Торжествующая улыбка показалась на полном лице г-на Рондо, засиявшем, словно цветущий пион.
— Поскольку господин Рене не желает оказать мне честь сражаться со мной, — произнес он, — отложим это дело на будущее.
Рене поклонился, и Сюркуф вернул свою маску и рапиру на то место, откуда они были взяты.
Колокол, призывавший к обеду, и в самом деле прозвонил, и все увидели г-жу Декан, которая вышла навстречу гостям, спустившись на первые ступени крыльца.
Все направились к дому; молодой человек помчался вперед, словно школьник, с утра не видевший своей матери, обнял г-жу Декан и поцеловал ее.
Гости стали кланяться ей и обмениваться с ней приветствиями; затем, поскольку все замерли в ожидании, желая знать, кто из них станет кавалером г-жи Декан, генерал произнес:
— Предложите руку госпоже Декан, господин Рене.
Рене поклонился, подал руку г-же Декан и проводил ее до обеденного зала.
Как водится, первая подача блюд прошла под позвякивание вилок и ножей и дребезжание тарелок; затем г-н Рондо выпрямился, блаженно вздохнул и, обращаясь к Рене, произнес:
— Господин Рене, вчера, в антракте, я зашел в «Театральное кафе» съесть порцию мороженого и там прислушался к тому, что рассказывал какой-то человек, вокруг которого сгрудились посетители; насколько я понял, это был моряк, прибывший из Бирмы. Он рассказывал такие невероятные глупости о своем капитане, что я не мог слушать это без смеха.
— И что же он рассказывал, господин Рондо? — спросил Рене.
— Он рассказывал, как одним ударом его собственной абордажной сабли этот капитан разрубил надвое питона, душившего двух слонов.
— И это вызвало у вас смех, господин Рондо?
— Ну конечно!
— Уверяю вас, что если бы вы были там, вам было бы не до смеха.
— Вы, стало быть, принимаете меня за труса, господин Рене?
— Я не говорю этого, сударь, но бывают зрелища, способные навести страх на самых храбрых. Тот, кто рассказывал все это вчера, человек, лично убивший тигрицу и носивший за шкирку двух ее тигрят, принялся дрожать, словно ребенок, увидев чудовищную змею, а он, уверяю вас, не трус.
— Ну тогда он, по крайней мере, хвастун, — сказал г-н Рондо, — ибо, по его словам, змея имела пятьдесят семь футов в длину.
— Длину ее измерял он, а не я, — спокойно ответил Рене.
— Выходит, это вы его капитан?
— Да, сударь, если только этого человека зовут Франсуа.
— Да, да, я слышал, что как раз по этому имени к нему и обращались. И питон душил двух слонов?
— Я не знаю, душил ли он их, сударь, но я слышал, как хрустели их кости, будто в зубах охотничьей собаки, а между тем это было последнее мгновение его агонии: двумя пулями я размозжил ему голову.
Госпожа Декан с изумлением, а Альфред с любопытством глядели на своего гостя.
— Однако, — заметил Сюркуф, — если при вас упоминали моего друга Рене, господа, вы должны быть более доверчивыми. Прямо у пристани Свинцовой Собаки он на глазах у всего народа затеял сражение с акулой, для которой все кончилось так же плачевно, как и для этого питона.
— Значит, — спросил г-н Рондо, — это вы вспороли брюхо акуле, которая преследовала матроса?
— Да, сударь, но да будет вам известно, нет ничего проще. Это вопрос ловкости, и необходимо лишь иметь острый нож.
— Он рассказывал еще одну историю, — продолжил г-н Рондо, который, хотя и был милейшим и добрейшим человеком, казалось, дал себе слово сделаться главным острословом в этой застольной беседе. — Он рассказывал, как всего в двадцати шагах от тигра, выскочившего из джунглей, капитан прицелился в него и, прежде чем выстрелить, произнес: «В правый глаз Филиппу». Я не помню точно, о правом или левом глазе шла речь, но это ничего не меняет, поскольку никто, включая меня, ничего не понял.
Генерал Декан рассмеялся.
— Генерал, — обратился к нему Рене, — будьте любезны, расскажите господину Рондо забавный анекдот про Астера; если это сделаю я, он мне не поверит.
— Дорогой господин Рондо, — начал генерал, — Астер был искусным лучником из Амфиполя, захваченного Филиппом; он покинул свой город и удалился в Мефону, которую Филипп вскоре взял в осаду. И тогда Астер, жаждая отомстить ему и желая, чтобы тот знал, от кого исходила месть, написал на стреле: «Астер в правый глаз Филиппу». И действительно, Филипп не только окривел на правый глаз, но и едва не умер от этого ранения. В ответ он пустил в город другую стрелу, на которой были написаны следующие слова: «Когда Филипп возьмет Мефону, Астер будет повешен». Царь Македонии взял Мефону и сдержал слово, данное Астеру. Вот такой анекдот, господин Рондо, и поручусь вам, что если он и не правдивый, то, по крайней мере, исторический.
— Черт возьми! Но перед вами, сударь, человек, чье искусство может соперничать с вашим, господин Рене.
— Ну что ж, — ответил Рене, — я определенно вижу, что вы хотите довести меня до крайности, господин Рондо, и не можете простить мне мой отказ пофехтовать с вами. После обеда я буду в вашем распоряжении, и если вы примете условия, которые я поставлю, то обещаю вам, что вы пресытитесь боем прежде меня.
