— Отлично заряженных, полковник, в этом деле я доверяю лишь себе.
— Тогда по коням! — сказал Ролан.
Кадудаль и его спутник сели в седла и направились по дороге, которая вела в сторону Ванна. Кадудаль ехал рядом с Роланом, а Золотая Ветвь, помощник начальника штаба армии, как отрекомендовал его Кадудаль, ехал позади, шагах в двадцати от них.
Что же касается самой армии, то ее видно не было. Дорога, прямая как стрела, казалась совершенно пустынной.
Всадники проехали так около полульё.
— Но где же, черт возьми, ваши бойцы? — поинтересовался Ролан.
— Мои бойцы?.. Справа и слева, перед нами и позади нас — везде.
— Вы шутите! — воскликнул Ролан.
— Это вовсе не шутка, полковник. Неужели, по-вашему, я настолько безрассуден, что пускаюсь в путь без разведчиков, да еще если вокруг полно таких опытных и бдительных солдат, как ваши республиканцы?
С минуту Ролан хранил молчание, но затем с сомнением в голосе продолжил:
— Помнится, генерал, вы говорили мне, что если я захочу увидеть ваших бойцов, то достаточно будет сказать вам об этом. Так вот, я хочу увидеть их.
— Всех или только часть?
— Сколько, по вашим словам, вы их взяли с собой?
— Триста.
— Что ж, я хочу видеть сто пятьдесят.
— Стой! — скомандовал Кадудаль.
Приложив руки к губам, он издал уханье неясыти, а затем крик совы, причем уханье неясыти понеслось направо, а крик совы — налево.
Стоило раздаться последним звукам жалобного зова, и в то же мгновение по обе стороны дороги появились фигуры людей, которые, перепрыгнув через канаву, отделявшую лесную поросль от дороги, выстроились двумя шеренгами возле всадников.
— Кто командует справа? — спросил Кадудаль.
— Я, генерал, — ответил один из крестьян, шагнув вперед.
— Кто ты?
— Усач.
— Кто командует слева? — спросил генерал.
— Я, Поющий Зимой, — ответил другой крестьянин, в свой черед делая шаг вперед.
— Сколько с тобой людей, Усач?
— Сто, генерал!
— А сколько с тобой, Поющий Зимой?
— Пятьдесят.
— Всего, выходит, сто пятьдесят? — спросил Кадудаль.
— Так точно, — в один голос ответили бретонские командиры.
— Вы столько и хотели видеть, полковник? — с улыбкой спросил Кадудаль.
— Да вы волшебник, генерал!
— О нет! Я всего лишь бедный шуан, несчастный бретонец, как и все мы. Но я командую войском, где каждый своим умом отдает себе отчет в том, что он делает, где сердце каждого бьется во имя двух великих нравственных правил, на которых зиждется мир, — во имя религии и монархии.
Затем, повернувшись к своим бойцам, он спросил:
— Кто командует авангардом?
— Лети-Стрелой, — ответили оба шуана.
— А арьергардом?
— Патронташ.
— Значит, мы можем спокойно продолжать путь? — спросил у шуанов Кадудаль.
— Как если бы вы шли к обедне в церковь собственной деревни, — ответил Лети-Стрелой.
— Тогда едем дальше, — промолвил Кадудаль, обращаясь к Ролану.
Затем, повернувшись к своим бойцам, он скомандовал:
— Расходитесь, ребята!
В то же мгновение шуаны перепрыгнули канаву и скрылись из виду.
Еще несколько секунд раздавался хруст веток в лесной поросли и слышались шаги бойцов, пробиравшихся сквозь кусты, затем все стихло.
— Ну что, — спросил Кадудаль, — теперь вы понимаете, что с подобными бойцами мне не стоит бояться ваших синих, какими бы храбрыми и ловкими они ни были?
Ролан молча вздохнул. Он был совершенно того же мнения, что и Кадудаль.
Всадники продолжили путь.
Не доезжая примерно одного льё до Ла-Трините, они увидели на дороге какую-то темную точку, которая по мере приближения быстро увеличивалась в размерах.
Внезапно она остановилась.
— Что это такое? — спросил Ролан.
— Человек, — промолвил Кадудаль.
— Это я вижу, — отозвался Ролан. — Но кто он?
— По быстроте его движения вы могли бы догадаться, что это гонец.
— А почему он остановился?
— Да потому, что заметил трех верховых и не знает, идти ему вперед или повернуть назад.
— Что же он будет делать?
— Он ждет, прежде чем принять решение.
— Чего же?
— Сигнала, черт возьми!
— Он ответит на этот сигнал?
— Не только ответит, но и подчинится ему. Чего вы хотите? Чтобы он шел вперед, повернул обратно или отскочил в сторону?
— Я хочу, чтобы он пошел вперед, — сказал Ролан. — В этом случае мы узнаем, какие вести он несет.
Бретонский генерал стал так искусно подражать голосу кукушки, что Ролан невольно начал оглядываться по сторонам.
— Это я, — сказал Кадудаль, — не озирайтесь.
— Так гонец направится к нам? — спросил Ролан.
— Мало того, он уже направился.
И в самом деле, гонец ускорил шаги и быстро приближался; через несколько минут он уже стоял перед своим генералом.
— А, это ты, Идущий-на-Штурм?! — воскликнул генерал.
Он наклонился, и гонец что-то прошептал ему на ухо.
— Меня уже предупредил об этом Благословенный, — ответил ему Жорж.
