– К вечеру? – ошеломленно повторил Генар-Хофен, уставившись на аватара.
– Время поджимает, – грустно сказал Аморфия, глядя вдаль. – Так что чем скорее вы с Даджейль поговорите, тем лучше… Для всех. – Он рассеянно улыбнулся.
– Что ж, я готов, – заявил Генар-Хофен, разводя руками.
– Посмотрим, – ответил Аморфия и резко крутанулся.
Внезапно на месте аватара возник сверкающий эллипсоид, подобный гигантскому серебристому яйцу, поставленному стоймя. Генар-Хофен едва успел заметить, как поле Переместителя мгновенно сжалось в точку и с легким хлопком исчезло.
XI
«Время убивать» прорвался через третью волну древних кораблей Культуры, несущихся к Эксцессии, отклонил посланные в него боеголовки, ухитрившись отправить несколько снарядов вслед противнику – правда, их обнаружили и уничтожили. В гиперпространстве за удалявшейся флотилией виднелся корпус «Миротворца»: изувеченный корабль содрогался и бился в корчах, беспомощно кувыркаясь в космосе. «Время убивать» начал торможение и разворот.
Четвертой волной из четырнадцати кораблей можно было пренебречь (они его как раз выцеливали). Знай «Время убивать», что их так мало, то сразу атаковал бы вторую волну. Ну ладно; все равно повезло. Он еще немного понаблюдал за «Миротворцем», чтобы убедиться, что предсмертные судороги разрывавшего себя на куски корабля – не обманный маневр.
Он сосредоточился на оставшихся четырнадцати кораблях. Продолжая свой самоубийственный полет, «Время убивать» мог бы зацепить их все и, вероятно, уничтожить четыре, а при особо удачном раскладе – даже шесть. А если рвануть прочь, то, выполнив маневр торможение-разворот-ускорение, можно повторно пройтись по второй волне кораблей. В этот раз врасплох их не застать, но если удача не подведет, то можно расправиться с четырьмя, а то и с восемью кораблями.
А еще можно было сделать вот что…
Он ускорился к четырнадцати кораблям в арьергарде флотилии, которые, изменив конфигурацию, готовились отразить нападение. Предупреждение об атаке они получили загодя, а потому располагали временем для принятия удобного построения. «Время убивать» оставил без внимания брошенный ему вызов и не стал атаковать центр эскадры, а облетел ее широким полукругом, избрав своей целью пять кораблей в оконечности шеренги.
Разумеется, они попытались дать ему отпор, но «Время убивать» не оплошал: два вражеских корабля со взорванными двигателями встретили достойную смерть. Их искореженные корпуса парили в пространстве, а остальные корабли продолжили стремительный полет следом за удалявшейся флотилией; никто не отправился в погоню за боевым кораблем Культуры.
«Время убивать» продолжал сбрасывать скорость, выдерживая ориентацию на быстро удалявшийся боевой флот и Эксцессию. Корабль тормозил, взрывая двигательными полями глубокие борозды в Энергетической Решетке. Ему встретился дрейфующий СНК с поврежденными двигателями, который отстал от флотилии. «Время убивать» сбавил скорость и попробовал выйти с ним на связь. Его обстреляли. Он попытался захватить корабль эффектором, но независимые автоматические системы СНК, зафиксировав вмешательство в работу Разума, инициировали самоуничтожение. Под тканью реальности вздулась еще одна гиперсфера радиации.
«Вот досада», – подумал «Время убивать» и просканировал гиперобъемы окрестностей.
Никаких угроз.
«Надо же, я уцелел», – думал он, продолжая тормозить.
На такой исход он даже не надеялся.
«Время убивать» приступил к проверкам систем: никаких неполадок, если не считать некоторого снижения мощности двигателей, по его же вине. Он сбавил обороты, вывел двигатели на стандартный максимум и изучил полученные данные, из которых следовало, что значительное ухудшение характеристик двигательной системы наступит примерно через сто часов. Что ж, ничего страшного, при полной остановке двигателей самовосстановление займет несколько дней. Боезапас израсходован на шестьдесят процентов; на его восполнение понадобится от четырех до семи часов, в зависимости от исходных материалов. Плазменные камеры, согласно данным, сохранили девяносто шесть процентов эффективности – стандартный результат после предпринятых боевых действий. Механизмы самовосстановления нетерпеливо ожидали сигнала. Корабль осмотрелся, сконцентрировался на обзоре прямо по курсу и, не обнаружив очевидных угроз, велел саморемонтникам заняться первыми двумя из четырех камер. Полное время починки – двести четыре секунды.
Полная продолжительность боевых действий – одиннадцать микросекунд. А ведь казалось, что дольше. Впрочем, это вполне естественно…
«Может, предпринять второй пролет?» – размышлял корабль.
Он отправил рапорт о сражении «Пристрелим их позже» и еще паре более далеких Разумов, послал копию «Стальному отблеску» и закрыл каналы связи. Надо было подумать.
