– А куда мы летим? – попыталась я отвлечься от собственных мыслей.
– Воплощать твои эротические фантазии, – совершенно спокойно ответил Алекс.
И тут бы возопить «Аллилуйя!», радостно завизжать от радости и приняться расстегивать халат и срывать с себя нижнее белье, но вместо этого я, как последняя дура, произнесла:
– А как же твоя жена?
– Еще не жена, – с каким-то мрачным удовлетворением произнес Алекс.
И мне бы заткнуться, так нет же:
– То есть ты сейчас будешь изменять своей будущей жене?
На его четко очерченных губах мелькнула какая-то жестокая ухмылка, после чего я услышала спокойное:
– Изарина Арли ценна для меня только одним – она дочь сенатора Арли.
– Хороший генофонд? – съехидничала я.
– Нужные связи, – рыкнул он. – Не более.
Я задумалась, потом тихо, вообще едва слышно, сказала:
– А она красивая, очень. И так тебя… вас любит.
Некоторое время Алекс молчал, затем негромко поинтересовался:
– А ты?
– Что я? – невольно переспросила.
– Ты меня любишь? – Серые глаза смотрели пристально, не мигая, а губы сжаты так, что побелели.
Почему-то вдруг подумалось, что с таким дознавателем на допросе будешь говорить правду и только правду, правду я ему и ответила:
– Очень, – судорожно вздохнула и добавила: – Я не могу без тебя, Алекс… Все эти месяцы на Инитире я засыпала и просыпалась, думая о тебе и вспоминая твои глаза. И на это задание от редактора я согласилась только… чтобы тебя увидеть, хоть издали.
Мне тяжело далось это признание, но еще тяжелее было видеть, как стремительно отвернулся от меня Алекс. Он просто отвернулся, некоторое время смотрел куда-то в ночь, затем вернулся к управлению хаеном. А на что я рассчитывала?! На что я вообще могла рассчитывать?! Дура! Дура безголовая! И вообще!
– В любом случае это уже неважно, – с показной радостью бодро заявила я, – ты же женишься, так что…
Землевладелец с военным прошлым и настоящим бросил на меня удивленный взгляд, но промолчал. Я же молчать не стала:
– Так что между нами совсем ничего не может быть, вот. Я твою семью, даже будущую, разбивать не намерена и потому вернулась к своей первой любви, вот.
– Острозубый? – мгновенно спросил Алекс.
– Красивый, да? – воодушевленно спросила я. – Ну, Дени, он такой – красавчик, и вообще первая любовь не забывается, и мы, наверное, поженимся.
Хаен внезапно тряхнуло, и я даже не сразу поняла, что это кто-то резко нажал на тормоз, впрочем, аплоид тут же возобновил плавный ход.
– А куда вы меня везете? – весело поинтересовалась я.
Ответили мне не сразу, но все же ответили:
– Насиловать буду. И плевать на гонорею пятого поколения, которая не лечится!
Ой, кажется, ему показали записи TREY dv.
– Не надо меня насиловать, – обиженно попросила я.
Тихое разгневанное рычание, за которым последовал довод:
– Ты же сама этого хотела!
А что, есть кто-то, кто не хочет быть изнасилованной Алексом? Покажите мне ее – хоть позавидую.
– Хотела, – честно сознаюсь я, – но пойми… те, Алекс…ссандро, я же не могу так… – а дальше пошел бред, исключительно из желания хоть как-то реабилитировать свое чувство собственного достоинства: – Просто после того, как меня бросил жених, накануне свадьбы изменив с подружкой… со всеми подружками на свадьбе… Это так больно…
Грозное рычание и весьма жесткая посадка хаена, от которой меня качнуло вперед так, что едва не добавился еще и синяк на лбу.
– Лика! – вышел из себя идеальный мужчина. – У тебя не было жениха, не было свадьбы, и подружек, с которыми он изменял, тоже не было!
Я всхлипнула, одинокая слеза покатилась по щеке, и я выдала:
– Вот видишь, у меня даже свадьбы и жениха не было, а он мне уже изменил со всеми у-у-у…
Еще одно глухое рычание и полное обреченности обращение Алекса к самому себе:
– Ну да, реакция на стресс… как я мог забыть. – И, уже обернувшись ко мне, проговорил: – Знаешь, до сих пор не могу понять, почему мне так сложно выбросить тебя из головы! Возможно, причина в неудовлетворенном желании?
Ого! Вот это заявление! Я даже комедию ломать перестала, задумалась, и во мне проснулось профессиональное любопытство:
– Слушай… те, это получается, если между нами сейчас будет… эмм, секс, то вы про меня забудете? – А глаза у моего любимого героя, оказывается, умеют быть почти круглыми. – Как интересно…
Молчание Алекса я приняла за зеленый сигнал и ринулась в атаку:
– То есть я тебе… вам нравлюсь? Пра-а-авда? Давно? А что вы почувствовали, увидев меня впервые? Нет, не так… Эмм… Разве может блистательный, идеальный, неподражаемый, загадочный Алессандро Девелри, какой-то там риантан в армии Танарга, испытывать чувства к невзрачной журналистке?
На его губах, таких красивых, появилась грустная улыбка, и Алекс тихо и очень печально ответил:
– Может… Если эта журналистка соблазняет его самым безжалостным образом, а затем ретируется, доведя почти до состояния невменяемости!
