…Эксперименты все-таки пришлось начать. Не отношу себя к теоретическим трусам, однако на пути встретилось такое количество жуликов, что я едва не потерял веру в человечество…
Ставя опыты, мы и тогда не придерживались пресловутого постулата воспроизводимости результатов. Правильность этой позиции подтвердилась теперь, после недавних исследований психологов, показавших, что даже в тысячекратно повторенном элементарном движении руки нет и двух одинаковых. Точно так же человек не может одинаково произнести одно и то же слово. Более того, бельгийский физико-химик, лауреат Нобелевской премии Илья Романович Пригожий убежден, что даже среди физических явлений также нет повторимых.
Остановлюсь на эксперименте но телепатии с Клавой Костецкой, пациенткой нейрохирургической клиники им. Н. А. Бурденко. В историю ее болезни было вписано и восприятие знаков сквозь непрозрачные среды, и чтение мыслей на расстоянии, и другие феномены (кстати, когда она поправилась, абсолютно все исчезло). Проводя с ней эксперименты, я для подстраховки даже пригласил нынешнего заместителя директора Института марксизма-ленинизма В. П. Кудина. «Приходи, Всеволод Петрович, ты должен это посмотреть, иначе скажешь, что Зинченко продался парапсихологам!» Опыт проводился очень жестко, поскольку телепатию точно не зарегистрируешь, всегда возможны какие-то сомнения… Мы взяли электролюминесцентный индикатор, на нем по
Заданию с пульта оператора можно было высветить любую цифру от 0 до 9. Испытуемую посадили так, чтобы цифр она не видела. Как известно, «обжегшись на чае, дую на воду». Поэтому на всякий случай уменьшили пороговую яркость прибора настолько, что если и исхитриться подглядеть, то все равно ничего не различишь. Мало того, пульт с кнопками, по которым оператор выбирал цифры, предъявляемые Костецкой, перенесли в соседнюю комнату, так что испытуемая не видела ни оператора, ни сами кнопки. Для Пущей предосторожности попросили инженера-электронщика при пайке контактов перепутать цифры и кнопки так, что если нажимаешь на пульте, например «7», то на индикаторе выскакивает «0». А «ключ» попросили нам открыть только после окончания эксперимента.
Провели несколько серий опытов. Вероятность опознавания цифр достигала 0,8. Удалось зарегистрировать и биопотенциалы мозга Костецкой, когда она рукой «считывала» информацию с индикатора. На энцефалограмме наблюдалась депрессия альфа-ритма именно в затылочной области мозга, где обрабатывались зрительные образы.
Демичев, прочитав отчет, спросил недоуменно: кто такой Зинченко?.. Вот что, приставьте, пожалуйста, к этой фамилии имена самых знаменитых советских психологов. Материал был подписан «на четверых»: Леонтьев, Ломов, Лурия и я. Ну а в 1972 г. в «Вопросах философии» появилась статья «Парапсихология — фикция или реальность?» Она же потом послужила основой для статьи в БСЭ.
Главное: тогда нам удалось сформулировать и отстоять принципиальную позицию. Феномен есть. Канал связи неизвестен. Канал воздействия неизвестен. Любители могут искать!
От последовавшего тогда лестного предложения «поискать самому» отказался: «Я четверть века занимаюсь исследованием глаза, никак не могу понять, как человек глазом видит. И меня, ей-богу, не интересует, как можно видеть рукой или слышать коленкой».
В том, что эффекты есть, я не сомневался и тогда, и сейчас. Но вопросы, что собой представляет канал воздействия и канал передачи информации, сохраняются и поныне. Надо дать дорогу храбрецам, пусть исследуют. Сейчас я не вдаюсь в физику, да, наверное, и образования не хватит вникнуть в то, что делают Ю. Гуляев и Э. Годик. Впрочем, мне кажется, если их эксперименты построить корректней, на междисциплинарной основе, тогда удалось бы «вытащить» результатов больше. Жаль, что они устанавливают лишь факт наличия физических полей, но не пытаются их связать с функциональными системами человека.
И последнее. Насчет извечного вопроса, предусмотрительно раздававшегося и прежде да и теперь: сведем мы эти феноменальные возможности психики к материальным явлениям или нет? Слушайте, давайте в конце-то концов перестанем ставить условие материальности непременным условием научности. Академик Б. В. Раушенбах лучше всех из присутствующих знает, что есть глаз телесный, который работает «на прием», и глаз духовный, который работает «на выдачу». И с помощью любых ухищрений, любых новейших данных, связанных с анатомией глаза, мы не сможем «вывести» ни Рублева, ни Микеланджело, ни Моне… Никого! Как не «выведем» и смену способов восприятия окружающего, которое происходило и происходит в истории человечества. Точно так же, как из биомеханики и физиологии человеческого тела мы не «выведем» танца Плисецкой. Ведь еще Пушкин говорил «душой исполненный полет». Душой, а не ногами!
М. Г. Ярошевский: Разрешено все, что не запрещено.
Чем объясняется огромный научный интерес к исследованиям Ю. В. Гуляева и Э. Э. Годика? Тем, что они получили убедительное научное обоснование загадочных явлений человеческой психики. Если пойти этим путем дальше, то феномены будут все больше и больше укладываться в исторически сложившуюся парадигму.
