Он был вне себя от ярости. Он бушевал и буйствовал. Блондинка, очаровательно растрепанная после бурной ночи, невозмутимо сидела посреди кровати, обратив к нему невинный взор.
Его не предупредили, что она – аватар!
Она напомнила, что он ее об этом и не спрашивал, а человеком она не притворялась. Встретившись с ним, она сразу хотела объяснить, что пришла провести собеседование, но он, по своему обыкновению, решил, что красавица-блондинка жаждет с ним переспать.
Но это все равно обман!
Аватар пожала плечами, поднялась и стала одеваться.
Между тем Генар-Хофен отчаянно пытался вспомнить, что говорил ей вечером и ночью; выпито было немало, и он помнил только, что упоминал и Даджейль, и Телатурьер, но вот что именно… Он был ошеломлен двуличностью корабля. Его подставили! Это нечестно! Нет, кораблям верить нельзя. Ох… он нес какой-то вздор про Даджейль и про планету ‘ктиков – не потому, что хотел произвести впечатление на блондинку, а потому, что спьяну расслабился и распустил язык. Какой ужас! Наверняка «Новообращенный» подговорил свой всесистемник, и тот блондинку подослал. Сволочи!
Аватар, стоя на пороге каюты, добавила, что вчера он был весьма словоохотлив и откровенен насчет своей прошлой жизни и телатурьерской должности и что корабль серьезно подумывает о том, чтобы поддержать его просьбу. Она лукаво подмигнула Генар-Хофену и удалилась.
Надо же… Накатила мимолетная паника, а потом – ошеломляющее торжество. Победа! Подумать только, он своего добился.
V
«Время убивать» удалялся от Подачки на скорости, близкой к максимально допустимой; дальнейшее увеличение скорости приведет к деградации двигателей. Примерно на полпути от Подачки к Эксцессии корабль отключил двигатели и позволил себе сбавить темп до скорости света, умышленно избегая привычного резкого торможения с заносом. Вместо этого он аккуратно раскинул по ткани реального пространства огромное поле размером в несколько световых секунд, после чего медленно затормозил до состояния абсолютного покоя во всех трех измерениях нормального пространства, так чтобы единственное его перемещение теперь было сопряжено с естественным расширением Вселенной, медленным удалением ее от предполагаемого центра всех трехмерных вещей. Лишь после этого он послал сигнал.
[узкий луч, M32, передано в 4.28.885.1008]:
СНК «Время убивать» → всесистемник «Стальной отблеск»
По моим сведениям, тебе поручено командование боевыми действиями в этом регионе. Примешь мой умослепок?
∞
[узкий луч, M32, передано в 4.28.885.1065]:
всесистемник «Стальной отблеск» → СНК «Время убивать»
Я признателен за доверие, но принять умослепок не могу. У нас на тебя другие планы. Позволь узнать, что привело тебя на Подачку?
∞
Это личное. Я по-прежнему уверен, что на Подачке действовал какой-то бывший корабль Культуры, а отправился я туда, потому что мне было по дороге. Бывший корабль Культуры замыслил меня уничтожить. Это нельзя оставлять безнаказанным. На кону честь. Моя честь. Я буду жить снова. Прошу тебя, прими мой умослепок.
∞
Не могу. Я ценю твои решимость и рвение, но наши ресурсы ограниченны, и разбрасываться ими мы не вправе. Иногда, как ни прискорбно, личной гордостью приходится поступаться ради военного прагматизма.
∞
Понял. Что ж, предложи мне план действий. Желательно такой, чтобы сохранялась вероятность встречи с кораблем-предателем, действовавшим на Подачке.
∞
Несомненно (курс см. в диаглифе). Подтверди получение и просигналь, когда достигнешь первой обозначенной позиции.
∞
(получение подтверждено).
∞
[узкий луч, M32, передано в 4.28.885.1122]:
СНК «Время убивать» → Эксцентрик «Пристрелим их позже»
Обращаюсь к тебе после предыдущего обмена сигналами (прилагается). Прошу тебя, прими мой умослепок.
∞
[узкий луч, M32, передано в 4.28.885.1309]:
Эксцентрик «Пристрелим их позже» → СНК «Время убивать»
Дорогой друг, а есть ли в этом нужда?
∞
Нужды нет ни в чем. Но кое-что желательно. Я этого желаю. Примешь мой умослепок?
∞
Если я откажусь, тебя это остановит?
∞
Возможно. И почти наверняка задержит.
∞
Ох, любишь ты жизнь другим усложнять.
∞
Я – боевой корабль. Это не моя функция. Примешь мой умослепок?
∞
Вот поэтому боевым кораблям и нужны человеческие экипажи – чтобы не геройствовали сверх меры.
∞
Хватит меня отговаривать. Если не согласишься, я отправлю умослепок по лучу в твоем направлении. Итак, примешь мой умослепок?
