Узнав, что Даджейль вскоре покинет корабль, ошарашенный Бир заявил, что она просто решила ему досадить. Она ответила, что он ведет себя смешно и нелепо, а вдобавок проявляет неимоверный эгоизм. Даджейль предстояло выполнить важную и весьма интересную задачу, к которой она была вполне готова; она налеталась по Галактике в свое удовольствие, но теперь настало время перемен, пора где-нибудь осесть на более продолжительный срок. Конечно же, она будет по нему скучать и надеется, что он по ней тоже – хотя и не так долго, как он себе представляет. Да и вообще, самое время сменить обстановку. Разумеется, ей жаль, что она больше не сможет играть роль константы в его жизни, но с этим ничего не поделаешь. Вдобавок от заманчивого предложения она отказываться не намерена.
Он запамятовал, когда и почему именно решил отправиться на Телатурьер вместе с Даджейль. Быть может, он все-таки осмыслил ее слова, а может, просто ощутил тягу к перемене мест, хотя провел в Контакте не так много времени.
Впрочем, на то, чтобы добиться этого, Генар-Хофен затратил куда больше усилий, чем на любое соблазнение или обольщение – возможно, включая и обольщение самой Даджейль. Для начала ее следовало убедить в разумности такого решения. Она сразу же заявила, что это глупо: он слишком молод и непрактичен. Ему не хватает опыта, он в Контакте без году неделя и никоим образом ее не впечатляет. Это неромантично, это неблагоразумно, ей это вовсе не лестно, да это просто идиотизм какой-то. А если каким-то чудом ему позволят составить ей компанию, то пусть даже не надеется, что сие великое самопожертвование обяжет ее с ним переспать.
И вообще, все это лишний раз подтверждает его глупость и самонадеянность.
III
Экспедиционный корабль Контакта «Серая зона» аватаров не любил и предпочитал общаться через дрона.
– Деточка…
– Не смей называть меня деточкой! Что за покровительственный тон?! – Ульвер Сейк гневно подбоченилась.
Она по-прежнему не снимала скафандра, инкрустированного драгоценностями, и даже не откидывала шлема, хотя подняла лицевой щиток. Путешественники стояли в ангаре ЭКК, среди разнообразных модулей, спутников и прочей аппаратуры. Судя по всему, сюда сгружали всякий хлам, и сейчас, с прибытием модуля СНК «Честный обмен мнениями», в ангаре стало еще теснее.
– Госпожа Сейк, – невозмутимо продолжал автономник, – я соизволил подобрать вас и вашего спутника, дрона Чурт Лайна, только потому, что, по сути, вы дрейфовали в зоне боевых действий. Если вы настаиваете…
– Да не дрейфовали мы! – замахала руками Ульвер. – Мы в модуле летели! У него двигатели есть!
– Есть, но очень медленные. Так что, по сути, вы дрейфовали. Именно это я и сказал.
Дрон – бескорпусная горка компонентов, зависшая в воздухе на высоте человеческого роста, – повернулся к Чурт Лайну:
– Дрон Чурт Лайн, приветствую вас на борту. Прошу вас, постарайтесь убедить вашу спутницу, госпожу Сейк…
– И не смей говорить так, будто меня здесь и вовсе нет! – завопила Ульвер и топнула ногой.
Палуба под Генар-Хофеном загудела.
Встреча с ЭКК доставила ему небывалую радость. Какая благодать! Наконец-то он избавлен и от тесноты проклятого модуля, и от невыносимой раздражительности Ульвер Сейк. И между прочим, «Серая зона» приветствовала его первым.
Уф, похоже, все устроилось. «Серая зона» доставит его на «Спальный состав», он выполнит свое поручение и – если война не перелопатит все сверху донизу – отправится куда-нибудь отдохнуть, пока дела не устаканятся. В то, что Хамы объявили войну Культуре, верилось с трудом, но если это действительно так, то, когда их поставят на место, Культуре понадобятся специалисты с опытом работы среди Хамов – для поддержания мирного сосуществования и дальнейшего оКультуривания. Жаль, конечно; Хамы ему нравились в нынешнем своем варианте. Но раз уж они и впрямь ополоумели настолько, что ринулись воевать с Культурой… наверное, стоило преподать им урок. Принудительное облагораживание Хамам не повредит.
Впрочем, им это вряд ли понравится, если учесть, что такое облагораживание будет проводиться методично, терпеливо и настойчиво, с непоколебимой самоуверенностью, присущей Культуре в тех случаях, когда все расчеты подтверждали справедливость ее действий. Вероятно, сами Хамы предпочли бы, чтобы их сначала стерли в порошок, а уж потом навязывали чужую волю. Как бы то ни было, Генар-Хофен полагал, что Хамы себя еще покажут.
Вот как Ульвер Сейк… Теперь она потребовала, чтобы ее с дроном немедленно возвратили в модуль и позволили лететь дальше, – весьма неожиданное заявление, если вспомнить, что, когда «Серая зона» вышла с ними на связь, Ульвер потребовала немедленно их спасти и перенести на борт. Никакого противоречия в своих требованиях она не усматривала.
– Это произвол! Пиратское нападение! – вопила она.
– Ульвер… – рассудительно начал дрон Чурт Лайн.
– Не смей его выгораживать!
– Я никого не выгораживаю, а…
– Нет, выгораживаешь!