На протяжении века не затихает спор: психоанализ — наука или нет? И хотя существует психоаналитическое сообщество, поддерживаемое миллионами людей, и психоанализ повсюду излагается в учебниках, однако среди академических психологов до сих пор господствует мнение, что это не наука, а вера. А где вера, там, стало быть, остается молиться…
Поэтому вопрос о том, что есть наука, а что не наука, должен рассматриваться и в историческом, и в социокультурном аспекте. Для той среды, в которой психоанализ возник, он рассматривался, несомненно, как наука, дающая эффект. Иное дело социокультурный аспект нашей страны: в 20-х годах психоанализ считался наукой, а в 30-40-х был отнесен уже к лженауке, идеализму, не совместимому с материализмом.
Как историк науки, я хотел бы привести некоторые факты из своей жизни, которые могут быть небезынтересны.
В 50-м году я был председателем комиссии, которая обследовала Вульфа Григорьевича Мессинга. Он бежал в СССР из Польши за несколько часов до вступления в нее немецких войск. Как он мне сам говорил — предвидел, вроде болгарской Ванги, вторжение… Но, думаю, это так носилось в воздухе, что не нужно быть провидцем, чтобы понять грядущее. У нас поначалу его никто не признавал, считали жуликом, авантюристом. В Институт философии АН СССР, где я работал младшим Научным сотрудником, пришел человек с отношением от Управления цирков в руках, умолял выдать ему какую-нибудь справку, что показываемое им что показываемое им не жульничество и не махинация, а зрелище, достойное публичной демонстрации.
Известные психологи, работавшие в одном секторе со мной, заниматься проверкой посетителя категорически отказались, а отчаянный эмэнэс, которому терять, в сущности, было нечего, согласился. Присутствовал на опытах, бывал у него на квартире. Подолгу с ним беседовал, изучал огромную папку с отзывами о его демонстрациях.
То, что реально я видел в его опытах, все укладывалось в традиционное классическое представление об идеомоторных актах. Меня поражали его чрезвычайно высокая чувствительность к незаметным движениям и, что самое удивительное (и на что обычно не обращают внимания), его обостренное обоняние.
Однажды мы сидели у него дома на Песчаной (он жил на 5-м, кажется, этаже), и вдруг Мессинг говорит: «Сейчас в наш подъезд входит знакомый мне человек». Через несколько минут раздается звонок.
Я спрашиваю: «Как вы узнали?»
Он всяческим образом уходил от ответа, потом признался: «По запаху…» Его обонятельная чувствительность была поразительной. Так собаки, находясь в нескольких километрах от разыскиваемого ими объекта, могут «унюхать» его запах.
Опыты с Мессингом проходили в малом конференц-зале института. Жюри дало такое, например, задание: у одного философа, сидящего в 12-м ряду, — достать из кармана маленькую виселицу (?!), а у другого, сидящего в 20-м ряду, взять газету с изображением одного политического деятеля (предаваемого в ту пору анафеме), вырезать его портрет и… повесить на ту виселицу. Мессинг все это сделал.
Словом, виденное мною вполне укладывалось в традиционные представления об идеомоторных актах, о субсенсорной чувствительности.
Хроника открытий и заблуждений
IV в. до н. э. Опыт познания духовной жизни людей первым обобщил Аристотель, систематически изложивший накопленные факты в трактате «О душе». Систематизируя науки, он прежде всего выделил среди них физику, а психологию с прочими «второстепенными» науками отнес к метафизике, что означало «после физики». Лишь в XIX веке психологии был возвращен полновесный научный статус. Ну а то, что не прошло вторичной переоценки ценностей, получило несколько пренебрежительное название парапсихологии. Выразительной греческой приставкой «пара» около подчеркивалось, что парапсихические или паранормальные явления выведены за рамки отныне канонизированной психологии.
II в. н. э. В одном из гностических папирусов описываются приемы гипнотизирования, известные еще жрецам Египта и Греции. Ответы погруженного в Гипнотический сон толковались как божественные пророчества. К средним векам приемы первого периода истории гипнотизма были забыты.
1521 г. Швейцарский врач Т. Парацельс, этот первый, по словам Герцена, профессор от сотворения мира, исследует целебные свойства магнита. «Он излечивает истечения из глаз, ушей, носа и из наружных покровов. Так же врачуются раскрытые раны на бедрах, рак, истечения крови у женщин. Кроме того, магнит оттягивает грыжу и исцеляет переломы, он вытягивает желтуху, оттягивает воднику, как я неоднократно убедился на практике, но нет нужды разжевывать все это невежам», — писал Парацельс.
1608 г. Последователи Парацельса У. Гельмонт и Р. Флюдд утверждают, что человек может оказывать влияние на организм и психику посредством таинственной «жизненной силы», истекающей якобы из рук, глаз и других органов тела. Влияние флюида на живое, по их мнению, сродни действию магнита. Впоследствии флюид был переименован в «животный магнетизм», а лиц, передающих пациентам целительный магнетизм, назвали магнетизерами.