Схватка возбудила его, напитала энергией, воодушевила. Он жаждал большего: еще одной атаки, еще одного сражения, на сей раз по полной программе, не отвлекаясь на поиски корабля-предателя. Нет, на этот раз врагам несдобровать…
Впрочем, он в одиночку нанес значительный урон вражескому флоту, а сам остался невредим, не считая мизерных повреждений операционной системы. Он поступил вопреки совету старшего Разума в военное время – и добился победы. Он поставил все на кон и, сам того не ожидая, сорвал банк. Пожалуй, лучше остановиться на достигнутом, иначе его сочтут самовлюбленным, заносчивым воякой, особенно учитывая, что первоначальная причина его гнева уже уничтожена. Вероятно, разумнее будет принять заслуженную похвалу (или упреки) в свой адрес, а затем вернуться под начало военного командования Культуры (впрочем, теперь «Время убивать» питал серьезные подозрения в отношении роли «Стального отблеска» во всей этой затее).
Он поравнялся с обломками двух кораблей, уничтоженных в арьергарде флота, пролетел мимо.
Из гиперпространства навстречу «Времени убивать» поднимался, медленно кувыркаясь, изувеченный «Миротворец»; корабль постепенно терял сцепление с Решеткой и возвращался к ткани реального пространства.
«Время убивать» сбросил скорость, поравнялся с кораблем-предателем, отметил, что следов повреждений на корпусе нет, и аккуратно прозондировал его сенсорами, держа его Разум под прицелом эффекторов, – так человек, прощупывая пульс сраженного врага, приставляет пистолет к его виску.
Слабеющие двигательные поля «Миротворца» продолжали уничтожать жалкие остатки его Разума, обдирали, выщипывали, раздирали в клочья и выжигали последние уцелевшие кванты его личности и чувств. Десять Хамов, находившихся на борту корабля-предателя, тоже погибли: самоубийство Разума окатило их блуждающей радиацией.
«Время убивать» кольнули угрызения совести – ведь он непосредственно повинен в гибели этого в некотором смысле родственного корабля, – но часть его сознания наслаждалась агонией презренного предателя.
Однако сентиментальные порывы взяли верх; «Время убивать» навел на умирающий корабль две работающие плазменные камеры и несколько мгновений сохранял стационарную позицию относительно расширявшейся сферы излучения, проводив таким образом собрата-предателя в последний путь.
Наконец «Время убивать» принял решение и дал сигнал «Стальному отблеску», сообщив, что готов выслушать его предложения. При необходимости он отправится в погоню за уходящим флотом или, если потребуется его помощь, примет участие в сражении близ Эспери.
Он сознавал, что так или иначе его ждет смерть, но готов был встретить ее как верный боец Культуры, а не как дерзкий бунтарь, движимый жаждой мести.
«Время убивать» медленно разогнал двигатели до обычного уровня, на кратчайшее мгновение замер, а затем рванулся вперед, к Эксцессии, ускоряясь по гиперболической траектории в облет более прямого пути вражеского флота.
Он хотел их опередить.
XII
– Что-о?!
– Я передумала. И разговаривать с ним не буду, и видеть его не желаю. И с ним на одном корабле оставаться не хочу. Позволь мне улететь. Немедленно. – Даджейль Гэлиан, подобрав юбку, тяжело опустилась в кресло, что стояло в круглом покое с прозрачным куполом.
– Даджейль! – Аморфия, широко распахнув блестящие глаза, опустился перед ней на колени и попытался коснуться ее руки. – Умоляю, повидайся с ним! Он же согласен с тобой встретиться!
– Ах, как великодушно с его стороны! – презрительно фыркнула она.
Аватар, усевшись на пятки, посмотрел на нее и вздохнул:
– Даджейль, я же тебя никогда и ни о чем не просил. А сейчас умоляю – согласись на встречу. Ради меня.
– А я тебя никогда и ни о чем не просила, – холодно ответила женщина. – Все твои дары и услуги были непрошеными, а некоторые – нежеланными, вот как все эти животные, все эти жизни, вся эта череда рождений, забота о потомстве… все это глумление надо мною…
– Глумление?! – воскликнул аватар.
Даджейль подалась вперед и, качая головой, коснулась руки Аморфии:
– Нет. Прости. Я была не права. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. Я тебе очень благодарна. Но видеться с ним я не желаю. Прошу тебя, отпусти меня.
К дальнейшим просьбам и мольбам аватара Даджейль осталась глуха.
Корабль тем временем предавался размышлениям. Он обдумывал, не попросить ли «Серую зону», все еще покоившуюся в носовом ангаре, пробраться в разум Даджейль (так же как корабль в свое время пробрался в разум Генар-Хофена, чтобы узнать правду о событиях на Телатурьере и внедрить сон о давно умершей Зрейн Энхофф Трамов, – впрочем, исполнено это было весьма небрежно и впоследствии оказалось ни к чему). Он намеревался попросить ЭКК воздействовать на Даджейль эффекторами, чтобы принудить ее к материнству. Он рассматривал возможность Перемещения в организм Даджейль неких химических или биотехнологических агентов, которые вызвали бы роды. Впрочем, того же самого можно добиться, если применить эффекторы самого корабля. А не проще ли Переместить ее ближе к Генар-Хофену или, наоборот, его поближе к ней.