И приближающийся с каждым словом Алекс внезапно оказался у самого моего лица, а его руки властно легли на мои плечи… Так, что-то я не о том, так и до пламенной страсти дойти можно… А нужно ли? Все равно он на мне никогда не женится, и только… только больнее же потом будет!
– А если я тебе так нравлюсь, – прошептала я, так как голос внезапно пропал, – тогда почему… пирог зажал и повару меня бросил?
Герой моего романа нахмурился, растерял как-то разом всю свою властность и стал тем милашкой Алексом, от которого тряслись мои коленки, а загребущие ручки так и тянулись погладить его тело.
– Лика, – Алекс грустно улыбнулся, – ты самая ненормальная женщина из всех, кого я видел, и самая удивительная, – взгляд его серых глаз был таким, словно я центр вселенной, – ты невероятная, Лика. Ты казалась мне такой открытой, искренней, восхищенной и в то же время… такой желанной. Ты мне слишком понравилась, для того чтобы я мог принуждать к чему-то, и ты хотела уехать… Я позволил, но решил сделать прощальный подарок в безумной надежде… что… вернешься.
Это было признание?! Правда, признание?
Мне впервые в жизни нечего было сказать. Точнее, хотелось сказать очень многое, но как-то внезапно спазмом сжало горло, а сердце ухнуло куда-то вниз, и я потрясенно молчала… Алекс как-то по-своему воспринял мое молчание и продолжил:
– А вскоре мне молча и виновато приносят яркий пластиковый журнал… С МОЕЙ ФОТОГРАФИЕЙ НА ОБЛОЖКЕ! – Последнюю фразу он проревел с такой силой, что, казалось, хаен завибрировал. – И я узнаю, что милая и нежная мисс Непосредственность на самом деле профессиональная журналистка! Ты не думаешь, что это было подло?
И смолчать бы тут, но я же дура!
– Нет, это было не подло, – мысленно поражаясь собственной наглости, ответила я, – подло было, когда я брала интервью у сенатора Аффеке о его предвыборной кампании, а в статье написала про интимные отношения с секретаршей. Ты бы видел его лицо, когда он прибежал с номером журнала… Мы потом полдня работать не могли всем офисом… так животы от смеха болели… вот…
– Вот как? – и взгляд серых глаз стал более чем злым. – А надо мной тоже смеялись всем офисом?!
– Над тобой нельзя смеяться, Алекс, – честно ответила я, – ты слишком… идеальный, красивый, невероятный, изумительный. Тобой можно только восхищаться, правда. Я и подумать не могла, что ты… что я тебе хоть чуть-чуть нравлюсь. А ты меня выставил с планеты, даже провожать не пришел… А я так ждала… в глубине души… даже не смея надеяться… И только когда открыла пакет, а там твой пирог… Тогда я не знала что думать! Ведь я никто, так, серенькая мышка, сирота, журналистка третьего сорта, да что там журналистка – журналюга я! А ты… А ты, ты Алессандро Девелри, ты идеал всех женщин, я и представить не могла, что влюблюсь… Это же как влюбиться в мужчину на картине… то есть смотреть и мечтать можно, а трогать… нельзя… Ты же идеальный, Алекс… ты как принц, и у тебя уже есть принцесса…
Мы молчали несколько долгих томительных минут, а потом Алекс сказал:
– Идем купаться.
И стена между нами растаяла. Отбросив все сомнения куда-то далеко, подала голос надежда:
– А насиловать будешь? – поинтересовалась я.
– А надо? – столь же игриво поинтересовался Алекс.
– Хотелось бы, – смущенно ответила я.
– Я подумаю, – заверил меня Алекс и спрыгнул на песок.
– Так всегда, – смирилась с неизбежностью своей судьбы я.
Мое бурчание было прервано тем, что меня просто вытащили из кабины хаена и понесли к плещущимся волнам океана… На ручках понесли!
Раздевалась я сама, завистливо глядя, как герой моей мечты рассекает сильными руками волны в неясном свете трех лун. Красота! Алекс обернулся, махнул рукой, и я поторопилась – снять, естественно, только халат, не буду же я голая плавать.
Сверкающая в лунных переливах вода оказалась теплой, даже теплее, чем днем, когда мы с бабулей зажигали. Войдя в воду по пояс, увидела стайку серебристых рыбок и остановилась, завороженная этим зрелищем. Рыбки были маленькие, до ста штук наверное, быстрые и переливающиеся как ртуть. Внезапно сверкающие тельца, словно испугавшись чего-то, метнулись в сторону, а меня обхватили сильные руки, прижали к мокрому животу и груди.
– Что тут увидела? – поинтересовался Алекс, прикасаясь губами к моей шее.
– Рыбки плавали, – ответила я, понимая, что мне уже безразлично, кто там и где плавает.
– Тебе нравятся рыбки?
Не-е-ет, мне нравится, когда меня так хотят и не скрывают этого, и еще когда целуют… да, вот именно там и именно так… И вообще ноги уже не держат… Но вслух я ответила:
– Очень нравятся…
– И так нравятся? – хрипло поинтересовался самый невероятный мужчина, сжимая меня руками.
– Да…
– А так? – его губы нежно ласкали мою шею.
– Да… – уже шептала я.
– Ну, ладненько, – прошептал Алекс и разрушил все мои ожидания, – поплыли рыбок смотреть.
– Какие, к черту, рыбки?! – возмутилась я.