С этой минуты разговор принял общий характер, однако г-жа Декан и Альфред, которым не терпелось узнать, чем разрешится этот спор, ибо они горели желанием увидеть Рондо побежденным, выступили с предложением сразу после обеда идти пить кофе и ликеры в фехтовальный зал.
Так что все отправились в фехтовальный зал, и г-н Рондо, чей живот начал изрядно выпячиваться, что несколько противоречило желанию его обладателя нравиться, подталкиваемый самомнением, явился туда далеко не последним.
— Ну и каковы ваши условия, господин Рене? — спросил генерал.
— Вы ведь говорили мне, генерал, что ваша супруга покровительствует беднякам? — в свой черед спросил Рене.
И он поклонился г-же Декан.
— Ну что ж, в таком случае за каждые пять уколов, которые получит один из нас, будь то я или господин Рондо, тот, кто будет уколот пять раз подряд, не нанеся при этом ни одного ответного укола, заплатит тысячу франков.
— О-о! — разразился своим грубым смехом г-н Рондо. — Полагаю, я в состоянии принять ваше пари, сударь.
Господин Рондо взял рапиру, пропустил ее клинок под подошвой своего башмака, рассек ею воздух, согнул ее и, решив, что она ему по руке, встал в оборонительную позицию.
Рене взял первую подвернувшуюся рапиру, отсалютовал и, в свой черед встав в оборонительную позицию, произнес:
— Начинайте первым, сударь.
Господин Рондо молниеносно нанес один за другим три удара, свидетельствовавших о том, что у него верный глаз и быстрая рука; но все три удара были отбиты один за другим простыми парадами.
— О! Мой черед! — сказал Рене.
Они вновь стали в оборонительную позицию, а дальше началось нечто изумляющее.
— Раз, два, три, — считал Рене.
Каждым из этих трех ударов он наносил укол г-ну Рондо.
Рене повернулся к зрителям, и те в один голос произнесли:
— Три раза.
— Ваш черед, сударь, — обратился Рене к противнику, — но предупреждаю вас, что на два ваших первых удара, которые, разумеется, будут отбиты мною, я отвечу двумя прямыми уколами. Заранее объявляю вам это, поскольку, возможно, вы посчитаете меня несколько более хитрым и искусным, чем я есть на самом деле, и способным внести путаницу в вашу защиту.
— К вашим услугам, сударь, — сжав губы, проговорил Рондо.
И действительно, он нанес два удара, которые Рене, как и сказал, отбил, ответив на них прямыми уколами.
Второй из них оспаривать не приходилось: рапира сломалась о грудь банкира.
— Сударыня, — произнес Рене, поклонившись г-же Декан, — господин Рондо должен вам тысячу франков для нужд бедняков.
— Прошу дать мне возможность взять реванш, — сказал г-н Рондо.
— К вашим услугам, — ответил Рене, — в позицию!
— Нет, нет! Никаких рапир; по части рапир я признаю вас своим учителем, а вот по части пистолетов давайте поглядим.
— Но всего лишь по одному выстрелу, не так ли? — промолвил Рене, обращаясь к г-ну Рондо. — Не стоит заставлять жителей Порт-Луи думать, что остров взят в осаду.
— Ладно, сударь, по одному выстрелу, — ответил Рондо. — А по какой цели будем стрелять?
— Погодите, — сказал Рене, — нет ничего проще.
К этому моменту Альфред зарядил четыре пистолета.
— Вот это подойдет! — воскликнул Рене.
И, схватив один из этих пистолетов и даже не потрудившись прицелиться, он выстрелил в пальму, находившуюся шагах в двадцати пяти от него.
— Вы видите отверстие от пули? — спросил он, обращаясь к г-ну Рондо.
— Прекрасно вижу, — ответил тот и взял пистолет.
— Давайте условимся, — произнес Рене, — что выиграет тот, чья пуля окажется ближе к этому отверстию.
— Согласен, — ответил г-н Рондо.
Он прицелился с тщанием, свидетельствовавшим о том, сколь важным ему представлялось добиться реванша, и его пуля вонзилась в пальму в дюйме от следа первой пули.
— Хе-хе! — подбоченившись, произнес он. — Вот выстрел, который не так уж плох для банкира.
Рене в свой черед взял пистолет, прицелился и выстрелил.
— Сходите посмотрите, господа, — сказал он, — и решите, кто из нас лучший стрелок.
Генерал, Сюркуф, Альфред и, прежде всего, г-н Рондо кинулись со всей прытью, на какую они были способны, к дереву, послужившему мишенью.
— О! Черт возьми! — воскликнул г-н Рондо. — Или мне померещилось, или вы даже не попали в дерево!
— Вам померещилось, сударь, — промолвил Рене.
— Как! Мне померещилось? — вырвалось у Рондо.
— Да! Вы ищете не там, где следует искать. Пошарьте в первом отверстии.
— Ну вот, и что? — спросил г-н Рондо.
— Вы нащупаете там пулю.
— Нащупал.
— А теперь вытащите ее.
— Вот она.
— Хорошо! А теперь пошарьте снова.
— Как? Я должен шарить снова?
— Да, шарьте, шарьте.
Господин Рондо остолбенел.
— Ну что, нашли еще одну? — спросил Рене.
— Да, сударь.