Ссора продолжалась. Дрон перевел сенсоры с девушки на древнего автономника и обратно, потом чуть приподнялся в воздух и, повернувшись к Генар-Хофену, негромко сказал:
– Вы уж меня извините.
Генар-Хофен кивнул.
Дрон Чурт Лайн умолк на середине фразы и медленно опустился на пол ангара. Ульвер Сейк раздраженно поморщилась, метнулась к нему и, внезапно сообразив, что произошло, ткнула пальцем в корабельного дрона:
– Не…
Внезапно лицевой щиток ее шлема закрылся, питание скафандра отключилось, и девушка застыла как изваяние, только драгоценности переливались и поблескивали в освещении ангара. Из скафандра еле слышно доносились возмущенные крики.
– Госпожа Сейк, – произнес дрон, – я знаю, что вы меня слышите. Прошу прощения за вынужденную грубость, но, смею заметить, подобные перепалки весьма утомительны и контрпродуктивны. Я позволил себе небольшую демонстрацию, дабы вы осознали, что целиком и полностью находитесь в моей власти. Вы вольны либо смириться с этим и провести несколько дней в сравнительном комфорте, либо упорствовать, что приведет к насильственному заключению под стражу с последующим принудительным введением наркотических препаратов во избежание дальнейших необдуманных действий. Уверяю вас, что в любых иных, мирных условиях я бы с превеликим удовольствием вернул вас и вашего спутника в модуль, положась на волю судьбы. Покуда меня не призвали к непосредственному исполнению воинских обязанностей, у меня на борту вам будет намного безопаснее, чем в дрейфующем – или летящем – невооруженном и практически беззащитном модуле, который, уж поверьте, легче легкого принять за вражескую ракету или за вражеский летательный аппарат, особенно сейчас, когда многие по той или иной причине предпочитают разведку боем.
Инкрустированный драгоценностями скафандр вздрогнул и зашатался из стороны в сторону, – похоже, Ульвер билась о его стенки. Скафандр раскачивался так сильно, что едва не опрокинулся, но корабельный дрон придержал его синим полем манипулятора. Генар-Хофену стало очень любопытно, какое усилие воли потребовалось для того, чтобы не дать скафандру упасть.
– Если же меня призовут внести посильный вклад в общее дело, то я вас, разумеется, отпущу, – продолжал дрон. – А если этого не произойдет, то борт вы покинете только после того, как я выполню обещание, данное господину Генар-Хофену и представителям секции Особых Обстоятельств. Благодарю за внимание.
Чурт Лайн взвился в воздух и продолжил:
– …аз в жизни прекрати капризни… – Он осекся и завертелся из стороны в сторону, явно пребывая в полнейшем замешательстве.
Лицевой щиток шлема поднялся. Побледневшая Ульвер сжала губы, с минуту помолчала и изрекла:
– Ты, корабль, редкостный грубиян. Так что на гостеприимство Фаговой Скалы больше не рассчитывай.
– Если такова цена твоего согласия с моими вполне разумными требованиями, деточка, то, считай, договорились.
– И подыщи мне нормальную жилую секцию, – продолжила она, тыча большим пальцем в Генар-Хофена. – От этого типа всю дорогу тестостероном несет.
IV
Он ее уломал. Путь до Телатурьер занял полгода; и почти все это время Генар-Хофен уговаривал Даджейль. Лишь за месяц до прибытия на место назначения она, не зная, как от него отделаться, позволила ему обратиться к Контакту за разрешением ее сопровождать, хотя прекрасно понимала, что его просьбу вряд ли удовлетворят.
С характерным для него упорством и целеустремленностью Генар-Хофен изучил все, что было известно о Телатурьере и ‘ктиках; пересмотрел свои экзобиологические изыскания и сделал упор на аспекты, способствующие назначению на этот пост. Он доказывал, что годен для работы в отдаленной, безлюдной глуши как раз потому, что уже нагулялся вволю и что сейчас самое время сбавить темп, перевести дух, успокоиться. Ситуация идеальна для него, а он для нее.
Он взялся за работу. Он побеседовал с «Новообращенным» и с другими кораблями Контакта, с дронами, которые специализировались на человеческой психооценке, и членами отборочной комиссии. Это помогло. Единодушной поддержки он не встретил – мнения разделились поровну, причем «Новообращенный» его кандидатуру не поддержал, – но несколько укрепил свои позиции.
В итоге голоса так и поделились поровну, и решающим должно было стать мнение всесистемника «Спокойная уверенность», родного корабля «Новообращенного». К тому моменту они уже вернулись на «Спокойную уверенность», которая направлялась к Телатурьеру. Аватар «Спокойной уверенности», который выглядел как высокий, импозантный мужчина, долго расспрашивал Генар-Хофена о его желании присоединиться к Даджейль на Телатурьере, после чего сообщил, что ему предстоит еще одно собеседование.
Генар-Хофен был счастлив вернуться на корабль с сотней миллионов женщин на борту; разумеется, за две оставшиеся недели он не мог всецело посвятить себя задаче уложить в постель как можно больше подруг, но сделал все, что было в его силах. А одним прекрасным утром выяснилось, что стройная блондинка, с которой он провел ночь, была еще одним аватаром корабля. Генар-Хофен весьма примечательно отреагировал на это известие.