∞
Приму. Но скрепя сердце…
Корабль переслал копию того, что в более ранние эпохи нарекли бы его душой, а затем со странным облегчением, охваченный невероятным чувством свободы, завершил приготовления к бою. Он испытывал и еще одно странное чувство – смесь гордости и смиренного единения с доблестными воинами всех народов и времен, с теми, кто, отправляясь на войну, расставался с привычной жизнью, с любимыми, друзьями и родными и, полагаясь лишь на себя и на волю воображаемых богов, готовился принять смертный бой.
Некогда он презирал таких дикарей за нецивилизованность, а теперь на миг устыдился. Он понимал, что они неповинны в своем низменном образе жизни, но не мог избавиться от характерного для его собратьев патрицианского презрения к этим неразвитым созданиям. Ныне же он постиг родство, проходящее через эпохи, расы и цивилизации и одновременно – через колоссальный разрыв между смятенным и блеклым самоощущением животного мозга и неизмеримо сложным, утонченным и интегрированным сознанием, которое Родоначальные Виды именовали, в своем курьезном тщеславии, Искусственным Интеллектом (или любым другим, как и следовало ожидать, неосознанно снисходительным термином).
Лишь сейчас его осенило, какая истина скрыта в идее очищения перед самопожертвованием. Переданный им умослепок – его новая личность, которая очнется в матрице нового боевого корабля, – скорее всего, никогда не испытает подобного откровения. Он хотел было обновить ранее посланную копию, но передумал; время поджимало, а кроме того, подобный поступок выглядел неподобающим – нельзя искусственно насаждать в Разум, которому смерть не грозит, странные спокойствие и уверенность, воцарившиеся в Разуме, готовом к смерти. Это неуместно, это все испортит. Нет, это переживание останется его личным достоянием, священной реликвией его чистой души.
Боевой корабль проанализировал состояние внутренних систем. Все готово; медлить больше нельзя. Он совершил разворот, медленно разогнал двигатели, скользнул в пустоту, усеяв при этом ткань реальности гиперпространственными минами и автономными снарядами. Если повезет, они выведут из строя пару кораблей и замедлят продвижение остальных. Он стал увеличивать скорость, пока не получил предупреждение о возможной деградации двигателей – через сто двадцать восемь часов. Через шестьдесят четыре. Через тридцать два. Тогда он перестал наращивать темп. Ускоряясь дальше, он рисковал бы немедленным и катастрофическим отказом двигателей.
Сквозь сумрак необозримых расстояний, которые обычный свет преодолевал десятилетиями, корабль мчался, наслаждаясь торжествующей жертвенной быстротой и лучась воинственной добродетелью.
На него, подобно рою стремительных комет, надвигался вражеский флот. Девяносто шесть кораблей в круговой формации заняли область диаметром тридцать световых лет в трехмерном пространстве, наполовину погрузившись в ткань реальности. А за ними смутно виднелась еще одна волна – то же количество кораблей, – охватившая вдвое больший объем пространства.
В арсеналах Подачки хранилось триста восемьдесят четыре корабля. Если волны идентичны по численности, значит их всего четыре. Какая позиция самая выгодная для командного судна?
Примерно в центре третьей волны, но не точно там.
А если командующий решит переменить местоположение? Если он переместится в авангард первой волны, куда-нибудь во вторую, в арьергард или вообще отделится от эскадры и полетит независимо от ее основных волн?
Остается только гадать…
СНК кружил в четырехмерном инфрапространстве, ощупывая сенсорами его ткань и готовя к бою орудия. Колоссальная скорость приближала его к эскадре врагов быстрее, чем в самой дерзкой симуляции. Он закладывал над ними виражи, но его по-прежнему не замечали. Разум корабля содрогнулся, пронзенный импульсом чистого наслаждения. Какое блаженство! Да, он вот-вот погибнет, но это будет доблестная, славная смерть, а его репутацию унаследует новорожденный корабль вместе с личностью и памятью, перенесенными в виде умослепка на борт «Пристрелим их позже».
Корабль спикировал на третью волну наступающих кораблей, как хищная птица на стаю перелетных птах.
VI
С каменного парапета на вершине башни Бир глядела на океанский простор, где неугомонные волны дробили серебристыми черточками две лунные дорожки. За ее спиной темнел хрустальный купол башни. Бир ушла спать одновременно с Даджейль, которая в последнее время быстро уставала. Они извинились перед гостями и предоставили тех своим делам. Крэн, Айст и Тальи прибыли со всесистемника «Неприемлемое поведение», еще одного дочернего корабля «Спокойной уверенности». С этой троицей Даджейль дружила уже лет двадцать, а четыре года назад, на борту «Спокойной уверенности», познакомила с ними Бира.
«Неприемлемое поведение» странствовало по этой области космоса, и друзья уговорили корабль дать им возможность навестить приятельницу.
Задумчивые луны заливали сияющим краденым светом порывистый танец волн. Секретировав себе диффузии, Бир тоже задумалась; дорожки лунного света клином сходились к наблюдателю, будто поощряя его эгоцентризм, чрезмерно романтические представления о своей центральной роли в мироздании и иллюзию главенства личности. Ей вспомнилось, как она впервые поднялась на башню и размышляла о том же; тогда прошло совсем немного времени после их с Даджейль прибытия на Телатурьер, и Бир еще была мужчиной.