– Нет. А что случилось?
– Люди, которых я любил и считал чуть ли не сестрами, так поступили со мной. В тот злополучный вечер вы сказали: «Все будет хорошо, то чего ты боишься – не произойдет. Я тебе обещаю». Утром умерла мама. Эти слова мне запали глубоко в сердце. Я не могу и не хочу репетировать, мне тяжело видеть вас, мне настолько больно, что я не могу передать словами. Вы посылали меня на кладбище, что-то говорили, обещали, но ничего не происходило. Это были просто слова.
– Мишуль, прости, я правда ничего не видела.
– Я тебя ни в чем не виню. Просто мне сейчас очень больно, я потерял самое дорогое, что было в моей жизни. Я не хочу репетировать и не могу никого видеть, но я пришел, потому что обещал.
– Прости, – произнесла Элен и обняла меня.
В тот момент мне казалось, что сердце треснуло и разлетелось на мелкие кусочки. Я не был готов к такому повороту событий. Я мог ожидать всего от кого угодно, но только не от людей, которые были мне так близки и дороги когда-то. Я чувствовал себя потерянным, упавшим на самое дно. Через какое-то время пришел наш режиссер, и мы начали репетировать, но все валилось из рук, и Розэтта по-прежнему была на взводе. После репетиции я обнял Элен и Розэтту, шепнув последней: «Чтобы не произошло потом, сейчас нужно держаться и взять себя в руки. Нам предстоит большая работа, поэтому ни к чему ругаться и дуться друг на друга». Розэтта мне не ответила.
Через несколько дней я узнал, что Розэтте стало плохо, ей вызывали врача и даже госпитализировали, но она сбежала из больницы на следующий день. Я как мог помогал и поддерживал девочек. Наш гастрольный тур неожиданно стал рушиться, города слетали один за другим. На тот момент я не понимал, почему так происходит.
Помню, как однажды Элен сказала мне:
– Миша, мне не нужны эти гастроли, я еду туда только из-за вас с Розэттой.
– Ради меня ехать никуда не нужно. Каждый едет ради себя. Мы можем отказаться и никуда не лететь. Не нужно тут устраивать жертв.
– Нет, мы полетим, мы выступим. Все будет хорошо. Каждый из нас заработает. Все будет в шоколаде, вот увидишь, – ответила Элен.
Однако реальность была совсем не шоколадной. Города срывались, заказчики отказывались с нами работать, ссылаясь на то, что люди бояться проклятий Розэтты, так как подобное уже случалось на шоу с ее участием, но к Элен на прием записались бы с удовольствием. Тем временем Розэтта все еще болела, ее каждый день возили на капельницы, а времени до вылета в первый город турне оставалось все меньше и меньше.
Как-то Элен позвонила мне и предложила поехать без Розэтты, так как опасается, что та не выдержит по состоянию здоровья долгого перелета. Я не знал, что ответить, сценарий был написан для троих, а переписывать не было времени, к тому же на всех афишах было заявлено, что будут три человека. Мы договорились с Элен встретиться и все обсудить, нервы у всех были на пределе. Я звонил на Дальний Восток, чтобы узнать, как обстоят дела с продажей билетов на наше шоу Ответ менеджеров был неутешительным: «Много звонков, люди интересуются, спрашивают, но до последнего не берут билеты. Люди боятся, что шоу сорвется». Ситуация складывалась хуже некуда. Билеты не проданы, выплачивать гонорары нечем. В то, что за неделю произойдет чудо, мне верилось с трудом, вернее не верилось совсем.
Тем не менее мы с Элен пытались репетировать вдвоем, переделывали программу на ходу, так как состояние Розэтты было ужасно. Времени до вылета оставалось очень мало, а картина с гастролями все не прояснялась. Где-то в глубине души я чувствовал, что мы никуда не полетим, было затрачено так много сил и энергии, но как назло билеты на шоу, по самым разным причинам, не продавались.
За день до вылета Элен, Розэтта и я встретились на последней репетиции.
– Миша, ты почему дома не учишь текст? – спросила раздраженно Элен.
– Не учу, потому что мы никуда не полетим, а текст я знаю наизусть.
– Хватит, мне все это надоело. Раз организаторы не выполнили своих обязательств и не смогли продать билеты, я точно никуда не лечу, а вы как хотите, – крикнула Элен.
– Элен, Розэтта, а не вы ли смотрели на картах и видели семь городов, большие суммы денег, разговаривали с каждым заказчиком, обещая высокую прибыль. Где все это, и почему все идет по-другому сценарию? – завелся я.