Обменявшись несколькими словами с Идущим-на-Штурм, Кадудаль дважды передразнил крик филина и один раз — совы. Уже через минуту он оказался в окружении трехсот своих бойцов.
— Скоро мы будем на месте, — сказал Кадудаль, обращаясь к Ролану, — однако нам надо сойти с главной дороги.
За деревней Тридон отряд двинулся полем, как и сказал Кадудаль, и, оставив Ванн слева, достиг Трефлеана. Но, вместо того чтобы проехать через это селение, бретонский генерал взял влево от дороги и добрался до опушки небольшого леса, тянущегося от Гран-Шана к Ларре.
После того как отряд покинул главную дорогу, все бойцы Кадудаля сплотились вокруг него.
Кадудаль, казалось, дожидался новых известий, прежде чем решиться на дальнейшие действия.
Над Трефлеаном и Сен-Нольфом забрезжил сероватый свет. Это были первые проблески наступающего дня, однако поднимавшийся над землей густой туман не позволял ничего видеть дальше пятидесяти шагов.
Внезапно шагах в пятистах раздалось пение петуха.
Жорж стал прислушиваться; шуаны переглянулись, посмеиваясь. Петух запел снова, на этот раз ближе.
— Это он, — сказал Кадудаль, — отвечайте!
В трех шагах от Ролана послышался собачий вой, передразненный настолько похоже, что молодой человек, хотя и предупрежденный словами Жоржа, стал искать глазами животное, издававшее эти жалобные и тоскливые звуки. В ту же минуту стало видно, как среди тумана движется какой-то человек, быстрым шагом направлявшийся к обоим всадникам.
Кадудаль сделал несколько шагов ему навстречу и приложил палец к губам, призывая этого человека говорить тише.
— Ну что, Терновник, — спросил Жорж, — они попались?
— Как мышь в мышеловку. Если вы пожелаете, генерал, ни один из них не вернется в Ванн.
— О, меня это вполне устроит! Сколько их?
— Сто человек, и командует ими лично генерал Харти.
— Сколько повозок?
— Семнадцать.
— Далеко они отсюда?
— Пожалуй, три четверти льё будет.
— По какой дороге они следуют?
— По той, что ведет из Гран-Шана в Ванн.
— То, что нужно!
По знаку Кадудаля к нему подошли четверо его заместителей — Золотая Ветвь, Идущий-на-Штурм, Лети-Стрелой и Патронташ.
Генерал отдал им указания, каждый в свой черед ответил криком совы и скрылся в тумане, взяв с собой по пятьдесят бойцов.
Туман становился все гуще, и эти пятьдесят бойцов, отойдя шагов на сто, исчезали в нем, словно призраки.
С Кадудалем осталась сотня бойцов, которыми командовал Терновник.
— Ну что, генерал, — спросил Ролан, увидев, что Кадудаль направляется к нему, — все идет, как вы хотели?
— Пожалуй, да, — ответил Кадудаль, — и через полчаса вы сможете и сами все оценить.
— Вряд ли, если туман продлится.
Кадудаль осмотрелся по сторонам:
— Через полчаса он полностью рассеется. Не желаете употребить это время на то, чтобы немного закусить и выпить глоток-другой?
— Признаюсь, генерал, — ответил Ролан, — после пяти или шести часов, проведенных в седле, у меня разыгрался зверский аппетит.
— А я признаюсь вам, — сказал Кадудаль, — что у меня вошло в привычку всякий раз перед сражением завтракать как можно плотнее. Когда отправляешься в вечность, следует отправляться туда, по возможности, на полный желудок.
— О! — воскликнул Ролан. — Так вы собираетесь сражаться?
— Для этого я и явился сюда, а поскольку мы имеем дело с вашими друзьями-республиканцами и лично с генералом Харти, сомневаюсь, что они сдадутся без сопротивления.
— А республиканцы знают, что им предстоит сражаться с вами?
— Они об этом даже не догадываются.
— Стало быть, вы приготовили для них сюрприз?
— Не совсем, ведь, как я уже сказал вам, минут через двадцать туман рассеется и мы окажемся у них на виду в тот самый момент, когда увидим их. Бей-Синих, — продолжал Кадудаль, — есть у тебя что-нибудь предложить нам на завтрак?
Шуан, исполнявший, видимо, обязанности провиантмейстера, утвердительно кивнул, вошел в лес и вскоре вернулся оттуда, ведя за собой осла, нагруженного двумя корзинами.
В одно мгновение на пригорке был разостлан плащ, на котором Бей-Синих разложил жареного цыпленка, кусок холодной солонины, хлеб и лепешки из гречневой муки; кроме того, рассудив, что во время военной кампании позволительна некоторая роскошь, он принес бутылку вина и стакан.
— Прошу, — произнес Кадудаль, жестом приглашая Ролана к этому столу.
Ролан не нуждался в повторном приглашении; он спрыгнул с лошади и передал поводья одному из шуанов. Кадудаль сделал то же самое.
— А теперь, — сказал генерал, обращаясь к своим бойцам, — у вас есть двадцать минут, чтобы взять с нас пример. Те, кто не управится за двадцать минут, будут сражаться на пустой желудок.
Казалось, все только и ждали этого призыва, чтобы достать из кармана кусок хлеба и гречневую лепешку, и, правда не имея цыпленка и соленой свинины, последовали примеру своего генерала и его сотрапезника.